я книгоноша

КНИЖНЫЕ ТРАВМЫ

Возрождение любимой рубрики! В ней рассказывают про книги, которые огорчили, испугали и измучили. Сегодня книжными травмами делится Елизавета Трофимова, поэт, философ, автор телеграм-канала MNOGOOKOE SAYS: и основательница культурного пространства FATA MORGANA:

Жизнь полна ужасных событий, дурных новостей и общего ощущения абсурда. Что же делать? Разумеется, увеличивать количество страха путем знакомства с кошмарными книгами. Я поделюсь небольшим списком травмировавших меня произведений. Они не то чтобы плохо написаны, их содержание — не кишки и не бульварная эротика. Просто они попались мне как-то невовремя. И до сих пор, вспоминая их, я чувствую не то фрейдовское Unheimlich, не то простое русское «Ох емае».

1) «Голубая цапля», Сесилия Витс Джемисон

Викторианская повесть о том, как веселой белокурой девочке подарили большую птицу удивительного цвета. Уже умилились? Отключайте умилятор. Дальше нас ждут СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, НИЩЕТА, ПОБОИ И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА! Автор с большим удовольствием рассказывает о злоключениях шестилетней малышки, не забывая о поучительной составляющей — все унижения маленькая леди претерпевает с ангельской кротостью. Если вы когда-то думали, что умирающие от чахотки девочки из книг Лидии Чарской — это больно, попробуйте «Голубую цаплю». В качестве бонуса имеются жуткие иллюстрации, чтобы жажда вести себя хорошо не оставила вас и во взрослом возрасте.

«Мать подняла траурную креповую вуаль, и при этом движении из-под ее черной шляпы выбились белокурые, с тем же золотистым отливом, что у дочери, локоны. Вид у нее был страшно утомленный и нездоровый; заплаканные глаза заметно подпухли, на щеках горел лихорадочный румянец, лицо осунулось, рот с сухими, искусанными губами чуть приоткрылся. Было ясно, что молодая женщина невыносимо страдает».

2) «В ожидании козы», Евгений Дубровин.

Как-то раз я спросила у философа Александра Погребняка, какая философская книжка запала ему в душу больше всего. Он ответил, что философских книжек много, а вот священный ужас он испытал в детстве, когда ему попалась повесть советского писателя Евгения Дубровина «В ожидании козы». Взрослая дуреха я хихикнула с названия и полезла смотреть, что же там такого священного и ужасного. Вышел полный Рене Жирар. Оторвавшись от текста спустя два часа, я забилась под одеяло и долго смотрела вдаль. Сюжет пересказывать не буду — травмируйтесь сами, пожалуйста.

«Люди говорили, что тогда много было пришлого народу: шли в родные места или искали лучшего края, и многие пропадали бесследно. Такое уж тогда было время. После миллионов смертей дешево ценилась простая человеческая жизнь».

3) «Огненный ангел», Валерий Брюсов

«Состоянье у тебя истерическое / скушай, деточка, яйцо диетическое» — вот с какими словами мне хотелось бы обратиться к героям книги и к самому автору. Примерно каждые десять-пятнадцать предложений здесь кто-нибудь Предается Упоительной Страсти, Ощущает Тяготы Разлуки, а ближе к концу, разумеется, Мечется В Постели Всю Ночь. А что вы хотели — Серебряный век! Сейчас исповедальная история про любовный треугольник просто стала бы смешным тредом в твиттере, а тогда люди умели страдать возвышенно. Но я, если честно, хочу читать истории, где все пьют чай с яблочным пирогом, а потом идут гулять — и даже не вешаются.

«Когда мы добрались к себе, я приказал Марте приготовить нам есть, но Рената почти не хотела прикоснуться ни к чему и словно с большим трудом проглотила несколько варёных бобов и отпила не больше двух глотков вина. Потом, в полном бессилии, перебралась на постель и простерлась на ней как параличная, слабо отстраняя мои прикосновения и только шевеля отрицательно головой на все мои слова. Я же, приблизившись, опустился близ кровати на колени и смотрел молча в её глаза, вдруг остановившиеся и утратившие смысл и выражение, — и так оставался долго, в этом положении, ставшем с тех пор на многие недели обычным для меня».

Вот такие дела, друзья. Читайте книги, хорошие и разные — а уж если какой-то текст огрел вас по голове, поделитесь ощущением с ближними. Пусть знают, от чего поберечься.

www.group-telegram.com/ar/ya_knigonosha.com/3025

2.0K viewsedited  Jun 17, 2024 at 14:35

КНИЖНЫЕ ТРАВМЫ

Возрождение любимой рубрики! В ней рассказывают про книги, которые огорчили, испугали и измучили. Сегодня книжными травмами делится Елизавета Трофимова, поэт, философ, автор телеграм-канала MNOGOOKOE SAYS: и основательница культурного пространства FATA MORGANA:

Жизнь полна ужасных событий, дурных новостей и общего ощущения абсурда. Что же делать? Разумеется, увеличивать количество страха путем знакомства с кошмарными книгами. Я поделюсь небольшим списком травмировавших меня произведений. Они не то чтобы плохо написаны, их содержание — не кишки и не бульварная эротика. Просто они попались мне как-то невовремя. И до сих пор, вспоминая их, я чувствую не то фрейдовское Unheimlich, не то простое русское «Ох емае».

1) «Голубая цапля», Сесилия Витс Джемисон

Викторианская повесть о том, как веселой белокурой девочке подарили большую птицу удивительного цвета. Уже умилились? Отключайте умилятор. Дальше нас ждут СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, НИЩЕТА, ПОБОИ И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА! Автор с большим удовольствием рассказывает о злоключениях шестилетней малышки, не забывая о поучительной составляющей — все унижения маленькая леди претерпевает с ангельской кротостью. Если вы когда-то думали, что умирающие от чахотки девочки из книг Лидии Чарской — это больно, попробуйте «Голубую цаплю». В качестве бонуса имеются жуткие иллюстрации, чтобы жажда вести себя хорошо не оставила вас и во взрослом возрасте.

«Мать подняла траурную креповую вуаль, и при этом движении из-под ее черной шляпы выбились белокурые, с тем же золотистым отливом, что у дочери, локоны. Вид у нее был страшно утомленный и нездоровый; заплаканные глаза заметно подпухли, на щеках горел лихорадочный румянец, лицо осунулось, рот с сухими, искусанными губами чуть приоткрылся. Было ясно, что молодая женщина невыносимо страдает».

2) «В ожидании козы», Евгений Дубровин.

Как-то раз я спросила у философа Александра Погребняка, какая философская книжка запала ему в душу больше всего. Он ответил, что философских книжек много, а вот священный ужас он испытал в детстве, когда ему попалась повесть советского писателя Евгения Дубровина «В ожидании козы». Взрослая дуреха я хихикнула с названия и полезла смотреть, что же там такого священного и ужасного. Вышел полный Рене Жирар. Оторвавшись от текста спустя два часа, я забилась под одеяло и долго смотрела вдаль. Сюжет пересказывать не буду — травмируйтесь сами, пожалуйста.

«Люди говорили, что тогда много было пришлого народу: шли в родные места или искали лучшего края, и многие пропадали бесследно. Такое уж тогда было время. После миллионов смертей дешево ценилась простая человеческая жизнь».

3) «Огненный ангел», Валерий Брюсов

«Состоянье у тебя истерическое / скушай, деточка, яйцо диетическое» — вот с какими словами мне хотелось бы обратиться к героям книги и к самому автору. Примерно каждые десять-пятнадцать предложений здесь кто-нибудь Предается Упоительной Страсти, Ощущает Тяготы Разлуки, а ближе к концу, разумеется, Мечется В Постели Всю Ночь. А что вы хотели — Серебряный век! Сейчас исповедальная история про любовный треугольник просто стала бы смешным тредом в твиттере, а тогда люди умели страдать возвышенно. Но я, если честно, хочу читать истории, где все пьют чай с яблочным пирогом, а потом идут гулять — и даже не вешаются.

«Когда мы добрались к себе, я приказал Марте приготовить нам есть, но Рената почти не хотела прикоснуться ни к чему и словно с большим трудом проглотила несколько варёных бобов и отпила не больше двух глотков вина. Потом, в полном бессилии, перебралась на постель и простерлась на ней как параличная, слабо отстраняя мои прикосновения и только шевеля отрицательно головой на все мои слова. Я же, приблизившись, опустился близ кровати на колени и смотрел молча в её глаза, вдруг остановившиеся и утратившие смысл и выражение, — и так оставался долго, в этом положении, ставшем с тех пор на многие недели обычным для меня».

Вот такие дела, друзья. Читайте книги, хорошие и разные — а уж если какой-то текст огрел вас по голове, поделитесь ощущением с ближними. Пусть знают, от чего поберечься.

BY я книгоноша