Если бы мой дирижер обратился ко мне так же обаятельно, как Юрий Симонов остужает пыл трубача - стоило бы подойти и извиниться. Но не всегда они такие великодушные и отходчивые: на консерваторском вступительном экзамене по специальности мой дирижер припомнил мне оплошность, а еще недостаточную посещаемость - консерваторский оркестр иногда пересекался по времени с уроками в школе. В результате, на правах главы экзаменационной приемной комиссии, он настоял на снижении оценки на балл - вместо 10 баллов я получил 9. Это не помешало поступлению, но осадочек остался.
В консерватории я занимался в другом оркестре, и там была обратная ситуация: однажды на репетицию не пришел солист, и дирижер (тоже, разумеется, другой) попросил меня сесть выше и сыграть сольную партию. О, говорит, чудесно получается, теперь ты будешь играть. А это другая ответственность, невозможность пропустить хоть одну репетицию, и постоянное нахождение на виду у дирижера. Мой педагог надо мной смеялся: "ТЫ ДУРАК? НУ КТО НА ОРКЕСТРЕ ХОРОШО ИГРАЕТ??"
Если бы мой дирижер обратился ко мне так же обаятельно, как Юрий Симонов остужает пыл трубача - стоило бы подойти и извиниться. Но не всегда они такие великодушные и отходчивые: на консерваторском вступительном экзамене по специальности мой дирижер припомнил мне оплошность, а еще недостаточную посещаемость - консерваторский оркестр иногда пересекался по времени с уроками в школе. В результате, на правах главы экзаменационной приемной комиссии, он настоял на снижении оценки на балл - вместо 10 баллов я получил 9. Это не помешало поступлению, но осадочек остался.
В консерватории я занимался в другом оркестре, и там была обратная ситуация: однажды на репетицию не пришел солист, и дирижер (тоже, разумеется, другой) попросил меня сесть выше и сыграть сольную партию. О, говорит, чудесно получается, теперь ты будешь играть. А это другая ответственность, невозможность пропустить хоть одну репетицию, и постоянное нахождение на виду у дирижера. Мой педагог надо мной смеялся: "ТЫ ДУРАК? НУ КТО НА ОРКЕСТРЕ ХОРОШО ИГРАЕТ??"
Anastasia Vlasova/Getty Images Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. The perpetrators use various names to carry out the investment scams. They may also impersonate or clone licensed capital market intermediaries by using the names, logos, credentials, websites and other details of the legitimate entities to promote the illegal schemes. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety.
from ar
