В 1949 году я приехал в Германию, на экскурсию в Рейхстаг, там экскурсовод показывал нам разные экспонаты, но свастики, орлы не привлекли моего внимания и зазевавшись я отбился от группы. Спустя полтора часа хождений туда-обратно у меня затекли ноги и я как любой молодой человек в этой ситуации начал искать где можно жёстко насрать.
Я клянусь, я не знал немецкого, не знаю и сейчас, но надпись "Туалет" я был готов узнать из тысячи. Время шло, сортир не находился и мне в голову не пришло ничего лучше чем насрать в горшок с фикусом. Взяв это чудесное растение, я спрятался за одним из нацистских флагов, снял штаны и начал давить Галину. Срал я где-то минуты 4, всё это время как бы нависая своей жопой над горшком и поливая почву обильным густым удобрением, потому что если прижаться, то обязательно вляпаешься в говно, ещё не впитавшееся в землю, т.к. высыпать её я не стал. Однако я немного слукавил, я вытащил фикус и вместе с ним вырвал немного земли, что создало небольшую лунку не давая говну выливаться наружу. Процесс был долгим и вместе с говном затекли и мои ноги, поссать в такой позе я не мог, поэтому пришлось подтереться платочками с советским флагом, их к сожалению не хватило, поэтому остальное я обтёр об флаг НСДАП. Как я уже сказал мочиться сидя я не стал, потому повернулся к горшку лицом и пописал стоя. Запах стоял явно не из лучших, но мне было всё равно, в Германии стояли морозы и нос мне заложило страшной немецкой простудой.
Сделав все свои отвлечённые дела, я решительно взял фикус и вставил его в горшок, не надев штанов. Корни фикуса в горшок не влезли, а висели по краям глиняного сосуда, а кал, словно шоколадный пудинг распух от давления цветка и полез наружу, говно, как было упомянуто раньше было густым, пусть и жидким, я взглянул на ботинки: они были чисты. Мне удивительно повезло, потому что пол был залит дерьмом в радиусе полуметра, я же стоял будто защищённый антиговёной аурой. По краям горшка было множество пятен дерьма и я решил, что лучше не трогать создавшееся окружение флоры и оставить горшок там куда я его переставил, к тому же мне всегда казалось, что зелёные листья упрятанные за политически-милитаристским восхищением - предельно романтическая метафора.
В общем я насрал и не убрал, последним моим ходом должен был стать побег. И ход этот был предугадан, потому что отодвинув флаг, я увидел испугавшую меня картину: Моя экскурсионная группа смотрела на меня с удивлением, а проводник недовольно сложив руки за спиной направлялся прямо ко мне. Я был напуган, категорически напуган! Но ход мой предсказать не трудно: за спиной стена, спереди угроза, движущаяся на меня.
Я оскалил зубы, вспоминая что мой дед погиб под Курском, ринулся в сторону экскурсовода, чего он не ожидал (это было видно по его глазам), взял его за грудки и перекинув через бедро уронил на свою ступню. Затем я немного подтолкнул его ногой, чтобы он упал с неё на кафель, а точнее на то что находилось на этом самом кафеле, соскользнул он быстро, так же быстро и испачкалась дерьмом его клетчатая жилетка. Я воскликнул "ХАЙЛЬ СТАЛИН!", и устремился в сторону толпы, ударил в живот девушку из толпы, разбил окно ударом с ноги и выпрыгнул из Рейхстага. Этаж был первый, так что я не пострадал.
Вот такая история, мои дорогие друзья. Всего вам хорошего и до новых злописаний!
Я клянусь, я не знал немецкого, не знаю и сейчас, но надпись "Туалет" я был готов узнать из тысячи. Время шло, сортир не находился и мне в голову не пришло ничего лучше чем насрать в горшок с фикусом. Взяв это чудесное растение, я спрятался за одним из нацистских флагов, снял штаны и начал давить Галину. Срал я где-то минуты 4, всё это время как бы нависая своей жопой над горшком и поливая почву обильным густым удобрением, потому что если прижаться, то обязательно вляпаешься в говно, ещё не впитавшееся в землю, т.к. высыпать её я не стал. Однако я немного слукавил, я вытащил фикус и вместе с ним вырвал немного земли, что создало небольшую лунку не давая говну выливаться наружу. Процесс был долгим и вместе с говном затекли и мои ноги, поссать в такой позе я не мог, поэтому пришлось подтереться платочками с советским флагом, их к сожалению не хватило, поэтому остальное я обтёр об флаг НСДАП. Как я уже сказал мочиться сидя я не стал, потому повернулся к горшку лицом и пописал стоя. Запах стоял явно не из лучших, но мне было всё равно, в Германии стояли морозы и нос мне заложило страшной немецкой простудой.
Сделав все свои отвлечённые дела, я решительно взял фикус и вставил его в горшок, не надев штанов. Корни фикуса в горшок не влезли, а висели по краям глиняного сосуда, а кал, словно шоколадный пудинг распух от давления цветка и полез наружу, говно, как было упомянуто раньше было густым, пусть и жидким, я взглянул на ботинки: они были чисты. Мне удивительно повезло, потому что пол был залит дерьмом в радиусе полуметра, я же стоял будто защищённый антиговёной аурой. По краям горшка было множество пятен дерьма и я решил, что лучше не трогать создавшееся окружение флоры и оставить горшок там куда я его переставил, к тому же мне всегда казалось, что зелёные листья упрятанные за политически-милитаристским восхищением - предельно романтическая метафора.
В общем я насрал и не убрал, последним моим ходом должен был стать побег. И ход этот был предугадан, потому что отодвинув флаг, я увидел испугавшую меня картину: Моя экскурсионная группа смотрела на меня с удивлением, а проводник недовольно сложив руки за спиной направлялся прямо ко мне. Я был напуган, категорически напуган! Но ход мой предсказать не трудно: за спиной стена, спереди угроза, движущаяся на меня.
Я оскалил зубы, вспоминая что мой дед погиб под Курском, ринулся в сторону экскурсовода, чего он не ожидал (это было видно по его глазам), взял его за грудки и перекинув через бедро уронил на свою ступню. Затем я немного подтолкнул его ногой, чтобы он упал с неё на кафель, а точнее на то что находилось на этом самом кафеле, соскользнул он быстро, так же быстро и испачкалась дерьмом его клетчатая жилетка. Я воскликнул "ХАЙЛЬ СТАЛИН!", и устремился в сторону толпы, ударил в живот девушку из толпы, разбил окно ударом с ноги и выпрыгнул из Рейхстага. Этаж был первый, так что я не пострадал.
Вот такая история, мои дорогие друзья. Всего вам хорошего и до новых злописаний!
У меня есть такая ad-hoc гипотеза объяснения этого феномена. До 1917 года росcийское общество состояло из двух частей. В одной части (до 5%) были аристократы, интеллигенты, офицеры, образованные священники, предприниматели, городские мелкобуржуазные элементы и т.д. - образованная прослойка с представлениями о частной собственности, трудовой этике, законе.
95% населения же состояли либо люмпенпролетариат, либо неграмотные крестьяне, которые соотносились с 5% так же, как английские колонизаторы с автохтонным населением Индии. Разные менталитеты, разные ценности, даже разные языки. После 1917 года аборигены убили всех белых людей и ринулись в города, куда принесли свою причудливую деревенскую ментальность, обычай воровать, бить жену, бухать, работать из-под палки, кричать пьяные песни под окнами. Так появился советский человек.
Отличительной особенностью поколения 1910-х, 20-х, 30-х и частично даже 40-х годов рождения был его тотальный инфантилизм. Это было первое городское поколение, первое поколение, умевшее читать и первое поколение, жившее при советской власти. Они не умели жить в городе, не знали, что такое аптека и магазин, что такое трудовой распорядок дня, газеты, театры, вокзалы, трамваи, автомобили, кино. Все это было в новинку. Поэтому ими было легко манипулировать.
Первое поколение советских людей по своему культурному уровню развития застряло где-то на 12-летнем возрасте - оно наивно, послушно, легко управляемо, склонно верить в красивые сказки про коммунизм (=Деда Мороза), боится и слушается вождя (=строгого отца семейства), не обладает критическим мышлением, не способно на самостоятельную деятельность, не знакомо с такими понятиями как "частная собственность", "частное жилище", "свобода слова", "свобода выбора", "трудовая этика". Большая часть этих детей жило в коммуналках или каких-то других бараках - по полной аналогии с яслями и детскими садами, где родители оставляют своих детей.
У поколения людей-детей не было моделей для подражания - их отцы могли их научить разве что как доить корову и убирать сено, а в городе они казались чужими и ненужными. Среди их отцов не было пекарей, ювелиров, старьевщиков, коробейников, нэпманов, аптекарей, газетчиков, не говоря уже о врачах, инженерах, журналистах, театральных режиссерах и бизнесменах. Они были вышвырнуты в город как кит из океана на берег, и впитывали всю ту чушь, которой кормила этих босяков советская власть.
Второе поколение (1940-х, 1950-х, 1960-х годов рождения) радикально отличалось от своих отцов-детей. Это поколение можно условно назвать поколением пубертата. Их уровень развития остановился на 16-и, 17-летнем возрасте. Так как их крестьянские отцы-дети либо погибли на фронте, либо застряли на 12-летнем возрасте в развитии и ничего не знали о городской жизни и культуре, то это поколение воспитывала улица и двор. Они стали циничными, в отличие от инфантильных крестьянских отцов они не верили в коммунизм и прочую чушь, а использовали КГБ или комсомол в качестве карьерной лестницы для получения доступа к ништякам типа дачи, Волги и женщин. Они были грубыми, как двор и улица, они были циничными, как двор и улица, они любили напиваться и бить стекла, кричать пьяные песни. Это поколение подростков, оставшихся сиротами. Пyтин с его инфантильным неграмотным отцом-крестьянином, конечно, принадлежит к этому поколению, горожанам пубертатного типа. Он и сам вспоминал, как был гопником с малых лет, как пил пиво в школе, как приставал к маленьким, как жил во дворе с крысами и тараканами. Почти все олигархи и политики вышли из этого, пубертатного поколения. Вся Дума состоит из пубертатных совков с их блатными ценностями и гопническим менталитетом.
95% населения же состояли либо люмпенпролетариат, либо неграмотные крестьяне, которые соотносились с 5% так же, как английские колонизаторы с автохтонным населением Индии. Разные менталитеты, разные ценности, даже разные языки. После 1917 года аборигены убили всех белых людей и ринулись в города, куда принесли свою причудливую деревенскую ментальность, обычай воровать, бить жену, бухать, работать из-под палки, кричать пьяные песни под окнами. Так появился советский человек.
Отличительной особенностью поколения 1910-х, 20-х, 30-х и частично даже 40-х годов рождения был его тотальный инфантилизм. Это было первое городское поколение, первое поколение, умевшее читать и первое поколение, жившее при советской власти. Они не умели жить в городе, не знали, что такое аптека и магазин, что такое трудовой распорядок дня, газеты, театры, вокзалы, трамваи, автомобили, кино. Все это было в новинку. Поэтому ими было легко манипулировать.
Первое поколение советских людей по своему культурному уровню развития застряло где-то на 12-летнем возрасте - оно наивно, послушно, легко управляемо, склонно верить в красивые сказки про коммунизм (=Деда Мороза), боится и слушается вождя (=строгого отца семейства), не обладает критическим мышлением, не способно на самостоятельную деятельность, не знакомо с такими понятиями как "частная собственность", "частное жилище", "свобода слова", "свобода выбора", "трудовая этика". Большая часть этих детей жило в коммуналках или каких-то других бараках - по полной аналогии с яслями и детскими садами, где родители оставляют своих детей.
У поколения людей-детей не было моделей для подражания - их отцы могли их научить разве что как доить корову и убирать сено, а в городе они казались чужими и ненужными. Среди их отцов не было пекарей, ювелиров, старьевщиков, коробейников, нэпманов, аптекарей, газетчиков, не говоря уже о врачах, инженерах, журналистах, театральных режиссерах и бизнесменах. Они были вышвырнуты в город как кит из океана на берег, и впитывали всю ту чушь, которой кормила этих босяков советская власть.
Второе поколение (1940-х, 1950-х, 1960-х годов рождения) радикально отличалось от своих отцов-детей. Это поколение можно условно назвать поколением пубертата. Их уровень развития остановился на 16-и, 17-летнем возрасте. Так как их крестьянские отцы-дети либо погибли на фронте, либо застряли на 12-летнем возрасте в развитии и ничего не знали о городской жизни и культуре, то это поколение воспитывала улица и двор. Они стали циничными, в отличие от инфантильных крестьянских отцов они не верили в коммунизм и прочую чушь, а использовали КГБ или комсомол в качестве карьерной лестницы для получения доступа к ништякам типа дачи, Волги и женщин. Они были грубыми, как двор и улица, они были циничными, как двор и улица, они любили напиваться и бить стекла, кричать пьяные песни. Это поколение подростков, оставшихся сиротами. Пyтин с его инфантильным неграмотным отцом-крестьянином, конечно, принадлежит к этому поколению, горожанам пубертатного типа. Он и сам вспоминал, как был гопником с малых лет, как пил пиво в школе, как приставал к маленьким, как жил во дворе с крысами и тараканами. Почти все олигархи и политики вышли из этого, пубертатного поколения. Вся Дума состоит из пубертатных совков с их блатными ценностями и гопническим менталитетом.
Поэтому нам, поколению 80-х и 90-х, первому поколению горожан, живущих при рыночной экономике и демократии, при свободе передвижения, первому поколению по-настоящему взрослых людей кажется диким как и поколение наших дедов-детей с их портретами Сталина и детской наивностью, так и поколение наших отцов-подростков с их пубертатной ненавистью к Америке и блатным менталитетом.
Мы - первое поколение, которое умеет конкурировать. Ни отцы, ни деды не умели это делать. Мы - первое поколение, которое может в английский язык. В саморазвитие. В интернет. В общение с иностранцами. В понимание экономики и политики выше уровня обывателя. Мы умеем путешествовать не по турциям и египтам (оставьте это поколению пубертата), а по Калифорнии и Канаде. Мы знаем, кто такие Энди Уорхол и Сид Барретт. Мы разбираемся в котировках бирж. Мы смотрим западное кино. Мы лучше и умнее наших отцов (пyтиных), не говоря уже о дедах, которые так и не выросли из своих детских штанишек.
Если бы мы строили города, то мы бы не построили то убожество из серых бараков и говна, которыми нас одарили наши 12-летние деды и 16-летние отцы. Посмотрите на Максима Каца, на Варламова. Эти парни пригласили бы западных архитекторов, инженеров, урбанистов, застройщиков и они бы с нуля построили конфетку. Наше поколение может в эстетику, в отличие от детских дедов и пубертатных отцов. Нам отвратительны "понятия", шансон, культ зоны и победобесие. Пyтин, как представитель поколения победобесия, пытается навязать молодым городским хипстерам эту чушь и получает по зубам.
Засевшее в Думе поколение пубертата 50-х, 60-х годов рождения страшится гомосексуализма, акционизма, молодежного движения, Америки. Мы считаем это нормальным.
Мы - первое поколение нормальных людей, когда либо жившее в этой стране (не считая аристократов XIX века
Мы - первое поколение, которое умеет конкурировать. Ни отцы, ни деды не умели это делать. Мы - первое поколение, которое может в английский язык. В саморазвитие. В интернет. В общение с иностранцами. В понимание экономики и политики выше уровня обывателя. Мы умеем путешествовать не по турциям и египтам (оставьте это поколению пубертата), а по Калифорнии и Канаде. Мы знаем, кто такие Энди Уорхол и Сид Барретт. Мы разбираемся в котировках бирж. Мы смотрим западное кино. Мы лучше и умнее наших отцов (пyтиных), не говоря уже о дедах, которые так и не выросли из своих детских штанишек.
Если бы мы строили города, то мы бы не построили то убожество из серых бараков и говна, которыми нас одарили наши 12-летние деды и 16-летние отцы. Посмотрите на Максима Каца, на Варламова. Эти парни пригласили бы западных архитекторов, инженеров, урбанистов, застройщиков и они бы с нуля построили конфетку. Наше поколение может в эстетику, в отличие от детских дедов и пубертатных отцов. Нам отвратительны "понятия", шансон, культ зоны и победобесие. Пyтин, как представитель поколения победобесия, пытается навязать молодым городским хипстерам эту чушь и получает по зубам.
Засевшее в Думе поколение пубертата 50-х, 60-х годов рождения страшится гомосексуализма, акционизма, молодежного движения, Америки. Мы считаем это нормальным.
Мы - первое поколение нормальных людей, когда либо жившее в этой стране (не считая аристократов XIX века
