Россия не Европа

А. Вандам.

НАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ

XXXI.

После 2 июня вся законодательная и исполнительная власть оказалась в руках крайних революционеров, и монтаньяры Конвента и Парижской коммуны приступили к социальным реформам. Взамен подвергшейся совершенному запре- щению католической религии введено было поклонение «богине разума»; церкви были закрыты; обычаи, одежда и даже исчисление времени перекраивались заново по принципам демократического равенства.

Вырабатывавшиеся законодателями реформы приводились в исполнение облеченным диктаторскими полномочиями комитетом общественного спасения, которому были подчинены: ве- давший сыском комитет общественной безопасности, 144 разбросанных по всей стране уголовных трибунала и 6-тысячная армия, постоянно переходившая из одного города в другой в сопровождении гильотины.
Но так как главным двигателем революции была не государственная мудрость, а накопившаяся веками злоба и ненависть к пользовавшимся привилегиями классам, то, утоляя чувство мести рубкой голов, массовыми расстрелами, утоплениями и беспощадным разгромом всего быстро уравнивавшегося к низу французского общества, — сами победители должны были, в конце концов, вступить во взаимную потасовку.

Все более и более жестокие мероприятия, требовавшиеся фанатиком Эбером и его последователями, начали путать самых пылких защитников революции и поселять в них отвращение к республике. Во главе отколовшейся таким образом партии умеренных монтаньяров стал Дантон. Но над обеими партиями сейчас же поднялась фигура холодного и расчетливого честолюбца Робеспьера. Соединясь сначала с Дантоном, он отправил на плаху Эбера, а затем 5 апреля 1794 г. отрубил голову и Дантону. Не чувствуя теперь вокруг себя ни одного сколько-нибудь сильного человека, крепко державший в своих руках комитет общественного спасения и комитет общественной безопасности, Робеспьер сделался неограниченным диктатором и настоящим олицетворением революционного правительства. Для того чтобы окончательно растоптать уже распростертую в страхе Францию он приказал упростить до крайности судопроизводство уголовных трибуналов. Толпы неизвестно кем обвиненных граждан приводились в суд от 11 до 12 часов дня для заслушивания обвинительного акта; в 2 часа постановлялся приговор, а в 4 уже стучали топоры. Этот кровавый режим не мог, конечно, тянуться долгое время. Опасаясь за собственную жизнь, самые близкие друзья Робеспьера сделались его тайными врагами, и объединившимися силами Конвента страшный тиран, а вместе с ним и все организованное революционерами правительство 9 и 10 термидора (27—28 июля 1794 г.) были свергнуты.

Убедясь, таким образом, на опыте, какую опасность для общества представляет собою не имевшее противовеса собрание народных представителей, Конвент приступил к разработке новой, более усовершенствованной формы республиканского правительства. Осенью 1795 г. таковое сформировано было под именем Директории, состоявшей из пяти директоров, совета пятисот и совета старейшин (250 чел.).
Но искусство управления государством зависит не от вида и названия правительственных органов, а от способности приставленных к делу людей. Франция же к тому времени сильно оскудела талантами. За четырнадцать месяцев владычества революционеров по постановлению одного только парижского трибунала снесено было 2625 не сплошь заурядных голов. Поэтому в состав Директории вошли люди уже второго сорта и по уму, и по характеру, и по честности.

Чувствуя себя не в силах справиться с внутренним брожением и подготовлявшеюся контрреволюцией, Директория на второй же год существования прибегла к помощи войск и, чтобы не свалиться окончательно, создала систему маленьких государственных переворотов. При таких условиях сильно утомленное волнениями без конца, революциями без причины и переменами без результата, французское общество само на- чало присматриваться к армии, уже покрывшей себя славою и представлявшей наглядный пример порядка, дисциплины и добросовестного выполнения долга.

НАЗАД ВПЕРЕД

www.group-telegram.com/br/RossiyaNeEvropa.com/38867

719 viewsedited  Nov 24, 2024 at 12:15

А. Вандам.

НАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ

XXXI.

После 2 июня вся законодательная и исполнительная власть оказалась в руках крайних революционеров, и монтаньяры Конвента и Парижской коммуны приступили к социальным реформам. Взамен подвергшейся совершенному запре- щению католической религии введено было поклонение «богине разума»; церкви были закрыты; обычаи, одежда и даже исчисление времени перекраивались заново по принципам демократического равенства.

Вырабатывавшиеся законодателями реформы приводились в исполнение облеченным диктаторскими полномочиями комитетом общественного спасения, которому были подчинены: ве- давший сыском комитет общественной безопасности, 144 разбросанных по всей стране уголовных трибунала и 6-тысячная армия, постоянно переходившая из одного города в другой в сопровождении гильотины.
Но так как главным двигателем революции была не государственная мудрость, а накопившаяся веками злоба и ненависть к пользовавшимся привилегиями классам, то, утоляя чувство мести рубкой голов, массовыми расстрелами, утоплениями и беспощадным разгромом всего быстро уравнивавшегося к низу французского общества, — сами победители должны были, в конце концов, вступить во взаимную потасовку.

Все более и более жестокие мероприятия, требовавшиеся фанатиком Эбером и его последователями, начали путать самых пылких защитников революции и поселять в них отвращение к республике. Во главе отколовшейся таким образом партии умеренных монтаньяров стал Дантон. Но над обеими партиями сейчас же поднялась фигура холодного и расчетливого честолюбца Робеспьера. Соединясь сначала с Дантоном, он отправил на плаху Эбера, а затем 5 апреля 1794 г. отрубил голову и Дантону. Не чувствуя теперь вокруг себя ни одного сколько-нибудь сильного человека, крепко державший в своих руках комитет общественного спасения и комитет общественной безопасности, Робеспьер сделался неограниченным диктатором и настоящим олицетворением революционного правительства. Для того чтобы окончательно растоптать уже распростертую в страхе Францию он приказал упростить до крайности судопроизводство уголовных трибуналов. Толпы неизвестно кем обвиненных граждан приводились в суд от 11 до 12 часов дня для заслушивания обвинительного акта; в 2 часа постановлялся приговор, а в 4 уже стучали топоры. Этот кровавый режим не мог, конечно, тянуться долгое время. Опасаясь за собственную жизнь, самые близкие друзья Робеспьера сделались его тайными врагами, и объединившимися силами Конвента страшный тиран, а вместе с ним и все организованное революционерами правительство 9 и 10 термидора (27—28 июля 1794 г.) были свергнуты.

Убедясь, таким образом, на опыте, какую опасность для общества представляет собою не имевшее противовеса собрание народных представителей, Конвент приступил к разработке новой, более усовершенствованной формы республиканского правительства. Осенью 1795 г. таковое сформировано было под именем Директории, состоявшей из пяти директоров, совета пятисот и совета старейшин (250 чел.).
Но искусство управления государством зависит не от вида и названия правительственных органов, а от способности приставленных к делу людей. Франция же к тому времени сильно оскудела талантами. За четырнадцать месяцев владычества революционеров по постановлению одного только парижского трибунала снесено было 2625 не сплошь заурядных голов. Поэтому в состав Директории вошли люди уже второго сорта и по уму, и по характеру, и по честности.

Чувствуя себя не в силах справиться с внутренним брожением и подготовлявшеюся контрреволюцией, Директория на второй же год существования прибегла к помощи войск и, чтобы не свалиться окончательно, создала систему маленьких государственных переворотов. При таких условиях сильно утомленное волнениями без конца, революциями без причины и переменами без результата, французское общество само на- чало присматриваться к армии, уже покрывшей себя славою и представлявшей наглядный пример порядка, дисциплины и добросовестного выполнения долга.

НАЗАД ВПЕРЕД

BY Россия не Европа