Любопытная тенденция проявляется постепенно, но неуклонно: к Меняйло с требованием принять закон о языке обратились уже четыре фамилии*. Таким образом, по количеству обращений они превзошли общественные организации, выступавшие с аналогичным требованием к главе республики.

Примечательно, что всё оформлено грамотно — обвинить кого-либо в «раскачивании лодки» не получится, поскольку инициаторы ссылаются на решения съездов осетинского народа, официально признаваемых властями обеих Осетий. Этот процесс заслуживает пристального внимания.
___
*Многие осетинские роды имеют зарегистрированные организации, управляемые фамильными советами. Зачастую при них действуют родовые фонды.

Пока писал предыдущий пост, прямо у меня на глазах, где-то в районе 13:00 кто-то накрутил дизлайков на мою заметку об обращениях осетинских фамилий за принятие «Закона о госязыке» (чуть ранее вышло очередное обращение). Очень глупый поступок — все ходы же записаны. Теперь сижу и гадаю, кого могла так взбесить эта инициатива)

Продолжение. Начало здесь.

Есть весьма любопытная статья Нурдина Ахриева (не путать с Чахом Ахриевым и Нурдином Кодзоевым), которая раскрывает нам тайну названия «Галгаевская дорога»:

«Процесс консолидации юго-западных вайнахских племен в отдельную ингушскую народность происходил на протяжении всего XIX века.

[...]

Кроме этих, чисто вайнахских племен и групп, к ним необходимо добавить и некоторое количество уже невайнахских элементов, в различное время вайнахизировавшихся. Я имею в виду такие тейпы, как Муцольговы, Вышегуровы, Тхостовы, Гадиевы, Таутиевы, Хаматхановы, Дуровы и многие другие, анализ эпонимов которых (иначе говоря — личных имен родоначальников, от которых происходят данные тейпы), явно обнаруживающий их невайнахское происхождение, приводят к стародавним дружеским или враждебным отношениям вайнахов с их соседями. Они также вошли в состав формирующегося на всем протяжении XIX в., особенно второй половины последнего (с постройкой царским военным командованием единственной в Нагорной Ингушетии колесной дороги, т. н. Военно-Галгаевской) ингушского народа.

Эта Военно-Галгаевская дорога от Владикавказа по правому берегу р. Терек должна была направляться к местечку Ведено, бывшей столице имама Шамиля, но была доведена только до аула Гарак (Мецхальского общества). С постройкой этой дороги значительно усиливаются связи джераховцев и мецхальцев („феппиев“), с остальными юго-западными вайнахскими племенными группами, уже обитавшими на плоскости и консолидировавшимися (иначе говоря, сливавшимися) в единую ингушскую народность. Процесс галгаизации джераховцев и феппиев происходил очень долго, даже вплоть до Великой Октябрьской революции, и я отлично помню, как про меня самого еще в 1922 г., возвращавшегося из комсомольской командировки в аулы Хамкинского общества (Ассинское ущелье), говорили в Джераховском обществе: „…возвращается от ингушей“.

Для моего времени (20-е годы XX в.) это, конечно, было уже анахронизмом, отголоском того периода, когда термин галгай еще не распространился на всех юго-западных вайнахов».

Вывод: «Галгаевская дорога» — это не «древнее название» Военно-Грузинской дороги, ведущей, что очевидно по названию, в Грузию, а её недостроенное русскими ответвление, ведшее в Чечню через горную область Галгай. Отсюда и название «Галгаевская», а не, скажем, «Джераховская», что звучало бы логичнее по отношению к Дарьяльской дороге, ведь Джейрах непосредственно примыкает к ней.

Ключевой вопрос: зачем ингушской стороне выдавать Галгаевскую дорогу за Военно-Грузинскую и форсить путаницу через Википедию? Можно предположить, что перед нами элемент информационной войны. Периферийный, не самый важный, но в будущем имеющий шанс сыграть свою роль.

P.S. Что касается Чаха Ахриева, то он тоже «радовался новшествам, которые происходили в Ингушетии, как, к примеру, Военно-Галгаевской дороге, которую русские солдаты сделали качественной и хорошей».

«Город-спутник муниципально будет относиться к селу Ногир».

Так и запишем: город-спутник Ногира, а не Владикавказа) Правда я так и не понял, какая судьба ожидает ногирские же кладбища.

Исполнился ровно год предложению неких китайцев создать производство автомобилей в Северной Осетии (а за пару дней до этого — в Южной).

@SOIGSI напомнил об отношении Васо Абаева к сталинскому режиму:

«Абаев не был диссидентом, он не боролся с тоталитарным режимом — он его игнорировал. Абаев и советский режим существовали как бы в разных измерениях, мало соприкасавшихся между собой. Он не состоял ни в каких советских организациях — отказался войти даже в профсоюз — и никогда не стремился стать частью какой-нибудь иерархической структуры, включая и иерархию академическую.

[...]

Особо тяжелому испытанию Абаев подвергся в начале 50-х годов. В 1950 году Сталин опубликовал работу „Марксизм и вопросы языкознания“, в которой „новое учение о языке“ Н. Я. Марра, официально считавшееся до тех пор единственно верным, неожиданно для всех было объявлено вульгарным и антимарксистским. За публикацией последовала „дискуссия о языкознании“, затеянная властями для унижения гуманитарной интеллигенции и быстро превратившаяся в ее избиение. Сотрудники гуманитарных институтов, еще вчера превозносившие Марра, наперебой обличали своих коллег в марризме и выступали с покаянными речами. Те, кто не торопился каяться или каялся, по мнению начальства, недостаточно охотно, подвергались гонениям. Абаев, прямой ученик Марра, начинавший работать под его руководством, оказался одним из немногих лингвистов, не отрекшихся в этих условиях от своего учителя и не участвовавших в кампании обличений и самообличений. Нетрудно представить, что ему пришлось тогда выслушать о себе. Приведу лишь одну деталь, которая свидетельствует о том, как Абаев вел себя в тех условиях. В официальной автобиографии (она хранится в архиве Института языкознания), которую от него потребовали в 1950 году, Абаев дважды упоминает Марра как человека, сыгравшего большую роль в его научном развитии. В частности, он сообщает, что был оставлен в аспирантуре именно по предложению Марра. Более того, тогда же он не раз отзывался о лингвистическом труде „корифея всех наук“* как о сочинении, все новое в котором ошибочно, а все верное — банально, причем не делал секрета из этого своего мнения. Чудо, что Абаев уцелел тогда. Впрочем, сталинский режим далеко не всегда был логичен: уничтожая тех, кто ему служил, он иногда щадил несломавшихся».
____
*Возвеличающий титул Сталина (часть его культа личности).

Улица Георгия Бестауты в Тбилиси. В принципе, в её наличии нет ничего удивительного — фигура Бестауты (1932–1978) вполне комплементарна Грузии: он переводил на осетинский «Витязя...», да и вообще по-грузински печататься стал раньше, чем на родном языке. Бестауты не дожил до звиадизма и, соответственно, в его творчестве нет «культурного разрыва» с Грузией. Даже наоборот, он достаточно много сделал для интеграции осетинской и грузинской культур. Тем не менее, звиадизм разорвал семью Бестауты надвое — есть интересные воспоминания (на англ. и рус. языках) его племянника Роберта Мамисашвили на эту тему. Советую.

Переименование тбилисской улицы в честь Бестауты произошло в 2020 г.

На примере Бестауты мы наблюдаем своеобразную эволюцию грузинского дискурса — дрейф от тотального антагонизма к «осетинству» до выборочного включения отдельных осетин в культурный «пантеон». Ранее я уже писал (1,2) об этом на примере Коста, по отношению к которому Бестауты выступает своего рода «двойником» — оба для нового дискурса приемлемы, ведь ни тот, ни другой не застали моментов «исторических разрывов» своих эпох. Более того, их сходство граничит с мистикой: Коста не дожил 11 лет до начала Гражданской войны, а Бестауты — 11 лет до грузино-осетинского противостояния (которое, в сущности, тоже было формой гражданской войны в существовавшем еще тогда СССР. На начальном этапе уж точно).