Ну хорошо, я попробую: мне нечасто попадалась столь забористая история судьбы человека на фоне исторических событий. И дело не столько во внешней динамике, сколько во внутренней. Вот такой парадокс. Казалось бы, если писатель фокусируется на внутренней динамике персонажа, это замедляет повествование, но, на мой взгляд, основное повествование Piccola Сицилия — это именно процессы внутри Морица.
Я недавно говорила о мужской/женской прозе и упомянула, что Шпек мне показался местами чересчур «женским», имея в виду именно это: автор сосредоточен на чувствах. Но потом я разглядела сосредоточенность Шпека: она по-мужски основательна, она, по сути, помогает ему развернуть эпический экшн в душе отдельно взятого человека. Немца. Солдата вермахта. Винтика пропагандистской машины. Человека. Жениха. Отца. Приёмного сына. Потерявшего имя. Потерявшего род. Страну. Смысл жизни. Нашедшего имя. Страну. Этнос. Дочь. Любовь. Мурашки по коже.
— Я должен сменить веру? — спросил Мориц. — Вы давно уже еврей. Загляните в свой паспорт.
Друзья, вы ведь мне в самом деле помогли дискуссией про мужское/женское, в частности вот, был хороший ответ: м/ж зависит от того, кем любуется автор — девочками или мальчиками.
И вот, я читаю Piccola Сицилия и думаю, думаю: кто больше любуется Морицом, препарирует его малейшие побуждения, изучает, проводит через мыслимое и немыслимое, — я или автор? Быть может, это лишь моя оптика? Я же девочка. Получается, я оказалась сосредоточенной на судьбе одного немца. Ни Виктор, ни Ясмина меня особенно не волновали (местами — раздражали), про остальных персонажей мне и сказать нечего. Теперь я думаю, не зря ли обвинила Шпека в «женскости» — может, это всего лишь я зашла с ноги в его книгу и всю дорогу беззастенчиво смотрела на Морица, не отводя взгляда? Как бы то ни было, а смотреть есть на что.
В этой книге некоторые вопросы отстаются без ответов, некоторые сокровища остаются ненайденными (и разбросанными по дну морскому), и это кажется правильным. Мастерство неоднозначности — странная штука, но кто-то им владеет.
Словом... мне хочется избежать банальностей вроде того, что я прикоснулась к культуре, о которой не имела представления до того, и узнала кусочек истории, который был слепым пятном.
Я скажу о том, что у меня ком в горле. О том, что такое взгляд — взгляд, который, оказывается, может сделать человека отцом ребёнка. О том, что такое судьба. Мектуб.
И да, я хочу выпить бокал марсалы. Я обычно не пью креплёное и сладкое. Но я без ума от хороших историй.
Ну хорошо, я попробую: мне нечасто попадалась столь забористая история судьбы человека на фоне исторических событий. И дело не столько во внешней динамике, сколько во внутренней. Вот такой парадокс. Казалось бы, если писатель фокусируется на внутренней динамике персонажа, это замедляет повествование, но, на мой взгляд, основное повествование Piccola Сицилия — это именно процессы внутри Морица.
Я недавно говорила о мужской/женской прозе и упомянула, что Шпек мне показался местами чересчур «женским», имея в виду именно это: автор сосредоточен на чувствах. Но потом я разглядела сосредоточенность Шпека: она по-мужски основательна, она, по сути, помогает ему развернуть эпический экшн в душе отдельно взятого человека. Немца. Солдата вермахта. Винтика пропагандистской машины. Человека. Жениха. Отца. Приёмного сына. Потерявшего имя. Потерявшего род. Страну. Смысл жизни. Нашедшего имя. Страну. Этнос. Дочь. Любовь. Мурашки по коже.
— Я должен сменить веру? — спросил Мориц. — Вы давно уже еврей. Загляните в свой паспорт.
Друзья, вы ведь мне в самом деле помогли дискуссией про мужское/женское, в частности вот, был хороший ответ: м/ж зависит от того, кем любуется автор — девочками или мальчиками.
И вот, я читаю Piccola Сицилия и думаю, думаю: кто больше любуется Морицом, препарирует его малейшие побуждения, изучает, проводит через мыслимое и немыслимое, — я или автор? Быть может, это лишь моя оптика? Я же девочка. Получается, я оказалась сосредоточенной на судьбе одного немца. Ни Виктор, ни Ясмина меня особенно не волновали (местами — раздражали), про остальных персонажей мне и сказать нечего. Теперь я думаю, не зря ли обвинила Шпека в «женскости» — может, это всего лишь я зашла с ноги в его книгу и всю дорогу беззастенчиво смотрела на Морица, не отводя взгляда? Как бы то ни было, а смотреть есть на что.
В этой книге некоторые вопросы отстаются без ответов, некоторые сокровища остаются ненайденными (и разбросанными по дну морскому), и это кажется правильным. Мастерство неоднозначности — странная штука, но кто-то им владеет.
Словом... мне хочется избежать банальностей вроде того, что я прикоснулась к культуре, о которой не имела представления до того, и узнала кусочек истории, который был слепым пятном.
Я скажу о том, что у меня ком в горле. О том, что такое взгляд — взгляд, который, оказывается, может сделать человека отцом ребёнка. О том, что такое судьба. Мектуб.
И да, я хочу выпить бокал марсалы. Я обычно не пью креплёное и сладкое. Но я без ума от хороших историй.
#читательское
BY 🗝️ Обителей много
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements.
from br
