Олег Каравайчук:

Шостаковича выгнали из Консерватории как профнепригодного преподавателя, и пошло все — вот так. В общем, я в Консерваторию, грешным делом, не ходил, мне в этом даже помогал туберкулез, а ходил больше в театр. И как-то на очередной студенческий экзамен я просто влетел из театра, сыграл по слуху «Золушку» [Прокофьева], которую в этот момент репетировали в театре. Я вообще часто играл экзамены по слуху, не читая нот. Но вот я играл «Золушку» и привел Консерваторию в такой восторг, что студенты (в тот момент была война с Кореей), они
стали кричать: "Руки прочь от Каравайчука! Руки прочь от Каравайчука!" И вот с таким хороводом я в Консерватории и ходил. Мои концерты вызывали необычайно бурную реакцию в Консерватории. На них всегда, при обычно пустых залах, собиралось страшно много слушателей. А потом мне в библиотеке одна библиотекарша сказала — да простит мне Бог за неприличие, — что она была только что в туалете, и там профессор [Вера] Разумовская подралась с профессором [Еленой] Брик. Потому что Разумовская сказала, что если бы Бетховен вошел в зал и услышал свою музыку в таком исполнении, он был бы в гробу счастлив. А Брик сказала, что это черт-те что, издевательство над классикой. И тогда Разумовская сказала ей: «Ты старая жопа».

Поэт Лев Рубинштейн вспоминает про запахи детства:

«На Западе запах очень функционален, пахнет тем, чем должно. В городе же моего детства разные объекты пахли не тем, чем должны: в аптеке — махорочным дымом, а в булочной — какой-нибудь живодерней. И только уборная всегда пахла именно уборной».

Улитка

Прудовые рыбки в жабрах имели по золотой серьге, улитка за сорок тенге на форзаце молитвенника, бульдог Олега Кулика разговаривает на русском (кажется) языке, что мы всё о тебе да как будто не о тебе, доставай стекляшечки быстренько.

#poetry #ru

Виктор Пивоваров. «Социализм или смерть»