Почему тюрем быть не должно?

Тюрьма — это иерархия. В тюрьме одни люди находятся в подчинённом состоянии (заключённые), а другие в позиции власти (охранники). И сама по себе такая ситуация всегда будет порождать злоупотребление властью, поляризацию общества (как внутри тюрьмы, так и за её пределами) и класс делинквентов*. Как меняет людей наделение их властными полномочиями, прекрасно продемонстрировал Стэндфорский тюремный эксперимент: тогда студентов-добровольцев разделили на «охранников» и «заключённых» в смоделированной тюрьме. Всего за несколько дней эксперимента «охранники» начали проявлять жестокость, а «заключённые» — покорность. Через 6 дней эксперимент был остановлен из-за этических нарушений и сильного психологического стресса участников.

Тюрьма не исправляет. В тюрьме люди не меняют свои взгляды и паттерны своего поведения. Единственное, что влияет на поведение людей, прошедших через тюрьму, это страх снова оказаться в заключении. Но если человек провёл в тюрьме достаточно много времени, условия заключения, наоборот, могут стать для него более привычными и комфортными. По статистике за 2021 год, рецидив преступности в России составил 44% — то есть из 100 тысяч освобождённых из мест заключения 44 тысячи вновь совершили преступления.

Вопреки распространённому представлению, что в тюрьмах содержатся сплошь убийцы и насильники, большинство заключённых не представляют опасности для общества. Согласно статистике, 44% приговорённых к лишению свободы в 2021 году составили осуждённые за кражи. Ещё 5% приходится на «мошенников». Таким образом, примерно половина заключённых — это осуждённые за экономические «преступления», которые являются следствием неравенства и были бы практически невозможны при анархо-коммунизме.

Ещё 26% приговорённых к заключению в 2021 году — это осуждённые за хранение и оборот запрещённых психоактивных веществ.

Убийцы, в свою очередь, составляют лишь 5% от приговорённых к лишению свободы, осуждённые за сексуализированное насилие — 3%, за причинение тяжкого вреда здоровью — 10%.

Таким образом, около 80% заключённых находятся в тюрьме за «преступления», которые не являются общественно опасными и существуют только в мире государств и капитализма.

Хорошо, скажете вы, но вот остаются 20% убийц и насильников, что с ними делать? Это хороший вопрос. Но начнём с того, что этот процент на самом деле меньше. Например, женщины нередко совершают убийства, обороняясь от домашнего насилия или попыток изнасилования. А часть дел о сексуализированном насилии (особенно в отношении детей) оказываются сфабрикованными. Можно вспомнить дела Руслана Вахапова или Юрия Дмитриева.

Итак, есть человек, который совершил убийство. Что с ним делать? Посадить в клетку на 10 лет? Через 10 лет он вернётся в общество — растерявший социальные навыки, озлобленный, с клеймом «судимого». Станет ли общество от этого лучше? Вопрос риторический.

Автор этого текста полагает, что многое зависит от обстоятельств и мотивов человека. Большинство убийств в России совершается в состоянии алкогольного опьянения — то есть это не вполне осознанные убийства, часто случайные. При этом суды крайне редко признают состояние аффекта. Наверное, такому человеку в первую очередь нужна комплексная реабилитация — ведь, скорее всего, он сам не рад тому, что убил другого человека. Другие убийства совершаются в корыстных целях, но они, как и чисто экономические «преступления», возможны только в условиях капитализма и неравенства.

В общем-то, открытым остаётся только вопрос, что делать с людьми, которые совершают насилие и убийства ради удовольствия. К счастью, таких людей крошечный процент, который наверняка будет ниже в более здоровом обществе. Ну а что делать с такими людьми, должно решать общество на принципах консенсуса.

* Делинквент (термин ввёл Мишель Фуко) — индивид, чья идентичность и поведение конструируются через процессы судебного, медицинского и тюремного контроля.

Давай разрушим эту тюрьму

Внимательные читатели и читательницы могли обратить внимание, что в иллюстрации к последнему посту использован текст песни «Стены рухнут».

Предлагаем послушать оригинал в исполнении каталонского исполнителя Льюиса Льяка. Песня «L’Estaca» (с кат. — «столб», созвучно слову estat — «государство») символизировала протест против диктатуры Франсиско Франко в Испании.

«Женщина на войне»

По_други, предлагаем вам посмотреть художественный фильм «Женщина на войне» о борьбе активистки-одиночки против разрушительных проектов глобального капитализма.

«Картина выстроена в перспективе рефлексии о неолиберализме, экспансии капитала и экологическом кризисе, но также обращена и к теме женской субъектности и её новых форм, созвучных текущему состоянию мира в целом», — отмечает некогда существовавший в ВК проект CinemⒶ.

В контексте разлива мазута в Чёрном море мы можем поразмышлять, как активизм и общественные движения могут способствовать изменениям в практике, направленным на защиту окружающей среды, а коллективные и одиночные действия могут влиять на защиту природы и противостоять глобальному капитализму.

Тысячи активисто_к в России сейчас избавляют природу и животных от последствий очередной экологической катастрофы. Волонтёр_ки страдают от интоксикации, ловят и моют испачканных в мазуте птиц, собирают и таскают тяжёлые мешки с мазутом на пляже, организовывают полевую кухню, регулируют процесс. Узнать, как помочь активист_кам сейчас, вы можете через волонтерский бот: @sosbird_bot

Почему нам не подходит либеральный феминизм?

Продолжая разговор о феминизме, хотим поделиться мыслями о том, почему либеральный феминизм не принесёт нашему обществу равенство. Мы признаём его популярность и значимость для феминисток, но нам важно обсудить, как фокус на привилегированных женщинах не позволяет нам достигнуть желаемого равенства.

Либеральный феминизм ограничивается реформами в рамках государства и капитализма, игнорируя корень проблемы. Сторонницы этого течения считают, что неравенство можно искоренить путем принятия законов, влияющих на дискриминацию, и строят взаимоотношения с государством.

Например, женщина-президентка воспринимается либеральными феминистками как символ колоссальных изменений положения всех женщин к лучшему, тогда как анархо-феминистки понимают, что она — не более чем очередная обладательница тотальной власти над ними. Мы считаем, что все государственные и капиталистические структуры по своей природе угнетают и сохраняют неравенство, и поэтому в этих рамках невозможно искоренить дискриминацию и иерархию.

Либеральный феминизм про и для привилегированных женщин. Он транслирует капиталистическую модель распределение богатств и идею о том, как встать наравне с мужчиной и заработать свой капитал. Такой феминизм не смотрит в корень проблемы и за счёт своей привилегированности укрепляет позиции власть имущих и эксплуататоров.

Либеральный феминизм игнорирует вопросы идентичности. Он отражает лишь ценности небедных белых гетеросексуальных женщин, не замечая проблемы женщин других наций, рас, гендеров и классов. Это токсичный феминизм, «мы добились и ты сможешь».

Из-за своей широкой огласки, простых и понятных идей он кажется более доступным для широкого круга женщин. Анархо-феминизму, в том числе, необходимо больше презентации. Он актуальнее, устойчивее, практичнее и современнее.

Решение и альтернатива

Мы, как анархист_ки, считаем, что идеи свободы, равенства, по_дружества неразрывно связаны и служат основой для нашей борьбы.

В борьбе с патриархатом анархо-феминист_ки акцентируют внимание на коллективности и солидарности, в то время как либеральный феминизм сосредоточен на индивидуальном успехе. Анархо-феминизм стремится к созданию горизонтальных, неиерархических структур, где женщины работают вместе для разрушения угнетающих систем.

Игнорируя факт, что самые низшие слои населения страдают от различных видов угнетения, либеральный феминизм так и останется «модной повесточкой» для привилегированных женщин.

Анархические итоги года от «Чёрного динамика»

Как этот год отразился на анархист_ках в России? Вспоминаем значимые события 2024 года.

Этот дайджест не отражает всех происходящих процессов, но тенденция бросается в глаза: большинство значимых событий связаны с репрессиями. При этом каких-то заметных действий со стороны анархисто_к не так уж и много. Мы не будем сейчас проводить анализ этой ситуации, но предлагаем, как минимум, обратить на этот факт внимание.

1 февраля вышел на свободу крымский анархист Евгений Каракашев. Он отсидел 6 лет по сфабрикованному делу о «призывах к терроризму», которые по мнению суда содержались в ролике, якобы опубликованном Каракашевым на странице «Вконтакте».

24 февраля анархист_ки из Беларуси, России и Украины совместно с местными активист_ками организовали заметные акции солидарности с украин_ками в Тбилиси, Варшаве, Вильнюсе, Берлине и других городах. Эти акции показали определённый уровень организованности анархической эмиграции.

В марте российский анархист Денис Козак был освобождён из тюрьмы в Казахстане и смог эмигрировать в Германию. В России Дениса преследовали из-за комментария во «Вконтакте» про Михаила Жлобицкого — 17-летнего анархиста, подорвавшего себя в здании ФСБ в Архангельске в 2018 году.

28 марта анархиста и математика Азата Мифтахова приговорили к 4 годам заключения по делу, сфабрикованному в колонии, где он отбывал срок по предыдущему приговору.

25 апреля суд вынес приговор читинским анархист_кам: Любовь Лизунову приговорили к 3,5 годам заключения, Александра Снежкова — к 6 годам, а Владислава Вишневского — к 1,5 годам принудительных работ. Товарище_к задержали во время нанесения граффити «Смерть режиму», также их обвинили в администрирования телеграм-каналов «Шугань-25» и 75ZLO. В каналах, в том числе, освещались поджоги военкоматов и акции саботажа на железной дороге.

5 июня появился анархо-феминистский ютуб-канал «Радикальное настроение».

9 августа в Украине в бою против путинской армии погиб 22-летний российский анархист Владислав Юрченко с позывным «Пират».

3 октября вышла книга политзаключённого анархиста Ильи Шакурского «Записки из темноты». В 2020 году Илью приговорили к 16 годам заключения по «делу Сети».

18 октября в ходе обмена вернулся в Украину анархист Максим Буткевич, ранее приговорённый российским судом к 13 годам заключения по сфабрикованному делу.

30 октября мы запустили «Чёрный динамик», чтобы сильнее разносить голос анархистов и анархисток.

18 декабря в СИЗО Ростова-на-Дону анархист Роман Шведов совершил самоубийство после решения суда, которым его приговорили к 16 годам заключения. Дело против Романа было возбуждено из-за поджога здания администрации в целях противодействия мобилизации в сентября 2022 года.

Отметим, что многие процессы идут незаметно, тем более в условиях репрессий. В России существует немало анархистских групп, которые занимаются агитацией, самообразованием, социальной работой и многим другим. Уверены, о большинстве активностей мы даже не знаем.

А какие события вы отметили в уходящем году?

Анархист_ки и «наркотики»

Слово «наркотики» стигматизировано в обществе, но именно поэтому мы начинаем разговор используя его — чтобы разобраться, что мы привычно понимаем под «наркотиками» и почему какие-то психоактивные вещества попадают в их разряд, а какие-то — нет.

Среди анархисто_к можно встретить совершенно разное отношение к «наркотикам»: от радикального отвержения до полного принятия. На чём основаны такие взгляды и какие доводы использует каждая из сторон? Что такое «наркотики» вообще? Какие вопросы нам стоит задать себе, чтобы сформировать отношение к «наркотикам»?

Сперва определимся: что называют наркотиками? По факту в России наркотиками называют запрещённые государством психоактивные вещества (ПАВ). То есть именно власти решают, что является наркотиком, а что — нет. Но существуют и другие определения. Например, по мнению ООН: «Наркотики — это химические вещества, которые влияют на нормальное функционирование организма или умственную деятельность человека». К наркотикам ООН относит не только запрещённые ПАВ, но и алкоголь, никотин, лекарства и даже кофеин. И действительно: хотя алкоголь не принято называть наркотиком, он может изменять сознание сильнее многих запрещённых веществ и вызывать серьёзную зависимость. Но исторически алкогольная индустрия всегда находилась под контролем государства и приносила большую прибыль, а потому его не запрещают.

Тем не менее потребитель_ницы алкоголя, никотина и, тем более, кофеина намного меньше стигматизированы, а градус дискуссий об этих веществах значительно ниже. Поэтому сейчас мы будем говорить именно о запрещённых в России ПАВ.

Наиболее радикальные противники употребления ПАВ в анархистской среде — это, конечно, приверженцы straight edge. От них можно услышать о зависимости, слабости потребитель_ниц, разложении личности и о том, что это обязательно приведёт к «печальным последствиям».

Другие делают упор на том, что употребление запрещённых веществ увеличивает риски — в России, Беларуси и ряде других стран только за хранение «наркотиков» можно попасть в тюрьму на длительный срок. А значит выбыть из движения и стать обузой для товарище_к. Кроме того, силовики нередко шантажируют пойманных с запрещёнными веществами с целью склонить их к работе на спецслужбы или просто дать против кого-нибудь «изобличающие» показания. Именно так, кстати, началось «дело "Сети"», когда полицейские задержали с ПАВ Егора Зорина — он дал показания против знакомых активистов, которые легли в основу дела о «террористическом сообществе».

С другой стороны, существует мнение, что необходимо разрушать навязанный государством дискурс о том, что употребление «наркотиков» — это что-то аморальное. Ведь если мы выступаем за свободу, то мы должны поддерживать и свободу выбора человека, употреблять или не употреблять те или иные ПАВ. В конце концов, это действительно очень странно, что те вещества, которые запрещает государство, мы отделяем от алкоголя и никотина. Тем более, что некоторые запрещённые вещества — например, каннабис или МДМА — имеют меньшее негативное влияние на человека и общество, чем алкоголь.

При этом сторонни_цы свободы употребления ПАВ, как правило, уделяют большое внимание снижению вреда — практик, направленных на минимизацию рисков от употребления ПАВ.

Вместо подведения итогов зададим важные вопросы, на которые кажд_ая может ответить самостоятельно.

Можем ли мы, как анархист_ки, диктовать другим людям, какие вещества они могут употреблять, а какие нет, если это не вредит окружающим?

Должны ли мы выступать против государственного разделения ПАВ на разрешённые и запрещённые?

Можем ли мы при этом требовать от участни_ц групп, с которыми мы ведём совместную деятельность, воздержаться от употребления запрещённых веществ или делать это максимально безопасно для снижения рисков группы?