Notice: file_put_contents(): Write of 9235 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 4096 of 13331 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 МЕТАМЕТРИКА | Telegram Webview: Metametrica/8073 -
Для мужчины есть три характерных взгляда на собственную жизнь в стране после 24 февраля и особенно после 21 сентября. И это хорошо, что русский человек может выбирать модели, идентифицировать себя с той или другой группой.
Первая, самая популярная после 24 февраля модель: я не против, чтобы Путин наказал хохлов и всех остальных за русофобию. Но это такое сознание - привыкшее наблюдать краем глаза спортивные состязания: смотрю, болею за наших, сам ни в чем не участвую, радуюсь победам, огорчаюсь поражениям. Опасное тем, что в отличие от чемпионата, через четыре года новых «стартов» не будет. Это война, она здесь и сейчас. Сейчас, задним умом можно порассуждать, что первоначальное планирование СВО было весьма рисковано спроецировано именно на эту модель массового сознания.
Вторая, к счастью для страны, не самая популярная модель сознания, опирается на следующий тезис: это война, она не моя, оппозицией в стране быть уже нельзя и опасно, побуду оппозицией своей стране за границей. Эта группа "ПораВалитиков" зрела давно. Но она перезреет за границей, ферментируется во что-то несъедобное, а большая часть её приверженцев вернётся и будет искать приложение своему ворчанию или замолчит, как водится.
Третья модель формируется только со вчерашнего дня, после решения о частичной мобилизации. Причём все в этот Всероссийский день военбилета вспомнили свою ВУС, посмотрели на правила трех волн мобилизации, поняли, что есть трек от первой волны до третьей. И сейчас происходит главное - мужик принимает решение: со страной или прятаться. Вокруг него очевидные, необходимые и очень простые эмоциональные стихии - страх перед плохим армейским управлением, материнская [женская] боязнь за жизнь, опасения за какой-никакой гражданский заработок и прочее. Часто декоративные и слабые меры поддержки от представителей региональной власти, поощряющие мобилизацию [ну, разве что в Москве и Грозном все по-взрослому] уже не являются главными стимулами для мобилизации. На редкие примеры неких фронтменов от власти, идущих в СВО, мужчины тоже не будут полагаться, все-таки надо признать, что люди в публичной власти перестали быть звёздами даже для провинции. У каждого в стране свой личный контракт или конфликт только с одним человеком во власти - с Путиным. В этом смысле его путь к монополии на власть привёл к некоторой не монархизации, но, всяко, цезаризации русского сознания. И сегодня призывник сердцем ближе к Путину, чем к депутату Госдумы или к губернатору, с которыми призывник себя никак не идентифицирует и не признает его примат.
После 21 сентября происходят, по сути, первые серьёзные [то есть с набором всех рисков и не защищённые ни технологиями, ни административным ресурсом, ни законом], действительно, судьбоносные Выборы. Может быть, за последние 30 с небольшим лет это первый настоящий плебисцит сознания. Ведь выборы, это такой внутренний диалог с государством на важную тему. И снова у нас именно война формирует гражданское общество с возможностью насытить его патриотизмом, что было невозможно эффективно сделать в условиях привычного мира. Так формировалось общество в 1812 или в 1945, и это лучшие примеры. Потому что в 1856 и 1918 выход из войны тоже сформировал новые миры в России, не самые устойчивые, склонные к цареубийству и народовольчеству. Есть ощущение, что мобилизующиеся сами и мобилизованные по Указу заключают новый контракт на управление страной. Неизбежно эти двадцати-тридцатилетние ветераны начнут ею править уже скоро. И это и есть новый настоящий кадровый резерв, причем не АП даже, а самого Президента.
Только третья модель позволяет идентифицировать себя со страной.
Для мужчины есть три характерных взгляда на собственную жизнь в стране после 24 февраля и особенно после 21 сентября. И это хорошо, что русский человек может выбирать модели, идентифицировать себя с той или другой группой.
Первая, самая популярная после 24 февраля модель: я не против, чтобы Путин наказал хохлов и всех остальных за русофобию. Но это такое сознание - привыкшее наблюдать краем глаза спортивные состязания: смотрю, болею за наших, сам ни в чем не участвую, радуюсь победам, огорчаюсь поражениям. Опасное тем, что в отличие от чемпионата, через четыре года новых «стартов» не будет. Это война, она здесь и сейчас. Сейчас, задним умом можно порассуждать, что первоначальное планирование СВО было весьма рисковано спроецировано именно на эту модель массового сознания.
Вторая, к счастью для страны, не самая популярная модель сознания, опирается на следующий тезис: это война, она не моя, оппозицией в стране быть уже нельзя и опасно, побуду оппозицией своей стране за границей. Эта группа "ПораВалитиков" зрела давно. Но она перезреет за границей, ферментируется во что-то несъедобное, а большая часть её приверженцев вернётся и будет искать приложение своему ворчанию или замолчит, как водится.
Третья модель формируется только со вчерашнего дня, после решения о частичной мобилизации. Причём все в этот Всероссийский день военбилета вспомнили свою ВУС, посмотрели на правила трех волн мобилизации, поняли, что есть трек от первой волны до третьей. И сейчас происходит главное - мужик принимает решение: со страной или прятаться. Вокруг него очевидные, необходимые и очень простые эмоциональные стихии - страх перед плохим армейским управлением, материнская [женская] боязнь за жизнь, опасения за какой-никакой гражданский заработок и прочее. Часто декоративные и слабые меры поддержки от представителей региональной власти, поощряющие мобилизацию [ну, разве что в Москве и Грозном все по-взрослому] уже не являются главными стимулами для мобилизации. На редкие примеры неких фронтменов от власти, идущих в СВО, мужчины тоже не будут полагаться, все-таки надо признать, что люди в публичной власти перестали быть звёздами даже для провинции. У каждого в стране свой личный контракт или конфликт только с одним человеком во власти - с Путиным. В этом смысле его путь к монополии на власть привёл к некоторой не монархизации, но, всяко, цезаризации русского сознания. И сегодня призывник сердцем ближе к Путину, чем к депутату Госдумы или к губернатору, с которыми призывник себя никак не идентифицирует и не признает его примат.
После 21 сентября происходят, по сути, первые серьёзные [то есть с набором всех рисков и не защищённые ни технологиями, ни административным ресурсом, ни законом], действительно, судьбоносные Выборы. Может быть, за последние 30 с небольшим лет это первый настоящий плебисцит сознания. Ведь выборы, это такой внутренний диалог с государством на важную тему. И снова у нас именно война формирует гражданское общество с возможностью насытить его патриотизмом, что было невозможно эффективно сделать в условиях привычного мира. Так формировалось общество в 1812 или в 1945, и это лучшие примеры. Потому что в 1856 и 1918 выход из войны тоже сформировал новые миры в России, не самые устойчивые, склонные к цареубийству и народовольчеству. Есть ощущение, что мобилизующиеся сами и мобилизованные по Указу заключают новый контракт на управление страной. Неизбежно эти двадцати-тридцатилетние ветераны начнут ею править уже скоро. И это и есть новый настоящий кадровый резерв, причем не АП даже, а самого Президента.
Только третья модель позволяет идентифицировать себя со страной.
BY МЕТАМЕТРИКА
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. On Feb. 27, however, he admitted from his Russian-language account that "Telegram channels are increasingly becoming a source of unverified information related to Ukrainian events." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report.
from br
