Я знаю, что мой канал читают чиновники краевого Минздрава. В связи с этим предлагаю провести открытую дискуссию по поводу кадрового коллапса в здравоохранении. Странно, что предложения выходу из кадрового кризиса звучат не от ученых и управленцев отрасли здравоохранения, а от рыбовода – ихтиолога Марка Денисова.
Я с уважением отношусь к деятельности Марка Геннадьевича на посту уполномоченного по правам человека, и его предложения не лишены смысла. Но прежде чем привлекать мигрантов иностранных специалистов в нашу систему здравоохранения, давайте исследуем внутренние резервы. Было бы крайне интересно подключить к дискуссии моих коллег с профильных кафедр медицинского университета, которые слегка зарылись в рутинной кафедральной работе и не вполне актуальной науке.
Проблема нехватки кадров в здравоохранении стоит остро и в ближайшее время будет только нарастать. И если уж уполномоченный по правам человека поднимает этот вопрос, то организаторам здравоохранения странно оставаться в стороне. Тем более есть решения, которые можно принять быстро и быстро получить эффект. Нужно только радикально пересмотреть те новации, которые принимало министерство здравоохранения России в части медицинского образования.
Я знаю, что мой канал читают чиновники краевого Минздрава. В связи с этим предлагаю провести открытую дискуссию по поводу кадрового коллапса в здравоохранении. Странно, что предложения выходу из кадрового кризиса звучат не от ученых и управленцев отрасли здравоохранения, а от рыбовода – ихтиолога Марка Денисова.
Я с уважением отношусь к деятельности Марка Геннадьевича на посту уполномоченного по правам человека, и его предложения не лишены смысла. Но прежде чем привлекать мигрантов иностранных специалистов в нашу систему здравоохранения, давайте исследуем внутренние резервы. Было бы крайне интересно подключить к дискуссии моих коллег с профильных кафедр медицинского университета, которые слегка зарылись в рутинной кафедральной работе и не вполне актуальной науке.
Проблема нехватки кадров в здравоохранении стоит остро и в ближайшее время будет только нарастать. И если уж уполномоченный по правам человека поднимает этот вопрос, то организаторам здравоохранения странно оставаться в стороне. Тем более есть решения, которые можно принять быстро и быстро получить эффект. Нужно только радикально пересмотреть те новации, которые принимало министерство здравоохранения России в части медицинского образования.
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from br
