Bookовски

​​На прошлой неделе, гуляя по рождественским ярмаркам и поглощая чурос, поняла, что занимаюсь тем же, чем и манул Тимофей из Московского зоопарка накануне зимы – зажировкой. Возвращаясь же домой, читала перед сном, наверное, самый жёсткий и откровенный автофикшн об анорексии – «Любовь моя Ана» Софьи Асташовой, героиня которого боролась с болезнью больше десяти лет, проходя все стадии, как по учебнику когнитивно-поведенческой терапии РПП.

Истории людей с расстройством пищевого поведения – это всегда что-то как будто из раздела «фантастика» для тех, кто никогда особо не заморачивался на тему питания: у тех, для кого самое большое счастье в жизни – видеть на весах «отвес», совершенно другая, будто инопланетная, логика. Там, где здоровый человек не видит ни проблемы, ни повода для грусти или гордости, у них всё искрит и взрывается. С тем, к чему здоровый человек относится примерно никак, у них выстраиваются сложные отношения, порой становящиеся поводом для истерик и нервных срывов. Очеловечивание болезни, растянутое во времени самоубийство, искажённое восприятие не только своего тела, но и действительности – вполне понятно, почему больным анорексией одно время ставили диагноз «шизофрения».

В книге Асташовой болезнь показана изнутри, с минимальной дистанцией, когда Ана – не истязающий враг, а лучшая подруга, что останется с тобой навеки и станет даже не смыслом, а самой твоей жизнью. Рассказчица прекрасно понимает, что в затеянной игре «нет приза, нет выигрыша, только смерть», но это нисколько её не страшит: голодная смерть – образ прекрасный и романтический, следующая желанная остановка после превращения в будто бы узника нацистского концентрационного лагеря, у которого нет ни жира, ни мышц, ни эмали на зубах. Романтизация? В какой-то мере да, но только для тех, у кого своё, извращённое болезнью, представление о прекрасном. А как иначе, оставаясь честной и последовательной, объяснить читателям причины, по которым молодая женщина годами истязает себя, доводя до состояния живого трупа?

Благодаря большой комплексной работе (и мемам) общество наконец запомнило: «не грусти» – так себе совет для человека в депрессии. «Любовь моя Ана» навеки вбивает в голову, почему «просто поешь» – худшее, что можно сказать человеку с анорексией. Для людей с РПП у того, что связано с едой, нет никакого «просто», зато есть огромный комплекс страхов и фантазий. И если продолжать воспринимать их состояние не как болезнь, а как блажь, мы ещё не скоро выберемся из ситуации, когда каждые шестьдесят две минуты от невозможности «просто поесть» кто-то на планете лишается жизни.

www.group-telegram.com/us/bookovski.com/966

2.2K viewsDec 6 at 11:50

​​На прошлой неделе, гуляя по рождественским ярмаркам и поглощая чурос, поняла, что занимаюсь тем же, чем и манул Тимофей из Московского зоопарка накануне зимы – зажировкой. Возвращаясь же домой, читала перед сном, наверное, самый жёсткий и откровенный автофикшн об анорексии – «Любовь моя Ана» Софьи Асташовой, героиня которого боролась с болезнью больше десяти лет, проходя все стадии, как по учебнику когнитивно-поведенческой терапии РПП.

Истории людей с расстройством пищевого поведения – это всегда что-то как будто из раздела «фантастика» для тех, кто никогда особо не заморачивался на тему питания: у тех, для кого самое большое счастье в жизни – видеть на весах «отвес», совершенно другая, будто инопланетная, логика. Там, где здоровый человек не видит ни проблемы, ни повода для грусти или гордости, у них всё искрит и взрывается. С тем, к чему здоровый человек относится примерно никак, у них выстраиваются сложные отношения, порой становящиеся поводом для истерик и нервных срывов. Очеловечивание болезни, растянутое во времени самоубийство, искажённое восприятие не только своего тела, но и действительности – вполне понятно, почему больным анорексией одно время ставили диагноз «шизофрения».

В книге Асташовой болезнь показана изнутри, с минимальной дистанцией, когда Ана – не истязающий враг, а лучшая подруга, что останется с тобой навеки и станет даже не смыслом, а самой твоей жизнью. Рассказчица прекрасно понимает, что в затеянной игре «нет приза, нет выигрыша, только смерть», но это нисколько её не страшит: голодная смерть – образ прекрасный и романтический, следующая желанная остановка после превращения в будто бы узника нацистского концентрационного лагеря, у которого нет ни жира, ни мышц, ни эмали на зубах. Романтизация? В какой-то мере да, но только для тех, у кого своё, извращённое болезнью, представление о прекрасном. А как иначе, оставаясь честной и последовательной, объяснить читателям причины, по которым молодая женщина годами истязает себя, доводя до состояния живого трупа?

Благодаря большой комплексной работе (и мемам) общество наконец запомнило: «не грусти» – так себе совет для человека в депрессии. «Любовь моя Ана» навеки вбивает в голову, почему «просто поешь» – худшее, что можно сказать человеку с анорексией. Для людей с РПП у того, что связано с едой, нет никакого «просто», зато есть огромный комплекс страхов и фантазий. И если продолжать воспринимать их состояние не как болезнь, а как блажь, мы ещё не скоро выберемся из ситуации, когда каждые шестьдесят две минуты от невозможности «просто поесть» кто-то на планете лишается жизни.

BY Bookовски