Катастрофическое падение продолжительности жизни в секторе Газа
Занимательное интервью демографа Мишеля Гийо из Национального института демографических исследований во Франции о том, что произошло за год войны в секторе Газа с ожидаемой продолжительностью жизни.
Из главного :
1/ Ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) упала почти в два раза за первые 12 месяцев войны — с 75,5 лет до 40,5 лет. ОПЖ мужчин упал на 38 лет, а ОПЖ женщин — на 30 лет.
2/ 54% жертв — женщины, дети и старики. Среди них 27% — дети до 15 лет.
3/ Исследователи из INED считают, что этим данным можно верить. Они ориентировались на поименные списки жертв, которые включают следующие данные — имя, пол, дата рождения, а также номер удостоверения личности. Эти данные соотносились и верифицировались с БАПОР. Проведена большая работа.
4/ В перспективе ожидается более резкое снижение продолжительности жизни, как только станет доступной и будет принята во внимания информация о косвенных смертях. То есть официальные цифры — это неполные оценки.
Катастрофическое падение продолжительности жизни в секторе Газа
Занимательное интервью демографа Мишеля Гийо из Национального института демографических исследований во Франции о том, что произошло за год войны в секторе Газа с ожидаемой продолжительностью жизни.
Из главного :
1/ Ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) упала почти в два раза за первые 12 месяцев войны — с 75,5 лет до 40,5 лет. ОПЖ мужчин упал на 38 лет, а ОПЖ женщин — на 30 лет.
2/ 54% жертв — женщины, дети и старики. Среди них 27% — дети до 15 лет.
3/ Исследователи из INED считают, что этим данным можно верить. Они ориентировались на поименные списки жертв, которые включают следующие данные — имя, пол, дата рождения, а также номер удостоверения личности. Эти данные соотносились и верифицировались с БАПОР. Проведена большая работа.
4/ В перспективе ожидается более резкое снижение продолжительности жизни, как только станет доступной и будет принята во внимания информация о косвенных смертях. То есть официальные цифры — это неполные оценки.
Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from ar
