С чего Sostav решил, что новость о уменьшении доли Константина Майора в ООО “Маер Групп”, столь значима для рынка, что ее нужно сопровождать плашкой “ВАЖНО” с большими красными буквами и восклицательным знаком, не понятно.
Константин Майор и раньше не являлся мажоритарным владельцем своей группы, владея только 49,9% процентами ее основного юр.лица. Оно, в свою очередь, контролировало и остальные юр.лица холдинга: ООО “Мира медиа” и ООО “Единый цифровой оператор”.
Уменьшение доли Майора до 27% в пресс-релизе МАЕР объясняют тем, что он поменял часть своей доли в ООО “Маер Групп” на акции компании-соучредителя, то есть АО “Регион Пром”. Смысла в этом особого нет, так как кроме долей в самом MAER эта компания ничем другим не владеет. Поэтому, возможно, причина изменения корпоративной структуры все же в другом. Бизнес MAER растет, на скупку активов требуется все больше средств, российская наружка консолидируется, но окно возможностей не вечно и рано или поздно закроется.
MAER активно кредитуется: часть его медиафасадов и суперсайтов находится в залоге, очевидно, в Сбере. Но при нынешней ставке рефинансирования самый дешевый источник денег это деньги акционеров, возможно, тех, что стоят за АО “Регион Пром”.
Так или иначе контролирующий собственник MAER (как, впрочем, и собственники бывшего мажоритарного владельца RUSS) скрыты за АО и рынку неизвестны. Константин Майор остается главой и идеологом медиахолдинга, о чем в пресс-релизе этого медиахолдинга честно и сказано.
С чего Sostav решил, что новость о уменьшении доли Константина Майора в ООО “Маер Групп”, столь значима для рынка, что ее нужно сопровождать плашкой “ВАЖНО” с большими красными буквами и восклицательным знаком, не понятно.
Константин Майор и раньше не являлся мажоритарным владельцем своей группы, владея только 49,9% процентами ее основного юр.лица. Оно, в свою очередь, контролировало и остальные юр.лица холдинга: ООО “Мира медиа” и ООО “Единый цифровой оператор”.
Уменьшение доли Майора до 27% в пресс-релизе МАЕР объясняют тем, что он поменял часть своей доли в ООО “Маер Групп” на акции компании-соучредителя, то есть АО “Регион Пром”. Смысла в этом особого нет, так как кроме долей в самом MAER эта компания ничем другим не владеет. Поэтому, возможно, причина изменения корпоративной структуры все же в другом. Бизнес MAER растет, на скупку активов требуется все больше средств, российская наружка консолидируется, но окно возможностей не вечно и рано или поздно закроется.
MAER активно кредитуется: часть его медиафасадов и суперсайтов находится в залоге, очевидно, в Сбере. Но при нынешней ставке рефинансирования самый дешевый источник денег это деньги акционеров, возможно, тех, что стоят за АО “Регион Пром”.
Так или иначе контролирующий собственник MAER (как, впрочем, и собственники бывшего мажоритарного владельца RUSS) скрыты за АО и рынку неизвестны. Константин Майор остается главой и идеологом медиахолдинга, о чем в пресс-релизе этого медиахолдинга честно и сказано.
Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from br
