Там, в фильме, есть эпизод, где Тони Монтана моет посуду в какойто харчевне. А потом говорит "да ебись оно всё конём, не буду больше мыть посуду, пойду людей убивать". И вот в этот момент мистер трудолюбивый мигрант Монтана больше городу не друг. Так как если монтана (мигрант-преступник) сразу же после принятия принципиального решения "двигать по криминальной теме" не огребает просто космических отрезвляющих пиздюлей (может и летальных), то происходит две вещи:
1. Монтана верит в себя. Понимает, что "тут слабые все", можно гнуть дальше до талого.
2. Другие монтаны рангом пониже смотрят на немытые тарелки и на успешного, по их меркам, криминального "монтану". И делают те же выводы, что и первая монтана. Что "нахуй эту работу, тут все слабые, пошли их пиздить и грабить".
И вуаля, на выходе получаем личинку этнической ОПГ. Которая имеет перспективы разрастаться до бесконечности, либо сливаться с другими ОПГ. Либо с ними же конкурировать за ресурсы. Крч, начинается хуета. Где монтаны мочат друг друга и кого попало, общество лихорадит, градус недовольства растет и всё такое прочее.
Фактически, монтаны это болезнь. Вирус такой. Который попадает в организм (цивилизацию), мутирует, и вместо своей базовой функции (работать на работе) начинает исполнять хуйню, бесконтрольно плодится и нападать на другие клетки.
И в этот момент в игру должна вступить имунная система организма. И дать мутировавшей клетке отрезвляющих пиздов. С посылом "мутируй обратно или мы тебя утилизируем". Тоесть монтана, только встав на скользкую дорожку, должен СРАЗУ получать жестких и НЕОТВРАТИМЫХ пиздюлей. И возвращаться обратно к мытью своей посуды. И мечтам, что вот когда он будет говорить на местном языке нормально, наберется минимальных манер и в воскресной школе научится читать-писать, то ему удастся найти работу получше.
У нас тут капитализм. А как говорил всё тот же Тони Монтано: "Капитализм – это когда тебя ебут". В смысле – эксплуатируют. Трудовой мигрант это человек, которого привезли сюда делать определенную работу. Вот он и должен её делать, попутно прокачиваясь по мигрантской ветке прокачки. Трудовой мигрант не должен сходить с этого "пути чести" и заниматься самодеятельностью. И уж тем более мигрант не должен читерить и нарушать законы. За это мигрант должен быть беспощадно неотвратимо показательно опиздюлен.
И задача его неотвратимо пиздить стоит не у обывателя. Обыватель вообще не должен на эту публику отвлекаться и о таком думать. Она стоит у имунной системы. Тоесть законодатели должны наштамповать правильных законов на все случаи жизни. А исполнительная власть должно по этим законам и правилам менеджерить массу мигрантов. Ну а силовики всегда должны быть гдет рядом, и как только появляется чет похожее на потенциальную монтану: то сразу "пройдемте, гражданин мигрант". И сразу ему доходчиво обьясняют, что он может тут работать, может уебывать домой, а может поверить в себя, начать делать "че по кайфу" и помереть в кратчайшие сроки.
Причем, технически, тут нет вообще никакой проблемы. Государство всегда неизмеримо сильнее индивида. И когда оно сосредоточилось, то оно кого угодно сломает. Пациентов любой степени фанатичности и отмороженности способно как выдрессировать до состояния биороботов, так и стереть в порошок. И поэтому когда госуха таким занимается всерьез, то у неё всегда получается. И монтаны либо погибают, либо возращаются к мытью посуды. А когда государство ебланит, то начинается очень нездоровая хуета.
Само "Лицо со шрамом" (фильм), кстати, тем и примечательно, что там американской госухи нет вообще. За весь фильм государство там появляется только в роли продажных ментов и какихто мутных чиновников, которым платят до поры, а потом убивают, когда не нужны становятся. И даже в финале Тони расстреливают другие мигранты (уже полноценные организованные боевики) в конкуренции за наркотрафик. Одна раковая опухоль сожрала другую, де-факто.
Этот фильм – критика чужого капитализма. Но у нас както не сильно лучше в последние годы. А может уже и хуже.
Там, в фильме, есть эпизод, где Тони Монтана моет посуду в какойто харчевне. А потом говорит "да ебись оно всё конём, не буду больше мыть посуду, пойду людей убивать". И вот в этот момент мистер трудолюбивый мигрант Монтана больше городу не друг. Так как если монтана (мигрант-преступник) сразу же после принятия принципиального решения "двигать по криминальной теме" не огребает просто космических отрезвляющих пиздюлей (может и летальных), то происходит две вещи:
1. Монтана верит в себя. Понимает, что "тут слабые все", можно гнуть дальше до талого.
2. Другие монтаны рангом пониже смотрят на немытые тарелки и на успешного, по их меркам, криминального "монтану". И делают те же выводы, что и первая монтана. Что "нахуй эту работу, тут все слабые, пошли их пиздить и грабить".
И вуаля, на выходе получаем личинку этнической ОПГ. Которая имеет перспективы разрастаться до бесконечности, либо сливаться с другими ОПГ. Либо с ними же конкурировать за ресурсы. Крч, начинается хуета. Где монтаны мочат друг друга и кого попало, общество лихорадит, градус недовольства растет и всё такое прочее.
Фактически, монтаны это болезнь. Вирус такой. Который попадает в организм (цивилизацию), мутирует, и вместо своей базовой функции (работать на работе) начинает исполнять хуйню, бесконтрольно плодится и нападать на другие клетки.
И в этот момент в игру должна вступить имунная система организма. И дать мутировавшей клетке отрезвляющих пиздов. С посылом "мутируй обратно или мы тебя утилизируем". Тоесть монтана, только встав на скользкую дорожку, должен СРАЗУ получать жестких и НЕОТВРАТИМЫХ пиздюлей. И возвращаться обратно к мытью своей посуды. И мечтам, что вот когда он будет говорить на местном языке нормально, наберется минимальных манер и в воскресной школе научится читать-писать, то ему удастся найти работу получше.
У нас тут капитализм. А как говорил всё тот же Тони Монтано: "Капитализм – это когда тебя ебут". В смысле – эксплуатируют. Трудовой мигрант это человек, которого привезли сюда делать определенную работу. Вот он и должен её делать, попутно прокачиваясь по мигрантской ветке прокачки. Трудовой мигрант не должен сходить с этого "пути чести" и заниматься самодеятельностью. И уж тем более мигрант не должен читерить и нарушать законы. За это мигрант должен быть беспощадно неотвратимо показательно опиздюлен.
И задача его неотвратимо пиздить стоит не у обывателя. Обыватель вообще не должен на эту публику отвлекаться и о таком думать. Она стоит у имунной системы. Тоесть законодатели должны наштамповать правильных законов на все случаи жизни. А исполнительная власть должно по этим законам и правилам менеджерить массу мигрантов. Ну а силовики всегда должны быть гдет рядом, и как только появляется чет похожее на потенциальную монтану: то сразу "пройдемте, гражданин мигрант". И сразу ему доходчиво обьясняют, что он может тут работать, может уебывать домой, а может поверить в себя, начать делать "че по кайфу" и помереть в кратчайшие сроки.
Причем, технически, тут нет вообще никакой проблемы. Государство всегда неизмеримо сильнее индивида. И когда оно сосредоточилось, то оно кого угодно сломает. Пациентов любой степени фанатичности и отмороженности способно как выдрессировать до состояния биороботов, так и стереть в порошок. И поэтому когда госуха таким занимается всерьез, то у неё всегда получается. И монтаны либо погибают, либо возращаются к мытью посуды. А когда государство ебланит, то начинается очень нездоровая хуета.
Само "Лицо со шрамом" (фильм), кстати, тем и примечательно, что там американской госухи нет вообще. За весь фильм государство там появляется только в роли продажных ментов и какихто мутных чиновников, которым платят до поры, а потом убивают, когда не нужны становятся. И даже в финале Тони расстреливают другие мигранты (уже полноценные организованные боевики) в конкуренции за наркотрафик. Одна раковая опухоль сожрала другую, де-факто.
Этот фильм – критика чужого капитализма. Но у нас както не сильно лучше в последние годы. А может уже и хуже.
Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said.
from br
