Bookовски

​​Я уже свыклась с тем, что периодически на улицах появляется всё содержимое чьих-то квартир с дарственной надписью zu verschenken или, другими словами, «берите, что хотите». Но всё ещё, разглядывая чужие кухонные шкафы, бело-синие сервизы и потёртые кресла, думаю о тех людях, которым все эти вещи принадлежали раньше. Они умерли и теперь родственники, освобождают доставшуюся им в наследство квартиру? Или выиграли участие в «Квартирном вопросе» и поэтому им больше не нужны старые кухонные шкафы с отклеивающейся кромкой? Хочется верить, второе.

Однажды на газоне в соседнем дворе помимо стандартных мебели, техники, посуды и предметов интерьера появилась ещё и пробковая доска с пришпиленными к ней почтовыми открытками. Надо ли говорить, что о них я думала особенно долго и даже по непонятной причине забрала себе вместе с доской, словно пытаясь тем самым сохранить чужие памятные моменты, чтобы они не растворились в небытии.

Открытки – те самые «бумажные лётчики» из одноимённого романа Турбьёрна Оппедала. И эта метафора – единственное, что можно с уверенностью сказать о книге-коллаже, в которой за любым предложением может следовать приписка «но это не точно». «Память похожа на прилежно рассортированный архив, в который неожиданно ворвался смерч», поэтому рассказчик, одновременно сидящий в вагоне поезда, находящийся в номере отеля и в своих подвальных «катакомбах», где когда смотришь в окно, земля находится на уровне груди (но это всё не точно!), отказывается от линейного повествования и сюжетной истории в пользу разрозненных фрагментов с намёками на наличие дисфункциональной семьи, непростых отношений со сводным братом и болезненное расставание с любимой женщиной.

Отец, собирающий модели кораблей и коллекционирующий пластинки. Мать, не помнящая, как она родила старшего сына. Дядя, помешанный на идеальном порядке. Брат, увлекающийся киригами. М. – то ли Мария, то ли Маргарет, то ли Марианна, которая то ли любила, то ли ненавидела «Гиннесс». И самый, что ни на есть ненадёжный рассказчик, чья суперспособность – «чутьё к изъянам действительности и щербинкам на линейке жизни». Система персонажей и сюжет, в которых всё мерцает и бликует, контрастируют с бесспорными фактами о мире, в очередной раз запечатлёнными на страницах романа. Костница в Седлеце. Памятник Оскару Уальду в Дублине. Изрешечённые пулями дома в Кашмире. Всё уже ни раз зафиксировано на открытках, проштамповано в подтверждение подлинности. Бумажные лётчики летят к своим получателям неся не пространное и не личное, не настоящее, но и не прошлое, а где-то далеко их отправители, благодаря своим посланиям, на какое-то время становятся больше той жизни, что им выпала.

Кто-то путешествует, чтобы найти себя. Кто-то – чтобы с чувством радости и облегчения вернуться домой. Оппедал напоминает и тем, и другим: «куда бы мы ни полетели, кто-то уже успел побывать там до нас», это точно.

www.group-telegram.com/us/bookovski.com/940

2.4K viewsNov 15 at 10:42

​​Я уже свыклась с тем, что периодически на улицах появляется всё содержимое чьих-то квартир с дарственной надписью zu verschenken или, другими словами, «берите, что хотите». Но всё ещё, разглядывая чужие кухонные шкафы, бело-синие сервизы и потёртые кресла, думаю о тех людях, которым все эти вещи принадлежали раньше. Они умерли и теперь родственники, освобождают доставшуюся им в наследство квартиру? Или выиграли участие в «Квартирном вопросе» и поэтому им больше не нужны старые кухонные шкафы с отклеивающейся кромкой? Хочется верить, второе.

Однажды на газоне в соседнем дворе помимо стандартных мебели, техники, посуды и предметов интерьера появилась ещё и пробковая доска с пришпиленными к ней почтовыми открытками. Надо ли говорить, что о них я думала особенно долго и даже по непонятной причине забрала себе вместе с доской, словно пытаясь тем самым сохранить чужие памятные моменты, чтобы они не растворились в небытии.

Открытки – те самые «бумажные лётчики» из одноимённого романа Турбьёрна Оппедала. И эта метафора – единственное, что можно с уверенностью сказать о книге-коллаже, в которой за любым предложением может следовать приписка «но это не точно». «Память похожа на прилежно рассортированный архив, в который неожиданно ворвался смерч», поэтому рассказчик, одновременно сидящий в вагоне поезда, находящийся в номере отеля и в своих подвальных «катакомбах», где когда смотришь в окно, земля находится на уровне груди (но это всё не точно!), отказывается от линейного повествования и сюжетной истории в пользу разрозненных фрагментов с намёками на наличие дисфункциональной семьи, непростых отношений со сводным братом и болезненное расставание с любимой женщиной.

Отец, собирающий модели кораблей и коллекционирующий пластинки. Мать, не помнящая, как она родила старшего сына. Дядя, помешанный на идеальном порядке. Брат, увлекающийся киригами. М. – то ли Мария, то ли Маргарет, то ли Марианна, которая то ли любила, то ли ненавидела «Гиннесс». И самый, что ни на есть ненадёжный рассказчик, чья суперспособность – «чутьё к изъянам действительности и щербинкам на линейке жизни». Система персонажей и сюжет, в которых всё мерцает и бликует, контрастируют с бесспорными фактами о мире, в очередной раз запечатлёнными на страницах романа. Костница в Седлеце. Памятник Оскару Уальду в Дублине. Изрешечённые пулями дома в Кашмире. Всё уже ни раз зафиксировано на открытках, проштамповано в подтверждение подлинности. Бумажные лётчики летят к своим получателям неся не пространное и не личное, не настоящее, но и не прошлое, а где-то далеко их отправители, благодаря своим посланиям, на какое-то время становятся больше той жизни, что им выпала.

Кто-то путешествует, чтобы найти себя. Кто-то – чтобы с чувством радости и облегчения вернуться домой. Оппедал напоминает и тем, и другим: «куда бы мы ни полетели, кто-то уже успел побывать там до нас», это точно.

BY Bookовски