Стихотворение дня
Владимир Соловьев
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете —
Только то, что сердце к сердцу
Говорит в немом привете?
#цитаты_жемчуг
Владимир Соловьев
Милый друг, иль ты не видишь,
Что все видимое нами —
Только отблеск, только тени
От незримого очами?
Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искаженный
Торжествующих созвучий?
Милый друг, иль ты не чуешь,
Что одно на целом свете —
Только то, что сердце к сердцу
Говорит в немом привете?
#цитаты_жемчуг
Один из поэтов, чьи стихи я могу читать подряд, — Рахман Кусимов. Но в этих стихах предельная концентрация того, что я проживаю, не-названного, не обозначенного мной, но обозначенного поэтом — в форме «больше, чем слова». Поэтому я не могу читать много. Мне становится слишком. Несколько подходов несколько раз в году. Один из них — обязательно в декабре.
Уже было, пусть будет ещё:
музыка жизнь свет
ты говоришь музыка жизнь свет травы и горы
времени ты говоришь нет музыка жизнь свет
я говорю нет времени дайте ближайший билет
в самый далёкий город
как это нет
я говорю свет газ телефон оплатить до тридцать первого мая
будьте добры с имбирём и корицей петербург москва
ты говоришь карма абсолют недеяние майя
вечность любовь жизнь
музыка
(ты права)
ты говоришь вечность любовь смерть стихотворный размер прокрустово ложе
текст не нуждается в тщательном выискивании блох
ты говоришь бог и я говорю бог но одно и то же
никто не имеет в виду говоря бог
это ли мы прощаемся на неодинаковом русском
это ли просто беседа завершена
но я говорю жизнь и ты говоришь музыка
но я говорю смерть и ты говоришь тишина
#цитаты_жемчуг
Уже было, пусть будет ещё:
музыка жизнь свет
ты говоришь музыка жизнь свет травы и горы
времени ты говоришь нет музыка жизнь свет
я говорю нет времени дайте ближайший билет
в самый далёкий город
как это нет
я говорю свет газ телефон оплатить до тридцать первого мая
будьте добры с имбирём и корицей петербург москва
ты говоришь карма абсолют недеяние майя
вечность любовь жизнь
музыка
(ты права)
ты говоришь вечность любовь смерть стихотворный размер прокрустово ложе
текст не нуждается в тщательном выискивании блох
ты говоришь бог и я говорю бог но одно и то же
никто не имеет в виду говоря бог
это ли мы прощаемся на неодинаковом русском
это ли просто беседа завершена
но я говорю жизнь и ты говоришь музыка
но я говорю смерть и ты говоришь тишина
#цитаты_жемчуг
Ладно. Уже больше полумиллиона знаков — это, если помните, в задумке «маленький роман в рассказах на 12 а.л.»
Тот случай, когда я ещё не дописала черновик, но мне уже не терпится приступить к редактуре. Треть убрать, оставшееся переписать заново. 🤣
Кот, который пробрался в текст, реально помогает (и персонажам, и мне). Магия.
#39_рабочее
Тот случай, когда я ещё не дописала черновик, но мне уже не терпится приступить к редактуре. Треть убрать, оставшееся переписать заново. 🤣
Кот, который пробрался в текст, реально помогает (и персонажам, и мне). Магия.
#39_рабочее
Стихотворение дня
Расул Гамзатов
Перевод Якова Козловского
Я солнце пил, как люди воду,
Ступая по нагорьям лет
Навстречу красному восходу,
Закату красному вослед.
В краю вершин крутых и гордых,
Где у сердец особый пыл,
Я звезды пил из речек горных,
Из родников студеных пил.
Из голубой небесной чаши
В зеленых чащах и лугах
Я жадно воздух пил сладчайший,
Настоянный на облаках.
Я пил снежинки, где тропинки
Переплелись над крутизной.
И помню:
таяли снежинки,
В пути пригубленные мной.
Я весны пил,
когда о севе
В горах пекутся там и тут.
Где крепок градусами Север,
Я пил мороз, как водку пьют.
Когда я грозы пил, бывало,
Чья слава землям дорога,
Как будто верхний край бокала,
Сверкала радуга-дуга.
И вновь шиповник цвел колючий,
Сочился хмель из темных скал.
Я, поднимавшийся на кручи,
Хмельные запахи вдыхал.
Земной красой я упивался,
Благословлял ее удел.
Не раз влюблялся, убивался
И песни пил, как песни пел.
Людской души сложна природа, —
Я пил с друзьями заодно
В час радости — бузу из меда,
В час горя — горькое вино.
И если сердцем пил,
то не пил
Забавы ради и утех.
Я Хиросимы видел пепел,
Я фестивалей слышал смех.
И, резко дунув, как на пиво,
Чтобы пустую пену сдуть,
Пил жизни суть:
она не лжива,
Она правдива — жизни суть.
Люблю, и радуюсь, и стражду,
И день свой каждый пью до дна,
И снова ощущаю жажду,
И в том повинна жизнь одна.
Пускай покину мир однажды
Я, жажды в нем не утоля,
Но людям жаждать этой жажды,
Покуда вертится Земля.
#цитаты_жемчуг
Расул Гамзатов
Перевод Якова Козловского
Я солнце пил, как люди воду,
Ступая по нагорьям лет
Навстречу красному восходу,
Закату красному вослед.
В краю вершин крутых и гордых,
Где у сердец особый пыл,
Я звезды пил из речек горных,
Из родников студеных пил.
Из голубой небесной чаши
В зеленых чащах и лугах
Я жадно воздух пил сладчайший,
Настоянный на облаках.
Я пил снежинки, где тропинки
Переплелись над крутизной.
И помню:
таяли снежинки,
В пути пригубленные мной.
Я весны пил,
когда о севе
В горах пекутся там и тут.
Где крепок градусами Север,
Я пил мороз, как водку пьют.
Когда я грозы пил, бывало,
Чья слава землям дорога,
Как будто верхний край бокала,
Сверкала радуга-дуга.
И вновь шиповник цвел колючий,
Сочился хмель из темных скал.
Я, поднимавшийся на кручи,
Хмельные запахи вдыхал.
Земной красой я упивался,
Благословлял ее удел.
Не раз влюблялся, убивался
И песни пил, как песни пел.
Людской души сложна природа, —
Я пил с друзьями заодно
В час радости — бузу из меда,
В час горя — горькое вино.
И если сердцем пил,
то не пил
Забавы ради и утех.
Я Хиросимы видел пепел,
Я фестивалей слышал смех.
И, резко дунув, как на пиво,
Чтобы пустую пену сдуть,
Пил жизни суть:
она не лжива,
Она правдива — жизни суть.
Люблю, и радуюсь, и стражду,
И день свой каждый пью до дна,
И снова ощущаю жажду,
И в том повинна жизнь одна.
Пускай покину мир однажды
Я, жажды в нем не утоля,
Но людям жаждать этой жажды,
Покуда вертится Земля.
#цитаты_жемчуг
Now it's official: сборник вышел, вчера была автограф-сессия авторов (без меня), сборник продаётся на Non/fiction (стенд издательства Бомбора).
Надеюсь, что уже скоро я научусь совпадать локациями с нонфиком и регулярно появляться там как издаваемый автор (а то пока весь Петербург уехал в Москву, ваша автор гуляет по горам вообще в другом месте 🤣).
Надеюсь, что уже скоро я научусь совпадать локациями с нонфиком и регулярно появляться там как издаваемый автор (а то пока весь Петербург уехал в Москву, ваша автор гуляет по горам вообще в другом месте 🤣).
Второй вопрос адвент-игры про книжки уходящего года я сформулировала так:
Город и книга, книга и город.
В какой книге город (любое место на планете или, как принято говорить, локация) описан так, что вам захотелось туда поехать и всё увидеть собственными глазами?
Или, может быть, наоборот, — вы влюбились в город и захотели прочитать о нём книгу, нашли и прочитали?
Бонус-вопрос для писателей:
Какой город (место на планете, локация) вдохновил вас на написание книги (романа/рассказа)?
Или, может быть, наоборот: вам захотелось написать книгу (роман/рассказ) о каком-то месте, и потом вы туда поехали?
-------------
Я отвечу сразу (но вы и так знаете мой ответ 😁): в этом году у меня Калининград и область. Чем больше я читала, чтобы правдивее писать, тем больше мне хотелось поехать по следам прочитанного (а чем больше ездила, тем больше узнавала книг, связанных с регионом 😁).
В этом году, получается, «Голос», «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев», «Страна аистов», «Мальчик с янтарного берега», «Секретный фарватер», «Россия на западе: странные сближения», «Почтовая станция Ратсхоф». Надкусила «Так пал Кёнигсберг».
На очереди «Деревья слышат тебя».
#читательское
Город и книга, книга и город.
В какой книге город (любое место на планете или, как принято говорить, локация) описан так, что вам захотелось туда поехать и всё увидеть собственными глазами?
Или, может быть, наоборот, — вы влюбились в город и захотели прочитать о нём книгу, нашли и прочитали?
Бонус-вопрос для писателей:
Какой город (место на планете, локация) вдохновил вас на написание книги (романа/рассказа)?
Или, может быть, наоборот: вам захотелось написать книгу (роман/рассказ) о каком-то месте, и потом вы туда поехали?
-------------
Я отвечу сразу (но вы и так знаете мой ответ 😁): в этом году у меня Калининград и область. Чем больше я читала, чтобы правдивее писать, тем больше мне хотелось поехать по следам прочитанного (а чем больше ездила, тем больше узнавала книг, связанных с регионом 😁).
В этом году, получается, «Голос», «Восточная Пруссия глазами советских переселенцев», «Страна аистов», «Мальчик с янтарного берега», «Секретный фарватер», «Россия на западе: странные сближения», «Почтовая станция Ратсхоф». Надкусила «Так пал Кёнигсберг».
На очереди «Деревья слышат тебя».
#читательское
Стихотворение дня
Райнер Мария Рильке
Перевод К.Богатырёва
(выбор снова может показаться неожиданным, но то результат полёта писательской мысли: сижу на Кавказе, пишу про туман на Куршской косе, думаю про схождение в Аид)
В тех странных копях обитали души,
Прожилками серебряной руды
Пронизывая тьму. Среди корней
Кровь проступала, устремляясь к людям,
Тяжёлой, как порфир, казалась кровь.
Она одна была красна.
Там были
Никем не населённые леса,
Утёсы и мосты над пустотою.
И был там пруд, огромный, тусклый, серый.
Навис он над своим далёким дном,
Как над землёю — пасмурное небо.
Среди лугов тянулась терпеливо
Извилистая длинная дорога
Единственною бледною полоской.
И этою дорогой шли они.
И стройный человек в одежде синей
Шёл молча первым и смотрел вперёд.
Ел, не жуя, дорогу шаг его,
Тяжёлой ношей из каскада складок
Свисали крепко стиснутые руки,
Почти совсем забыв о лёгкой лире,
Которая врастала в левый локоть,
Как роза в сук оливковый врастает,
Раздваивались чувства на ходу:
Взор, словно пёс, бежал вперёд стремглав,
Бежал и возвращался, чтобы снова
Бежать и ждать на ближнем повороте, —
А слух, как запах, мешкал позади.
Порой казалось, достигает слух
Тех двух других, которые, должно быть,
Не отстают при этом восхожденье.
И снова только звук его шагов,
И снова только ветер за спиною.
Они идут — он громко говорил,
Чтобы услышать вновь, как стихнет голос.
И всё-таки идут они, те двое,
Хотя и медленно. Когда бы мог
Он обернуться (если б обернувшись,
Он своего деянья не разрушил,
Едва-едва свершённого) — увидеть
Он мог бы их, идущих тихо следом.
Вот он идёт, бог странствий и вестей,
Торчит колпак над светлыми глазами,
Мелькает посох тонкий перед ним,
Бьют крылья по суставам быстрых ног,
Её ведёт он левою рукою.
Её, ту, так любимую, что лира
Всех плакальщиц на свете превзошла,
Вселенную создав над нею плачем —
Вселенную с полями и ручьями,
С дорогами, с лесами, со зверьём;
Всходило солнце в жалобной вселенной,
Такое же, как наше, но в слезах,
Светилось там и жалобное небо,
Немое небо в звёздах искажённых...
Её, ту, так любимую...
Шла рядом с богом между тем она,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван,
Шла неуверенно, неторопливо.
Она в себе замкнулась, как на сносях,
Не думая о том, кто впереди,
И о своём пути, который в жизнь ведёт.
Своею переполнена кончиной,
Она в себе замкнулась.
Как плод созревший — сладостью и мраком,
Она была полна своею смертью.
Вторичным девством запечатлена,
Она прикосновений избегала.
Закрылся пол её. Так на закате
Дневные закрываются цветы.
От близости чужой отвыкли руки
Настолько, что прикосновенье бога
В неуловимой лёгкости своей
Болезненным казалось ей и дерзким.
Навеки перестала быть она
Красавицею белокурой песен,
Благоуханным островом в постели.
Тот человек ей больше не владел.
Она была распущенной косою,
Дождём, который выпила земля,
Она была растраченным запасом.
Успела стать она подземным корнем.
И потому, когда внезапно бог
Остановил её движеньем резким
И горько произнёс: «Он обернулся», —
Она спросила удивленно: «Кто?»
Там, где во тьме маячил светлый выход,
Стоял недвижно кто-то, чьё лицо
Нельзя узнать. Стоял он и смотрел,
Как на полоску бледную дороги
Вступил с печальным взглядом бог-посланец,
Чтобы в молчанье тень сопровождать,
Которая лугами шла обратно,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван, —
Шла неуверенно, неторопливо...
#цитаты_жемчуг
Райнер Мария Рильке
Перевод К.Богатырёва
(выбор снова может показаться неожиданным, но то результат полёта писательской мысли: сижу на Кавказе, пишу про туман на Куршской косе, думаю про схождение в Аид)
В тех странных копях обитали души,
Прожилками серебряной руды
Пронизывая тьму. Среди корней
Кровь проступала, устремляясь к людям,
Тяжёлой, как порфир, казалась кровь.
Она одна была красна.
Там были
Никем не населённые леса,
Утёсы и мосты над пустотою.
И был там пруд, огромный, тусклый, серый.
Навис он над своим далёким дном,
Как над землёю — пасмурное небо.
Среди лугов тянулась терпеливо
Извилистая длинная дорога
Единственною бледною полоской.
И этою дорогой шли они.
И стройный человек в одежде синей
Шёл молча первым и смотрел вперёд.
Ел, не жуя, дорогу шаг его,
Тяжёлой ношей из каскада складок
Свисали крепко стиснутые руки,
Почти совсем забыв о лёгкой лире,
Которая врастала в левый локоть,
Как роза в сук оливковый врастает,
Раздваивались чувства на ходу:
Взор, словно пёс, бежал вперёд стремглав,
Бежал и возвращался, чтобы снова
Бежать и ждать на ближнем повороте, —
А слух, как запах, мешкал позади.
Порой казалось, достигает слух
Тех двух других, которые, должно быть,
Не отстают при этом восхожденье.
И снова только звук его шагов,
И снова только ветер за спиною.
Они идут — он громко говорил,
Чтобы услышать вновь, как стихнет голос.
И всё-таки идут они, те двое,
Хотя и медленно. Когда бы мог
Он обернуться (если б обернувшись,
Он своего деянья не разрушил,
Едва-едва свершённого) — увидеть
Он мог бы их, идущих тихо следом.
Вот он идёт, бог странствий и вестей,
Торчит колпак над светлыми глазами,
Мелькает посох тонкий перед ним,
Бьют крылья по суставам быстрых ног,
Её ведёт он левою рукою.
Её, ту, так любимую, что лира
Всех плакальщиц на свете превзошла,
Вселенную создав над нею плачем —
Вселенную с полями и ручьями,
С дорогами, с лесами, со зверьём;
Всходило солнце в жалобной вселенной,
Такое же, как наше, но в слезах,
Светилось там и жалобное небо,
Немое небо в звёздах искажённых...
Её, ту, так любимую...
Шла рядом с богом между тем она,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван,
Шла неуверенно, неторопливо.
Она в себе замкнулась, как на сносях,
Не думая о том, кто впереди,
И о своём пути, который в жизнь ведёт.
Своею переполнена кончиной,
Она в себе замкнулась.
Как плод созревший — сладостью и мраком,
Она была полна своею смертью.
Вторичным девством запечатлена,
Она прикосновений избегала.
Закрылся пол её. Так на закате
Дневные закрываются цветы.
От близости чужой отвыкли руки
Настолько, что прикосновенье бога
В неуловимой лёгкости своей
Болезненным казалось ей и дерзким.
Навеки перестала быть она
Красавицею белокурой песен,
Благоуханным островом в постели.
Тот человек ей больше не владел.
Она была распущенной косою,
Дождём, который выпила земля,
Она была растраченным запасом.
Успела стать она подземным корнем.
И потому, когда внезапно бог
Остановил её движеньем резким
И горько произнёс: «Он обернулся», —
Она спросила удивленно: «Кто?»
Там, где во тьме маячил светлый выход,
Стоял недвижно кто-то, чьё лицо
Нельзя узнать. Стоял он и смотрел,
Как на полоску бледную дороги
Вступил с печальным взглядом бог-посланец,
Чтобы в молчанье тень сопровождать,
Которая лугами шла обратно,
Хоть и мешал ей слишком длинный саван, —
Шла неуверенно, неторопливо...
#цитаты_жемчуг
Автор не бездельничает.
Автор честно гуляет, попадает в передряги, остаётся жив и счастлив, залезает на горы (чудом), слезает с них (Божьей милостью), копит впечатления и эмоции для будущих текстов.
#личныйконтент
Автор честно гуляет, попадает в передряги, остаётся жив и счастлив, залезает на горы (чудом), слезает с них (Божьей милостью), копит впечатления и эмоции для будущих текстов.
#личныйконтент
🕯️ Третий вопрос адвент-игры.
Время. Timey-wimey.
Недавно признавалась: это мой фетиш в литературе и в кино. Я люблю как и фантастические истории о временных петлях, парадоксах, путешествиях во времени, так и реализм с попытками осмыслить течение времени. Какое оно? Быстрое? Медленное? Общее для всех? Разное для каждого? Как путешествовать во времени, не будучи персонажем фантастической прозы, — как управлять своими воспоминаниями? Что такое ностальгия? Сколько прошлого может поместиться в одного человека? Сколько нашей собственной жизни (и не только) способна хранить память, надолго ли хватает её резервов?
Из прочитанных в 2024 году книг давайте выберем книгу о времени.
В широком смысле слова.
Это может быть фантастика, в которой фантдоп вам показался в достаточной степени проработанным и достоверным.
Это может быть книга, где герой прямым текстом пишет о восприятии течения времени.
Это может быть книга-воспоминание.
Это даже может быть нон-фикшн о тайм-менеджменте или инструкция к сборке машины времени, why not.
Если вам сказать — время в литературе, книга о времени, — что вам придёт в голову?
Время. Timey-wimey.
Недавно признавалась: это мой фетиш в литературе и в кино. Я люблю как и фантастические истории о временных петлях, парадоксах, путешествиях во времени, так и реализм с попытками осмыслить течение времени. Какое оно? Быстрое? Медленное? Общее для всех? Разное для каждого? Как путешествовать во времени, не будучи персонажем фантастической прозы, — как управлять своими воспоминаниями? Что такое ностальгия? Сколько прошлого может поместиться в одного человека? Сколько нашей собственной жизни (и не только) способна хранить память, надолго ли хватает её резервов?
Из прочитанных в 2024 году книг давайте выберем книгу о времени.
В широком смысле слова.
Это может быть фантастика, в которой фантдоп вам показался в достаточной степени проработанным и достоверным.
Это может быть книга, где герой прямым текстом пишет о восприятии течения времени.
Это может быть книга-воспоминание.
Это даже может быть нон-фикшн о тайм-менеджменте или инструкция к сборке машины времени, why not.
Если вам сказать — время в литературе, книга о времени, — что вам придёт в голову?
Стихотворение дня
Екатерина Каграманова
Если верить в теорию множества воплощений,
Жить намного легче, поскольку вся суть в надежде.
Может, снова я буду женщиной, ты мужчиной,
Может, это опять сработает так, как прежде.
На чужой вечеринке, не страдая от одиночества
В дробном шуме битов, набирающих гулкие обороты,
Я поймаю себя на том, как мучительно хочется
Прикоснуться губами к колкой ямке на подбородке.
Вся надежда – что то ли сбой случится в системе, то ли
подсознание взвоет. Главное – мне в этот раз почуять,
Что ты именно тот, кто всегда, в любой из моих историй,
Совершенно отчетливо сможет расслышать, как я звучу.
Что ты сам когда-то звучал – негромко, но различимо
В каждой строчке моей, очень долго после того,
Как нелепо, перевернуто мы с тобой
Стали просто отдельными женщиной и мужчиной.
Если все совпадет, это будет похоже на путь домой,
Возвращение блудных детей, повидавших в странствиях горя.
Я хочу, чтобы ты был мой.
Я так сильно хочу, чтобы ты снова был мой,
Что готова поверить в какую угодно теорию.
#цитаты_жемчуг
Екатерина Каграманова
Если верить в теорию множества воплощений,
Жить намного легче, поскольку вся суть в надежде.
Может, снова я буду женщиной, ты мужчиной,
Может, это опять сработает так, как прежде.
На чужой вечеринке, не страдая от одиночества
В дробном шуме битов, набирающих гулкие обороты,
Я поймаю себя на том, как мучительно хочется
Прикоснуться губами к колкой ямке на подбородке.
Вся надежда – что то ли сбой случится в системе, то ли
подсознание взвоет. Главное – мне в этот раз почуять,
Что ты именно тот, кто всегда, в любой из моих историй,
Совершенно отчетливо сможет расслышать, как я звучу.
Что ты сам когда-то звучал – негромко, но различимо
В каждой строчке моей, очень долго после того,
Как нелепо, перевернуто мы с тобой
Стали просто отдельными женщиной и мужчиной.
Если все совпадет, это будет похоже на путь домой,
Возвращение блудных детей, повидавших в странствиях горя.
Я хочу, чтобы ты был мой.
Я так сильно хочу, чтобы ты снова был мой,
Что готова поверить в какую угодно теорию.
#цитаты_жемчуг
«Времеубежище», Георги Господинов
Я опять прочитала что-то своё
#читательское
Вряд ли я способна быть объективной. Бывают тексты, которые в процессе чтения меняют сознание и даже будто клеточный состав тела читателя; после прочтения ничего толком сказать о сюжете не можешь, но ты уже не тот, кем был до встречи с книгой.
Если всё же попытаться: очередная штука, которую сложно классифицировать с точки зрения жанра. Книга-медитация. Книга, от которой я постоянно чего-то ждала, которую всё время пыталась уложить на какую-то мысленную полочку... и которая в финале сама уложила меня на лопатки и обезоружила.
Я про «Времеубежище» слышала ещё сразу после Букера, поставила мысленную галочку: Болгария в сфере моих интересов, а вот о болгарской литературе я знаю примерно ничего. Удивительно, что попалась книга мне под руку именно сейчас, — ну так я и не скрываю, сколько в моей жизни удивительного.
Текст простой, плавный и местами невероятно красивый. Я люблю тексты, которые умеют держать баланс нарратив/размышления, но поначалу казалось, что баланс сдвинут не в пользу нарратива (это не говорит плохо о книге, это говорит лишь о моей потребности).
Главный герой знакомится с загадочным Гаустином, который фиксирован на идее лечить болезнь Альцгеймера погружением пациента в прошлое. Буквально: воссоздавать декорации 50-х, 60-х, 70-х и так далее, чтобы угасающее сознание человека уцепилось за запах/цвет/картинку. Гаустин открывает сначала одну клинику, потом — сеть клиник, а потом — абсолютно фантасмагоричный фантдоп, который, тем не менее, описан так плавно и красиво, что ему веришь, — все европейские государства приходят к желанию воссоздать ушедшие эпохи на глобальном, так сказать, уровне. Каждая страна выбирает себе эпоху в ходе референдума. Мир разворачивается в сторону прошлого и начинает с любопытством его изучать и воспроизводить — в большом и малом.
Я читала книгу непредвзято, и мне местами было шатко и страшновато: знаете, будто я иду по скользкой дорожке высоко в горе и вот-вот могу оступиться (мне простительна метафора: я только что занималась подобным в буквальном смысле).
Я боялась, что автор сделает мне больно. Нет, я боялась, что будет больно — от авторского текста — мне, с моим набором мировоззренческих/политических паттернов. В современном мире редко удаётся читать книгу просто так: мы всё время ждём, что автор проявит позицию, и ждём свою реакцию на позицию (несмотря на то, что «Времеубежище» написано до событий последних трёх-четырёх лет).
Но через некоторое время я расслабилась. Я поняла, что мне не нужно видеть в воспоминаниях автора о советско-болгарском прошлом враждебный себе лично посыл, как и не надо бояться, что меня ранят его рассуждения об эвтаназии. В то же время мне было больно от всего вообще (в особенности от репетиции второй мировой в финале). Если я начинала читать, зажавшись и готовясь к обороне, то потом я позволила себе оголить нерв и испытать всё сразу.
Я смогла сказать себе, что прошлое (и настоящее) вовсе не обязательно такое, каким его изображает конкретный автор (никакой автор, на самом деле). Я смогла прочитать и полюбить эту книгу – вне зависимости от какой бы то ни было политической позиции (если она вообще есть).
Сейчас расскажу, за что.
👇
Я опять прочитала что-то своё
#читательское
Вряд ли я способна быть объективной. Бывают тексты, которые в процессе чтения меняют сознание и даже будто клеточный состав тела читателя; после прочтения ничего толком сказать о сюжете не можешь, но ты уже не тот, кем был до встречи с книгой.
Если всё же попытаться: очередная штука, которую сложно классифицировать с точки зрения жанра. Книга-медитация. Книга, от которой я постоянно чего-то ждала, которую всё время пыталась уложить на какую-то мысленную полочку... и которая в финале сама уложила меня на лопатки и обезоружила.
Я про «Времеубежище» слышала ещё сразу после Букера, поставила мысленную галочку: Болгария в сфере моих интересов, а вот о болгарской литературе я знаю примерно ничего. Удивительно, что попалась книга мне под руку именно сейчас, — ну так я и не скрываю, сколько в моей жизни удивительного.
Текст простой, плавный и местами невероятно красивый. Я люблю тексты, которые умеют держать баланс нарратив/размышления, но поначалу казалось, что баланс сдвинут не в пользу нарратива (это не говорит плохо о книге, это говорит лишь о моей потребности).
Главный герой знакомится с загадочным Гаустином, который фиксирован на идее лечить болезнь Альцгеймера погружением пациента в прошлое. Буквально: воссоздавать декорации 50-х, 60-х, 70-х и так далее, чтобы угасающее сознание человека уцепилось за запах/цвет/картинку. Гаустин открывает сначала одну клинику, потом — сеть клиник, а потом — абсолютно фантасмагоричный фантдоп, который, тем не менее, описан так плавно и красиво, что ему веришь, — все европейские государства приходят к желанию воссоздать ушедшие эпохи на глобальном, так сказать, уровне. Каждая страна выбирает себе эпоху в ходе референдума. Мир разворачивается в сторону прошлого и начинает с любопытством его изучать и воспроизводить — в большом и малом.
Я читала книгу непредвзято, и мне местами было шатко и страшновато: знаете, будто я иду по скользкой дорожке высоко в горе и вот-вот могу оступиться (мне простительна метафора: я только что занималась подобным в буквальном смысле).
Я боялась, что автор сделает мне больно. Нет, я боялась, что будет больно — от авторского текста — мне, с моим набором мировоззренческих/политических паттернов. В современном мире редко удаётся читать книгу просто так: мы всё время ждём, что автор проявит позицию, и ждём свою реакцию на позицию (несмотря на то, что «Времеубежище» написано до событий последних трёх-четырёх лет).
Но через некоторое время я расслабилась. Я поняла, что мне не нужно видеть в воспоминаниях автора о советско-болгарском прошлом враждебный себе лично посыл, как и не надо бояться, что меня ранят его рассуждения об эвтаназии. В то же время мне было больно от всего вообще (в особенности от репетиции второй мировой в финале). Если я начинала читать, зажавшись и готовясь к обороне, то потом я позволила себе оголить нерв и испытать всё сразу.
Я смогла сказать себе, что прошлое (и настоящее) вовсе не обязательно такое, каким его изображает конкретный автор (никакой автор, на самом деле). Я смогла прочитать и полюбить эту книгу – вне зависимости от какой бы то ни было политической позиции (если она вообще есть).
Сейчас расскажу, за что.
👇
И снова вопрос.
Какой роман в 2024 году вас удивил?
Я честно позаимствовала вопрос на канале «Заквашен на книгах» — посмотрите, там и список странных книг неплохой, и в комментариях кое-что есть.
Какой роман в 2024 году вас удивил?
Я честно позаимствовала вопрос на канале «Заквашен на книгах» — посмотрите, там и список странных книг неплохой, и в комментариях кое-что есть.
Стихотворение дня
Рахман Кусимов
последнее
я выйду под тёмно-синее
небо, один, в ночи
(прогуливаться всесильные
советуют врачи).
запахнет жасмином улица,
дуб шевельнёт листвой,
и в сумерках мне почудится
выцветший образ твой,
но нет ни тоски, ни жалости,
прошлое позади;
так стой, где стоишь, пожалуйста,
ближе не подходи.
#цитаты_жемчуг
Рахман Кусимов
последнее
я выйду под тёмно-синее
небо, один, в ночи
(прогуливаться всесильные
советуют врачи).
запахнет жасмином улица,
дуб шевельнёт листвой,
и в сумерках мне почудится
выцветший образ твой,
но нет ни тоски, ни жалости,
прошлое позади;
так стой, где стоишь, пожалуйста,
ближе не подходи.
#цитаты_жемчуг
Вы только взгляните что сделали Антон и Таня.
«Срочно уберите детей от экранов, нас ждёт лучшая!🍷 книжно-винная подборка, от каналов Колесо оборзения и Почитаем?
Месяц назад, когда мы с Антоном задумывали розыгрыш книжно-винного набора, мы очень долго обсуждали, какое вино и какую книгу взять. В процессе пришли к тому, что некоторые книги сам Бахус велел читать только с бокалом вина. Пока готовили эту подборку - захотели перечитать все книги, следуя своим же советам. Надеемся, вы ими тоже воспользуетесь и вам этой зимой будет хо-ро-шо.»
👇🏻👇🏻👇🏻
«Срочно уберите детей от экранов, нас ждёт лучшая!🍷 книжно-винная подборка, от каналов Колесо оборзения и Почитаем?
Месяц назад, когда мы с Антоном задумывали розыгрыш книжно-винного набора, мы очень долго обсуждали, какое вино и какую книгу взять. В процессе пришли к тому, что некоторые книги сам Бахус велел читать только с бокалом вина. Пока готовили эту подборку - захотели перечитать все книги, следуя своим же советам. Надеемся, вы ими тоже воспользуетесь и вам этой зимой будет хо-ро-шо.»
👇🏻👇🏻👇🏻
Forwarded from Почитаем?💋
1. Кароль Мартинез "Сшитое сердце" и Esse Unplugged MaMa созданы друг для друга. Завораживающая и жутковатая книга о силе материнской любви. Как героиня начинает сшивать свою жизнь и жизни своих будущих шестерых детей будто маленькие лоскутки, так и глубокий, сложный аромат, сплетенный из нот чернослива, пряных специй и оттенков вяленой вишни, зашьет любые раны на сердце.
2. Тана Френч "Искатель" и "Охотник" и Три Бороды Оранж Ркацители & Мускат. Мы в Ирландии, где культ рыжего может и является стереотипом, но не безосновательным. Вина со скин-контактом как только не называют: оранжевыми, янтарными, медными. Цветовое определение "рыжий" с лёгкой подачи Леонида Парфёнова тоже стало употребимо. За "рыжими" в Крыму это к Игорю Ершову, а здесь он ещё и друзей позвал – Александра Голубева и Владимира Косенко. Получилось три бороды. Бород в Арднакелти, где происходит действие книг Таны Френч, существенно больше. Здесь их не носят разве что женщины, дети и настоящие идиëтины. Насладитесь детективом из этой ирландской деревушки, который ухватит вас также, как танины этого "рыжего".
3. Арина Цимеринг, Оксана Багрий "Правила выживания в Джакарте" и The Dog Father Zinfandel Reserve. Выжить в Джакарте в принципе довольно сложно, а без некоторой доли возлияний даже пытаться не стоит. В самый красивый и эпичный момент герои книги причащаются на парковке "Романе-Конти" тридцать четвертого года по двести тысяч долларов за бутылку. Мы же предлагаем вариант попроще, зато с характером и чувством юмора. Без него не сойти с ума не выйдет)
4. Рагим Джафаров "Картина Сархана" и самое обсуждаемое вино этой осени "#ДляМеня" от Бюрнье. Говорить о Джафарове и его непознаваемых текстах можно бесконечно, но именно это вино стало идеальной рифмой к книге о ценности искусства и психической подоплеке столкновения "обычного" человека с миром искусства. И вино, и книга поделили людей на тех, кто считает употребляемое шедевром, а кто - ерундой с раздутым маркетингом. Предлагаем попробовать и решить, на какой стороне вы. Ну и этикетку можно под влиянием книги нарисовать самому, потом продадите за миллион долларов.
5. Альба Донати "Книжный домик в Тоскане" и Brunello di Montalcino Poggio alle Mura Riserva. Что ж еще пить под автобиографичную историю про книжный домик в Тоскане, если не тосканское плотное и бархатистое санджовезе с оттенками шоколада и фундука и долгим послевкусием? Не ждите веселых историй о книгах, здесь много рефлексии и отсылок к итальянской литературе.
6. Дэниел Мейсон "Северный лес" и сухой сидр Araeta Amalur. Только так, а не иначе! Книга про дом в лесу может пахнуть только лесом, а яблоневый сад, дающий дому жизнь - только яблоками. Познавать быстротечность жизни и наше временное место в истории - можно только с сухим сидром, чтобы в процессе не опьянеть, а только острее прочувствовать мурашки и желание жить жизнь.
7. Кристин Хармель "Жена винодела" и Шампанское Moet & Chandon, Brut "Imperial". Моэт и Шандон в книге про виноделов Шампани? Вы серьёзно? Ничего банальнее не нашлось? Не нашлось, потому что это история. И когда пришла большая беда, главный сплотил вокруг себя остальных и организовал подполье. Это шампанское не просто набор кислотности, пузырьков и хлопка пробки. Это стиль и память об историях времён оккупации, одна из которых рассказана в книге и рассказана блестяще.
8. Абрахам Вергезе "Завет воды" и Familia Bastida, "Drama" Red Blend. Что ж, это была самая сложная задача этой подборки. Какое вино будет достаточно терпким, чтобы сопровождать нас на страшном и болезненном пути, но достаточно сладким, чтобы передать всю ту надежду, которую автор приберег на конец? Бленд Темпранильо и Гарначи, 14 градусов, идеальная история, чтобы согреть изнутри и утешить, когда эта фамильная драма разобьет вам сердце.
2. Тана Френч "Искатель" и "Охотник" и Три Бороды Оранж Ркацители & Мускат. Мы в Ирландии, где культ рыжего может и является стереотипом, но не безосновательным. Вина со скин-контактом как только не называют: оранжевыми, янтарными, медными. Цветовое определение "рыжий" с лёгкой подачи Леонида Парфёнова тоже стало употребимо. За "рыжими" в Крыму это к Игорю Ершову, а здесь он ещё и друзей позвал – Александра Голубева и Владимира Косенко. Получилось три бороды. Бород в Арднакелти, где происходит действие книг Таны Френч, существенно больше. Здесь их не носят разве что женщины, дети и настоящие идиëтины. Насладитесь детективом из этой ирландской деревушки, который ухватит вас также, как танины этого "рыжего".
3. Арина Цимеринг, Оксана Багрий "Правила выживания в Джакарте" и The Dog Father Zinfandel Reserve. Выжить в Джакарте в принципе довольно сложно, а без некоторой доли возлияний даже пытаться не стоит. В самый красивый и эпичный момент герои книги причащаются на парковке "Романе-Конти" тридцать четвертого года по двести тысяч долларов за бутылку. Мы же предлагаем вариант попроще, зато с характером и чувством юмора. Без него не сойти с ума не выйдет)
4. Рагим Джафаров "Картина Сархана" и самое обсуждаемое вино этой осени "#ДляМеня" от Бюрнье. Говорить о Джафарове и его непознаваемых текстах можно бесконечно, но именно это вино стало идеальной рифмой к книге о ценности искусства и психической подоплеке столкновения "обычного" человека с миром искусства. И вино, и книга поделили людей на тех, кто считает употребляемое шедевром, а кто - ерундой с раздутым маркетингом. Предлагаем попробовать и решить, на какой стороне вы. Ну и этикетку можно под влиянием книги нарисовать самому, потом продадите за миллион долларов.
5. Альба Донати "Книжный домик в Тоскане" и Brunello di Montalcino Poggio alle Mura Riserva. Что ж еще пить под автобиографичную историю про книжный домик в Тоскане, если не тосканское плотное и бархатистое санджовезе с оттенками шоколада и фундука и долгим послевкусием? Не ждите веселых историй о книгах, здесь много рефлексии и отсылок к итальянской литературе.
6. Дэниел Мейсон "Северный лес" и сухой сидр Araeta Amalur. Только так, а не иначе! Книга про дом в лесу может пахнуть только лесом, а яблоневый сад, дающий дому жизнь - только яблоками. Познавать быстротечность жизни и наше временное место в истории - можно только с сухим сидром, чтобы в процессе не опьянеть, а только острее прочувствовать мурашки и желание жить жизнь.
7. Кристин Хармель "Жена винодела" и Шампанское Moet & Chandon, Brut "Imperial". Моэт и Шандон в книге про виноделов Шампани? Вы серьёзно? Ничего банальнее не нашлось? Не нашлось, потому что это история. И когда пришла большая беда, главный сплотил вокруг себя остальных и организовал подполье. Это шампанское не просто набор кислотности, пузырьков и хлопка пробки. Это стиль и память об историях времён оккупации, одна из которых рассказана в книге и рассказана блестяще.
8. Абрахам Вергезе "Завет воды" и Familia Bastida, "Drama" Red Blend. Что ж, это была самая сложная задача этой подборки. Какое вино будет достаточно терпким, чтобы сопровождать нас на страшном и болезненном пути, но достаточно сладким, чтобы передать всю ту надежду, которую автор приберег на конец? Бленд Темпранильо и Гарначи, 14 градусов, идеальная история, чтобы согреть изнутри и утешить, когда эта фамильная драма разобьет вам сердце.
«Кадавры», Алексей Поляринов
Попробую осторожно
Я уже упоминала, что к Поляринову меня в своё время привёл его язык — уникальный, умелый. Я читала Митчелла в переводе и полезла проверить, кто же это так восхитительно обращается со словами. Потом был «Риф», и я утвердилась в мнении о том, что мне читать Поляринова не просто хочется, но — нужно. Я мало у кого встречала такую быструю писательскую речь — когда цепляешься за текст и летишь с горочки, не затормаживая, но в то же время успеваешь оценить, как красиво и умело подобрано каждое слово.
«Кадавры» — очередная книга, которая могла бы вызвать во мне отрицательные эмоции, если бы я не научилась смотреть шире и глубже; книга, написанная талантливо, человеком, чья оптика, возможно, отлична от моей.
Силища этой книги в том, что ты не можешь (и не должен) показывать пальцем и кричать, ага, он мыслит вот так и вот так видит будущее моей страны (а в рецензиях полно как и восторгов на тему, что автор провидец, так и гнева на русофобию).
Силища этой книги в том, что в ней много горя и вины; это тяжелая история, которую хотелось бы развидеть (но уже не выйдет), даже если абстрагироваться от метафор и экстраполяции вины на мировые, скажем так, процессы.
Силища её и в том, что фантдоп автор выбрал абсолютно уникальный, ничего подобного я раньше не встречала, иметь с этим дело было чрезвычайно интересно.
И, как я уже сказала, силища в языке.
Кадавры — мёртвые дети, которые стали появляться на территории России около тридцати лет назад. Никто не знает, почему и откуда, при попытке их повредить или убрать происходят соляные выбросы, которые убивают плодородные почвы и ведут к опустошению земель. Даша когда-то работала в институте по изучению мортальных аномалий, после лавочку прикрыли (репрессии, иноагентство, гулаг — имейте в виду, подобных триггеров тут достаточно), Даша эмигрировала, но спустя некоторое количество лет возвращается в Россию уже с официальными документами под китайским протекторатом — продолжить исследование. Сопровождает её брат, с которым она не виделась много лет. По дороге, разумеется, будут флэшбеки в прошлое (страшные и грустные), любопытнейшая почти постапокалиптика на Краснодарских землях, немного Пятигорска (забавно это было читать по дороге с Кавказа).
Ничего не напоминает?
Дочитав, я поняла, что отличным антидотом от этой книги может служить «Остров Сахалин» Веркина, который — о любви.
#читательское
Попробую осторожно
Я уже упоминала, что к Поляринову меня в своё время привёл его язык — уникальный, умелый. Я читала Митчелла в переводе и полезла проверить, кто же это так восхитительно обращается со словами. Потом был «Риф», и я утвердилась в мнении о том, что мне читать Поляринова не просто хочется, но — нужно. Я мало у кого встречала такую быструю писательскую речь — когда цепляешься за текст и летишь с горочки, не затормаживая, но в то же время успеваешь оценить, как красиво и умело подобрано каждое слово.
«Кадавры» — очередная книга, которая могла бы вызвать во мне отрицательные эмоции, если бы я не научилась смотреть шире и глубже; книга, написанная талантливо, человеком, чья оптика, возможно, отлична от моей.
Силища этой книги в том, что ты не можешь (и не должен) показывать пальцем и кричать, ага, он мыслит вот так и вот так видит будущее моей страны (а в рецензиях полно как и восторгов на тему, что автор провидец, так и гнева на русофобию).
Силища этой книги в том, что в ней много горя и вины; это тяжелая история, которую хотелось бы развидеть (но уже не выйдет), даже если абстрагироваться от метафор и экстраполяции вины на мировые, скажем так, процессы.
Силища её и в том, что фантдоп автор выбрал абсолютно уникальный, ничего подобного я раньше не встречала, иметь с этим дело было чрезвычайно интересно.
И, как я уже сказала, силища в языке.
Кадавры — мёртвые дети, которые стали появляться на территории России около тридцати лет назад. Никто не знает, почему и откуда, при попытке их повредить или убрать происходят соляные выбросы, которые убивают плодородные почвы и ведут к опустошению земель. Даша когда-то работала в институте по изучению мортальных аномалий, после лавочку прикрыли (репрессии, иноагентство, гулаг — имейте в виду, подобных триггеров тут достаточно), Даша эмигрировала, но спустя некоторое количество лет возвращается в Россию уже с официальными документами под китайским протекторатом — продолжить исследование. Сопровождает её брат, с которым она не виделась много лет. По дороге, разумеется, будут флэшбеки в прошлое (страшные и грустные), любопытнейшая почти постапокалиптика на Краснодарских землях, немного Пятигорска (забавно это было читать по дороге с Кавказа).
Ничего не напоминает?
Дочитав, я поняла, что отличным антидотом от этой книги может служить «Остров Сахалин» Веркина, который — о любви.
#читательское