Приходит студент на очередную пересдачу, как всегда ничего не учил, ну препод ему и говорит: — По билету что-нибудь знаешь? — Не знаю. — Так... Ну, закон Ома напишешь? — Нет. — Что мне с тобой делать? Ну, давай рисовать будем. Рисуй поезд (Студент на бумажке начинает рисовать). А где провода сверху? Рисуй! Колес что-то маловато, дорисовывай колеса! Поезд у тебя странный, ни окон, ни дверей. Рисуй окна и двери. А почему в окнах людей не видно? Рисуй, чтобы в окнах были люди! Вот теперь смотри: видишь вот этого человека? Это ты в армию едешь!
Приходит студент на очередную пересдачу, как всегда ничего не учил, ну препод ему и говорит: — По билету что-нибудь знаешь? — Не знаю. — Так... Ну, закон Ома напишешь? — Нет. — Что мне с тобой делать? Ну, давай рисовать будем. Рисуй поезд (Студент на бумажке начинает рисовать). А где провода сверху? Рисуй! Колес что-то маловато, дорисовывай колеса! Поезд у тебя странный, ни окон, ни дверей. Рисуй окна и двери. А почему в окнах людей не видно? Рисуй, чтобы в окнах были люди! Вот теперь смотри: видишь вот этого человека? Это ты в армию едешь!
False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government.
from br
