«Ирина Владимировна, Вы — мать. Вы знаете, как это — любить ребёнка до боли в сердце. Но знаете ли Вы, как это — терять его из-за системы, которая превращает отцов в призраков?
Три с половиной года. 42 месяца. 1260 дней. Я ездил к сыну в другой город, как паломник. Каждые две недели — 835 км туда, 835 обратно. Сколько таких отцов в Казани, Татарстане?
Платил за всё: одежду, секции, врачей. Даже её «выходные» (ведь из месяца я 2 недели с сыном на себя полностью брал) оплачивал — две недели в месяц, когда она отдыхала, а я был с сыном. А она? В ответ — подставы. Пакости. Игра в святую мать, которая при температуре 38° загоняет ребёнка в душ, а опека… Опека молчит. Ноль реакции. Это ли «забота о детях»? Нет. Это цинизм.
Вы говорите о семейных ценностях? Я пытался привить их сыну: честность, уважение, заботу, любовь большой родни 24/7.
Но его мать… Её детство — сцена из кошмара. Бабушка называла её отца «хайваном», а она, в 19 лет, била стёкла в его доме. Теперь она повторяет тот же сценарий. Только вместо стёкол — моральные удары по сыну, мне, близким. (Подсознательная месть своей маме). Она бьётся с собственной матерью, и сына воспитывает так же: «Все виноваты, я — жертва». И мой сын спрашивает: «Папа, почему ты не живешь с нами?» А я не могу ответить, сказать правду о его маме.
Она взрослая. Умом понимает: «Так нельзя». Говорит, что хочет сыну добра. Но её психика — это маятник между «я не буду такая как моя мама» и «я не верю, что повторяю ею». Она не признаёт этого. Не видит, как копирует сценарий: вместо открытой ненависти — тихий саботаж. Вместо криков — ледяное «я не против, но тогда, когда НАМ удобно, подразумевая себя». Она вроде разрешает мне видеться с сыном, но потом, будто спохватившись, устраивает «внезапные болезни», «планы», отпуск в мои дни приезда в Казань, шепчет ему: «Папа сам не приехал». И опека… опека верит ей. Все верят. Ведь она же мать. А матери не врут.
Вы спросите: «Почему она так поступает?» Потому что её боль — как ржавая цепь. Та, что тянется от её матери к ней, а теперь тянется к моему сыну. Она не осознаёт этого. Искренне верит, что абсолютно права!
Она сама не признаёт, что делает то же самое, только инструменты другие. Но на самом деле — защищает свою рану.
Не могу я больше бороться я с её психологической травмой. В супружестве не смог, а сейчас, тем более не могу... Её родня и другие, кто трезво смотрят на ситуацию, мгновенно оказываются в блоке, когда пытаются донести.
Вы спросите: «Почему сдался?» Сердце. Оно не железное. После 3,5 лет унижений, игнорирования, использование ей юридических проволочек в своих целях.
Врачи говорят: «Остановись, или не доживёшь до 50». А как остановиться, когда твой ребёнок превращается в заложника? Она прекрасно манипулирует сыном. И система ей аплодирует: «Мать всегда права!»
Я не ушёл от сына. Меня вытолкали!!! Вытолкали законы, которые не видят отцов. Чиновники, которым проще закрыть глаза (идите в суд и бейтесь дальше)... Общество, где мужчина — это кошелёк, а не родитель. И знаете, что страшнее всего? Таких, как я — тысячи. Но мы не слышны. Нас называют «обиженными папашами», а не отцами, которые готовы бороться за своих детей.
P.S. Ирина Владимировна, Вы можете всё изменить. Вы — мать. Вы — политик. Вы — та, кто способна услышать этот крик. Не дайте моему сыну вырасти с мыслью, что его предал человек, который боролся за него до конца.
Не дайте системе и дальше калечить детей, разрывая их между «правом матери» и «правом ребёнка на любовь обоих родителей».
Возьмите это письмо. Опубликуйте. Сделайте его символом всех отцов, которых система лишила детей. Потому что за каждой «сложной историей» стоит не «обиженный папаша», а мальчик, который засыпает с вопросом: «Папа, ты вернёшься? И боится спросить маму, потому что чувствует, что мама злится на его папу».
Если Вы не ответите — я пойму. У Вас таких историй много. Но тогда ответьте себе: сколько ещё детей должны потерять отцов, чтобы это перестало быть «обычной практикой»?
«Ирина Владимировна, Вы — мать. Вы знаете, как это — любить ребёнка до боли в сердце. Но знаете ли Вы, как это — терять его из-за системы, которая превращает отцов в призраков?
Три с половиной года. 42 месяца. 1260 дней. Я ездил к сыну в другой город, как паломник. Каждые две недели — 835 км туда, 835 обратно. Сколько таких отцов в Казани, Татарстане?
Платил за всё: одежду, секции, врачей. Даже её «выходные» (ведь из месяца я 2 недели с сыном на себя полностью брал) оплачивал — две недели в месяц, когда она отдыхала, а я был с сыном. А она? В ответ — подставы. Пакости. Игра в святую мать, которая при температуре 38° загоняет ребёнка в душ, а опека… Опека молчит. Ноль реакции. Это ли «забота о детях»? Нет. Это цинизм.
Вы говорите о семейных ценностях? Я пытался привить их сыну: честность, уважение, заботу, любовь большой родни 24/7.
Но его мать… Её детство — сцена из кошмара. Бабушка называла её отца «хайваном», а она, в 19 лет, била стёкла в его доме. Теперь она повторяет тот же сценарий. Только вместо стёкол — моральные удары по сыну, мне, близким. (Подсознательная месть своей маме). Она бьётся с собственной матерью, и сына воспитывает так же: «Все виноваты, я — жертва». И мой сын спрашивает: «Папа, почему ты не живешь с нами?» А я не могу ответить, сказать правду о его маме.
Она взрослая. Умом понимает: «Так нельзя». Говорит, что хочет сыну добра. Но её психика — это маятник между «я не буду такая как моя мама» и «я не верю, что повторяю ею». Она не признаёт этого. Не видит, как копирует сценарий: вместо открытой ненависти — тихий саботаж. Вместо криков — ледяное «я не против, но тогда, когда НАМ удобно, подразумевая себя». Она вроде разрешает мне видеться с сыном, но потом, будто спохватившись, устраивает «внезапные болезни», «планы», отпуск в мои дни приезда в Казань, шепчет ему: «Папа сам не приехал». И опека… опека верит ей. Все верят. Ведь она же мать. А матери не врут.
Вы спросите: «Почему она так поступает?» Потому что её боль — как ржавая цепь. Та, что тянется от её матери к ней, а теперь тянется к моему сыну. Она не осознаёт этого. Искренне верит, что абсолютно права!
Она сама не признаёт, что делает то же самое, только инструменты другие. Но на самом деле — защищает свою рану.
Не могу я больше бороться я с её психологической травмой. В супружестве не смог, а сейчас, тем более не могу... Её родня и другие, кто трезво смотрят на ситуацию, мгновенно оказываются в блоке, когда пытаются донести.
Вы спросите: «Почему сдался?» Сердце. Оно не железное. После 3,5 лет унижений, игнорирования, использование ей юридических проволочек в своих целях.
Врачи говорят: «Остановись, или не доживёшь до 50». А как остановиться, когда твой ребёнок превращается в заложника? Она прекрасно манипулирует сыном. И система ей аплодирует: «Мать всегда права!»
Я не ушёл от сына. Меня вытолкали!!! Вытолкали законы, которые не видят отцов. Чиновники, которым проще закрыть глаза (идите в суд и бейтесь дальше)... Общество, где мужчина — это кошелёк, а не родитель. И знаете, что страшнее всего? Таких, как я — тысячи. Но мы не слышны. Нас называют «обиженными папашами», а не отцами, которые готовы бороться за своих детей.
P.S. Ирина Владимировна, Вы можете всё изменить. Вы — мать. Вы — политик. Вы — та, кто способна услышать этот крик. Не дайте моему сыну вырасти с мыслью, что его предал человек, который боролся за него до конца.
Не дайте системе и дальше калечить детей, разрывая их между «правом матери» и «правом ребёнка на любовь обоих родителей».
Возьмите это письмо. Опубликуйте. Сделайте его символом всех отцов, которых система лишила детей. Потому что за каждой «сложной историей» стоит не «обиженный папаша», а мальчик, который засыпает с вопросом: «Папа, ты вернёшься? И боится спросить маму, потому что чувствует, что мама злится на его папу».
Если Вы не ответите — я пойму. У Вас таких историй много. Но тогда ответьте себе: сколько ещё детей должны потерять отцов, чтобы это перестало быть «обычной практикой»?
С.А.
#ВашиПисьма #ВернитеПапу #БывшихОтцовНеБывает
BY Vолынец в курсе🇷🇺 (Ирина Волынец)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from ar
