ЧЗХ, я исекайнулся в тело 8-летнего аристократа, который учится в женском пансионе?!
Революция 1789 г. потрясла Францию, что приводило к довольно забавным оказиям. Вот что писал об этом в своих мемуарах ветеран Наполеоновских войн Марселен де Марбо:
Все три брата моей матери и почти вся знать нашей провинции поспешили эмигрировать из страны.
Революционный поток сметал все на своем пути, и дом, купленный моим отцом 10 лет назад, был конфискован и объявлен национальной собственностью, поскольку акт продажи был подписан только частными лицами, а продавец эмигрировал до ратификации этого акта нотариусом.
Матери было предоставлено всего несколько дней для того, чтобы собрать личные вещи, затем дом был выставлен на торги и куплен председателем дистрикта, который и инициировал эту конфискацию!
Мама прекрасно понимала, что, будучи сестрой эмигрантов, она рискует навлечь на нас очень крупные неприятности, от которых ее не спасло бы и положение супруги защитника отечества. Поэтому она решила немедленно уехать
Я не мог отправиться в путь из-за болезни, и из этого затруднения моей матери помогла выйти очень уважаемая дама мадемуазель Монгальви, которая была ей беззаветно предана и память о которой мне очень дорога.
В Тюренне у мадемуазель Монгальви был небольшой пансион, и она предложила матери взять меня к себе на несколько месяцев ее отсутствия. Мать посоветовалась с отцом, и, после того как он дал на это согласие, я был отправлен в этот девичий пансион.
Как, скажете вы, мальчик среди девочек? Да, представьте себе. Но не забывайте, что я был ребенком очень ласковым, спокойным, послушным и мне было всего восемь лет.
Воспитанницами пансиона мадемуазель Монгальви еще со времен, когда там училась моя мать, были молодые особы от 16 до 20 лет. Самым младшим было примерно 14 лет, и они были уже достаточно рассудительны, чтобы дать свое согласие на мое присутствие среди них.
Как только я появился в пансионате, все женское общество выбежало навстречу мне и приветствовало меня такими восторженными, радостными криками и лаской, что я тут же понял, что не напрасно сюда приехал.
К тому же я думал, что мое пребывание здесь будет недолгим, и даже внутренне сожалел, что проведу так мало времени среди этих добрых, юных барышень, которые давали мне все, что могло мне доставить удовольствие, и даже спорили между собой, кому меня вести за руку.
Вскоре террор затопил кровью всю Францию. Гражданская война началась в Вандее и Бретани. Любые поездки по стране стали совершенно невозможны. Таким образом, моя мама, которая должна была пробыть в Ренне всего два или три месяца, осталась там на долгие годы.
Таким образом, приехав в пансион на несколько месяцев, я остался там на четыре года, которые стали для меня годами радости и счастья, время от времени омрачаемыми только воспоминаниями о моих родителях. Но воспитательницы и воспитанницы пансиона Монгальви своим вниманием ко мне прогоняли каждый раз грустные мысли, которые меня время от времени охватывали.
Когда много позднее я прочел историю Вер-Вера, жившего среди монахинь-визитандинок в Невере, я воскликнул: «Но ведь именно так я жил в пансионате в Тюренне!» Как и его, воспитательницы и воспитанницы баловали меня превыше всех возможностей, которые можно себе вообразить.
Мне стоило только пожелать, чтобы получить желаемое. Мое здоровье поправилось и стало отличным. У меня был свежий цвет лица, вызывающий желание меня поцеловать.
В часы отдыха, которые мы проводили на обширных лужайках среди великолепного сада, виноградников и рощиц, юные девушки надевали на меня корону, покрывали меня гирляндами цветов, затем сажали на небольшие носилки, обсыпанные розами, и по очереди несли их, распевая песни.
Иногда я играл с ними в догонялки, и у меня всегда было преимущество захватить кого-нибудь, но не быть пойманным самому.
Они мне читали различные истории, пели песни, и каждая из них стремилась выдумать что-то новое.
ЧЗХ, я исекайнулся в тело 8-летнего аристократа, который учится в женском пансионе?!
Революция 1789 г. потрясла Францию, что приводило к довольно забавным оказиям. Вот что писал об этом в своих мемуарах ветеран Наполеоновских войн Марселен де Марбо:
Все три брата моей матери и почти вся знать нашей провинции поспешили эмигрировать из страны.
Революционный поток сметал все на своем пути, и дом, купленный моим отцом 10 лет назад, был конфискован и объявлен национальной собственностью, поскольку акт продажи был подписан только частными лицами, а продавец эмигрировал до ратификации этого акта нотариусом.
Матери было предоставлено всего несколько дней для того, чтобы собрать личные вещи, затем дом был выставлен на торги и куплен председателем дистрикта, который и инициировал эту конфискацию!
Мама прекрасно понимала, что, будучи сестрой эмигрантов, она рискует навлечь на нас очень крупные неприятности, от которых ее не спасло бы и положение супруги защитника отечества. Поэтому она решила немедленно уехать
Я не мог отправиться в путь из-за болезни, и из этого затруднения моей матери помогла выйти очень уважаемая дама мадемуазель Монгальви, которая была ей беззаветно предана и память о которой мне очень дорога.
В Тюренне у мадемуазель Монгальви был небольшой пансион, и она предложила матери взять меня к себе на несколько месяцев ее отсутствия. Мать посоветовалась с отцом, и, после того как он дал на это согласие, я был отправлен в этот девичий пансион.
Как, скажете вы, мальчик среди девочек? Да, представьте себе. Но не забывайте, что я был ребенком очень ласковым, спокойным, послушным и мне было всего восемь лет.
Воспитанницами пансиона мадемуазель Монгальви еще со времен, когда там училась моя мать, были молодые особы от 16 до 20 лет. Самым младшим было примерно 14 лет, и они были уже достаточно рассудительны, чтобы дать свое согласие на мое присутствие среди них.
Как только я появился в пансионате, все женское общество выбежало навстречу мне и приветствовало меня такими восторженными, радостными криками и лаской, что я тут же понял, что не напрасно сюда приехал.
К тому же я думал, что мое пребывание здесь будет недолгим, и даже внутренне сожалел, что проведу так мало времени среди этих добрых, юных барышень, которые давали мне все, что могло мне доставить удовольствие, и даже спорили между собой, кому меня вести за руку.
Вскоре террор затопил кровью всю Францию. Гражданская война началась в Вандее и Бретани. Любые поездки по стране стали совершенно невозможны. Таким образом, моя мама, которая должна была пробыть в Ренне всего два или три месяца, осталась там на долгие годы.
Таким образом, приехав в пансион на несколько месяцев, я остался там на четыре года, которые стали для меня годами радости и счастья, время от времени омрачаемыми только воспоминаниями о моих родителях. Но воспитательницы и воспитанницы пансиона Монгальви своим вниманием ко мне прогоняли каждый раз грустные мысли, которые меня время от времени охватывали.
Когда много позднее я прочел историю Вер-Вера, жившего среди монахинь-визитандинок в Невере, я воскликнул: «Но ведь именно так я жил в пансионате в Тюренне!» Как и его, воспитательницы и воспитанницы баловали меня превыше всех возможностей, которые можно себе вообразить.
Мне стоило только пожелать, чтобы получить желаемое. Мое здоровье поправилось и стало отличным. У меня был свежий цвет лица, вызывающий желание меня поцеловать.
В часы отдыха, которые мы проводили на обширных лужайках среди великолепного сада, виноградников и рощиц, юные девушки надевали на меня корону, покрывали меня гирляндами цветов, затем сажали на небольшие носилки, обсыпанные розами, и по очереди несли их, распевая песни.
Иногда я играл с ними в догонялки, и у меня всегда было преимущество захватить кого-нибудь, но не быть пойманным самому.
Они мне читали различные истории, пели песни, и каждая из них стремилась выдумать что-то новое.
Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from us
