Новогодний снежок разукрасил брезент армейский. И в палатку, как будто в церковь вошёл боец. А Христос говорил по-русски на арамейском: «Пронеси эту чашу мимо меня, Отец.»
Почему то вдруг сами собой загорелись свечки, Было каждое слово острее любой стрелы: «Тридцать лет и три года Россия спала на печке. А теперь вдруг подпрыгнула и затряслись полы.»
Под полами распяли волю, вкурив свободу, Перерезали всех овец, ради двух козлов. Поменяли блаженство на кайф, да на колу воду, А любовь на секс и архангелов на битлов.
Но уже ни битлов, ни секса - объект размолот. Наркотический морок - удобный мертвецкий сон. Только сеть, а в сети только цифры и ровный холод. Между раем и адом берлинский забор снесён.
Механический слон эбонитовый вскинул хобот. Снег, как пепел летит. И церквушка стоит вдали. Под Черниговом институт, в институте робот. И поставлена цель: Нас с тобой стереть с земли.
По привычке ещё надевает коньки столица. Мы стоим на советском вокзале, как вся страна. Говоришь: «Буду каждую ночь за тебя молиться!» И танцует от печки любовь, и грядёт весна.
Новогодний снежок разукрасил брезент армейский. И в палатку, как будто в церковь вошёл боец. А Христос говорил по-русски на арамейском: «Пронеси эту чашу мимо меня, Отец.»
Почему то вдруг сами собой загорелись свечки, Было каждое слово острее любой стрелы: «Тридцать лет и три года Россия спала на печке. А теперь вдруг подпрыгнула и затряслись полы.»
Под полами распяли волю, вкурив свободу, Перерезали всех овец, ради двух козлов. Поменяли блаженство на кайф, да на колу воду, А любовь на секс и архангелов на битлов.
Но уже ни битлов, ни секса - объект размолот. Наркотический морок - удобный мертвецкий сон. Только сеть, а в сети только цифры и ровный холод. Между раем и адом берлинский забор снесён.
Механический слон эбонитовый вскинул хобот. Снег, как пепел летит. И церквушка стоит вдали. Под Черниговом институт, в институте робот. И поставлена цель: Нас с тобой стереть с земли.
По привычке ещё надевает коньки столица. Мы стоим на советском вокзале, как вся страна. Говоришь: «Буду каждую ночь за тебя молиться!» И танцует от печки любовь, и грядёт весна.
Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips.
from ar
