Ох уж эти сердобольные любители благотворительности. Я искренне не понимаю на кой черт спасать овощей, которые одной ногой в могиле. Решил включить телик спустя много лет, а там какой-то благотворительный сбор для Алёши. Алеша тупо полумертвый залипающий в стену с тупым ебальником овощ. По-моему он вообще даже не вкуривает, что он Алеша и что он существует. Зачем поддерживать его жизнедеятельность и собирать миллионы? Не легче ли отвезти его в Швейцарию и ебнуть эвтаназию, чтобы не мучать эту форму жизни? В чем прикол срущего под себя Алёши, который проживет ну еще лет 5 и поставит крест на жизни родных? Я вообще выпал в осадок, когда мне друг сказал, что на лечение СМА, которое по сути не лечится, собирают 168 лямов на одного человека. И это лекарство не излечивает, оно как бы приостанавливает овощизм, меняя днк, но чел все равно будет инвалидом, который будет жить на наши с вами налоги. То есть нет особых гарантий, что он и с этим лекарством не откиснет лет в 20. С одной стороны наличие таких препаратов это научный прорыв, но с другой стороны стоит ли вбахивать 168 лямов в одного человека. Там родители обычная пидорашья греча с айкью ниже среднего в основном и вряд ли у них народится второй Илон Маск или Павел Дуров, которого стоило бы спасать всем селом. Это же пиздец. На эти деньги можно спасти кучу раковых больных, сделать пересадки органов, купить протезы калекам, влить бюджет в образовательную систему и т.д и т.п. А пидорахи спасают неизлечимых Алёшек, которые обречены.

Мой батюшка, человек суровый и упрямый, обыкновенно подходил к пище с какой-то первобытной одержимостью, словно бы в каждом своем поступке хотел доказать миру что-то необъяснимое, скрытое. Вот и готовка его — акт почти мистический, исполненный хаоса и внутренней борьбы.

Представьте себе: стоит он в полутемной кухне, угрюмо глядя на кастрюлю с супом. Греть его? Да нет, греть — это ведь слишком просто, слишком заурядно, слишком… для других. Он переворачивает кастрюлю, и суп со всем своим скудным содержимым вываливается на раскаленную сковороду. В этот момент глаза его загораются, как у древнего алхимика, готового создать свой эликсир.

В ход идут лук и чеснок — их отец шинкует так яростно, будто от того зависит судьба всего человечества. Черный и красный перец сыплются щедро, будто из рога изобилия, а мука, добавленная для вязкости, кажется, символизирует какую-то его собственную, неведомую никому борьбу. Наконец, томатная паста венчает это шедевральное варево.

Всё это жарится до дыма, который, кажется, поднимается к самым небесам, — дым густой, тяжелый, будто бы сам воздух не способен вынести всего величия этого момента. Сняв сковороду с плиты, он несет её на балкон, словно показывая своему воображаемому зрителю завершенный труд.

Потом — момент высшей сосредоточенности. Охладив блюдо, он садится за него. Ложка царапает металл, звук её отдается в душе с каким-то щемящим диссонансом. Майонез льется сверху, как символ излишества. И вот, он начинает есть, тихо, почти с благоговением. «Ух, бля…» — шепчет он себе под нос, и этот возглас не столько восклицание, сколько молитва, дань моменту.

На лбу его проступают капли пота, а я, стоя в стороне, пытаюсь осмыслить увиденное. Он, почти с любовью, предлагает мне попробовать. И я отказываюсь, не из гордости, нет, но из чувства глубокого страха перед этим блюдом, перед этим актом, который мне, видимо, никогда не постичь.

И потом, конечно же, неизбежное — нечто, что всегда приходит с подобными жертвоприношениями на кухонном алтаре. Воздух наполняется… запахами, столь невыносимыми, что стены едва сдерживают их. Обои, словно дрожащие от ужаса, начинают медленно отклеиваться. Но батюшка непоколебим. Ему все это — ничто. Ему важен лишь момент его странного триумфа, который принадлежит только ему.

Посмотрел этот ваш фильм Субстанция после того как увидел, как тысячи тянок визжат от него. В целом говно говна. Но какая же мораль в этом фильме? Посмотрим на как показаны персонажи, на смысол и мета-смысол.
И так. Тянка 50 лет, которая заработала на хату за миллионы долларов, была успешной, популярной, хватит денег на 10 жизней вперед. Её вокруг эксплотируют, бедная, несчастная, светила жопой, жопа стухла, теперь никому не нужна. Ой ой. Изи-мода ей было недостаточно. Детей нет, мужа нет. Одноклассник - обычный чел для нее ниже её достоинства. Буквально плебс.
Но тут становится опять снова топ тянкой. И что мы видим. Сосед - обычный чел это ебучий извращенец, недостойный внимания, жалкий дрочер. А вот 10 на 10 чады уже совершенно другое дело. Ради них можно буквально дамажить себя, они этого достойны.
Единственный нормальный тип это врач, который стал чадом ради работы, при этом стал одинок.
И этот фильм становится фильмом 24 года, с главной линией, что тяночки страдают из-за общества, где их в 50 лет не ебут чеды.

Столкнулся с проблемой отцов и детей.
Попросил сходить в КБ сына, это чучело мне заявляет, что я не для того в институте учусь, чтоб всяким алкашам по утрам пиво приносить.

Тут меня нахуй просто порвало, я этому щенку в ебало так зарядил, что он нахуй в дверь туалетную влетел. Сломал её блядь. Говорю, а кто институт тебе сука оплачивает, алкаш? Кто, сука, тебе компьютер купил, а блядь, тоже алкаш? Кроссовки за 20к тебе алкаш купил? Ты чо хуила ваще попутал? Я блядь работаю, чтоб все это обеспечить, а этот выпиздыш мне такое заявляет.

Короче с понедельника он живет сам и отдельно, а как и где это уже его заботы, он уже взрослый раз зубы свои начал скалить. Пусть сам сука за институт свой ебаный платит и жилье снимает. А я и сам себе за пивом могу сходить. Сейчас пойду и закусок еще наберу, а еще жена, сука, заебала по ночам сладкое жрать, коробку рафаэллы уработала нахуй, диета у неё блядь. С каждым годом весам на полу пиздец все ближе становится, родила мне блядь долбаёба. Лучше бы уж дочь, я бы хоть ее ебал бы, а не эту бочку в халате.

Доброе утро – это когда ты просыпаешься в своём личном доме на колёсах.
Выходишь из него, потягивая пивко, и внезапно натыкаешься на бухого соседа. Перешагивая через пьяное тело, ты замечаешь, что в другом трейлере всё ещё не закончилась вечеринка, судя по шумной компании таких же раздолбаев, как и ты. Подышав свежим воздухом, ты заваливаешься назад в свой дом. Маман всё ещё спит, но внезапный телефонный звонок будит её.
– Микки, еб твою мать, возьми телефон!
Ты хватаешь пластиковую трубку. На другом конце аппарата голос покупателя. Вот чёрт! Сегодня он приедет за товаром! Быстро одеваешься. Хватаешь чипсы и также быстро набиваешь брюхо. Жирная и заспанная мамка проходит мимо.
– На работу бы устроился! Только пьёшь и ешь! А после пьяным буянишь! Пользы никакой!
– Работа не для меня, есть варианты лучше. Скоро я от тебя съеду, посмотрим тогда, как ты запоёшь!
Маман с недовольным выражением лица скрывается в сортире. Время идёт и импровизированный двор оживает. Твои друзья-раздолбаи вывалились наружу. Их жёны и подружки начинают громко обсуждать раздолбайство твоих друзей-раздолбаев. Дети – брать пример с твоих друзей-раздолбаев. Ты направляешься к компании корешей.
– Здаров, нахуй!
– Привет, Микки.
– Чё, как жизнь?
– Покупало сегодня прикатит.
– Кто он?
– Какой-то англичашка из Лондона.
– Помощь нужна?
– Я за этим тут. Прошу вас.
– Замётано.
– Ща, пацаны, посрать отойду.
– Давай.
Биологическая нужда гонит тебя в сортир. Маман всё ещё занимает трон внутри трейлера, а сходить надо сейчас. Благо, всё, что тебе надо, – это уединение и туалетная бумага. Хорошо жить в доме на колёсах. Срать можно прямо у себя на заднем дворе. Удовольствие прерывает звук двигателя. Покупатель приехал. По-быстрому заканчиваешь свои дела и выходишь встречать гостя. По его лицу видно, что он ненавидит, блять, цыган. Но пёсики ему нравятся. А ещё больше ему нравятся дома на колёсах. А тебе нравится сбывать те самые дома на колёсах. Но вот незадача: у некоторых домов в обозримом будущем не будет колёс. Зато тебе нравится драться...