«Вход в Касбу» Анри Матисс, 1913 Музей изобразительных искусств им. Пушкина, Москва
Арабские мотивы интересовали Матисса ещё до поездки в Марокко. Он изучал их на выставке в Мюнхене, смотрел ориенталистские работы Делакруа…
Но когда они с супругой Амели приехали в Танжер, на две недели зарядил дождь. Улицы превратились в бурые реки, приходилось сидеть в отеле. «Вилла де Франс» сейчас гордится пятью звёздочками, а век с лишним назад это была средней руки гостиница с тёмными, тесными и грязноватыми номерами.
Мусульманская экзотика появилась вместе с солнцем. Матисс ходил по узким улочкам медины (старого города), слушал многоязычную ругань на базаре, вдыхал аромат восточных пряностей… И понимал цвета по-новому.
Как и в «Зоре...», здесь царит синий. На этот раз художник не фантазировал: в танжерской касбе (укреплённом квартале в центре медины) многие стены выкрашены в бело-голубые оттенки. Сливаясь с небесной синевой, они затапливают холст умиротворённым спокойствием.
«Вход в Касбу» Анри Матисс, 1913 Музей изобразительных искусств им. Пушкина, Москва
Арабские мотивы интересовали Матисса ещё до поездки в Марокко. Он изучал их на выставке в Мюнхене, смотрел ориенталистские работы Делакруа…
Но когда они с супругой Амели приехали в Танжер, на две недели зарядил дождь. Улицы превратились в бурые реки, приходилось сидеть в отеле. «Вилла де Франс» сейчас гордится пятью звёздочками, а век с лишним назад это была средней руки гостиница с тёмными, тесными и грязноватыми номерами.
Мусульманская экзотика появилась вместе с солнцем. Матисс ходил по узким улочкам медины (старого города), слушал многоязычную ругань на базаре, вдыхал аромат восточных пряностей… И понимал цвета по-новому.
Как и в «Зоре...», здесь царит синий. На этот раз художник не фантазировал: в танжерской касбе (укреплённом квартале в центре медины) многие стены выкрашены в бело-голубые оттенки. Сливаясь с небесной синевой, они затапливают холст умиротворённым спокойствием.
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said.
from us
