Человек я добрый, знаете ли. Не завистливый. Большого дела мне до z-поэтов нет. Пусть цветут сто цветов. Пусть поэты пишут, а поклонники осыпают их деньгами, букетами, нижним бельем (или чего там поэтам хочется). Радости в нашем мире маловато, если поэты вдруг приносят своим читателям эту краткую радость — ну и молодцы.
Однако ж тут есть ряд проблем. К примеру, «z-поэты» никакой радости никому приносить и не желают. Они там Поэты с большой буквы «Пэ», а все остальные должны благоговеть, прикасаясь к этому огромному пласту подлинной русской культуры, должны молчать и слушать. Ну, можно шепотом, сглатывая слезы, прошептать: «Эта поэтика мне не близка». Спасибо, хоть эту возможность пока оставили, хотя судя по тому, как развиваются события, оставили не очень надолго.
Думаю, сегодня бы к этим поэтам с их семинарами никто бы и не лез, как не лезут, допустим, к филателистам, если бы сами они, настойчиво и нагло не лезли в общественное пространство. И не так ведь лезут, как художественные провокаторы начала прошлого века, нет. Лезут, опираясь на мощь государства. Прямой госуслугопровод «z-поэзия — мозг черни».
Они рвутся определять, что хорошо, а что плохо в культуре именно на государственном уровне. На уровне, извините, школьной программы. Не хотят их читать? Не хотят покупать? Ничего. Будут стихи в школьной программе, начнете покупать, как миленькие.
Они как раз хотят, чтобы их вводили насильно, как картошку при Екатерине. Никакой смертью это они не считают.
Представляю такую картину. Сидят, знаете ли, z-поэты. Включают телик, а там — Киркоров. Один говорит: «Не знаю, мне эта эстетика не очень близка». Второй: «Да, пусть чернь наслаждается этим низким жанром, а мы, пожалуй, обратимся к четвертой симфонии Шумана». Третий: «Друзья, зачем вы так? Ведь мы слабо разбираемся в эстраде! За что вы критикуете Киркорова? У них там на семинарах в Плёсе его бы если бы и покритиковали, так только за лишнее перышко в заду».
Такого же и в помине нет, верно? Этого Киркорова с его дверью уже чуть трактором не переехали виртуально. А чего? Публичный человек. Любишь медок, люби и холодок, любишь Бандерку, люби и Искандерку. А вы там хотите публичными людьми быть, любите медок, но вот холодок от общества любить категорически отказываетесь. Удар не держите, скулите. Нехорошо выглядит.
«Его преследуют хулы. Он ловит звуки одобренья/Не в сладком ропоте хвалы,/А в диких криках озлобленья» (с)
Ну, и ловите себе. Боритесь за гранты с Мироновой (или не боритесь, если вы их не получаете), ездите на заводы читать стихи о станках, а на птицефабрики — о курицах (известно, люди это обожают, могут даже дать курице по станку).
Но хотя бы о каком-то гамбургском счете вы должны помнить. Вы живете в стране Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Фета. Не только в стране Саши Белого, но Белого Андрея, а Саши как раз Черного.
В стране, где поэты очень аккуратно прибегали к сравнениям и метафорам, а не набивали ими любое стихотворение, как брюхо шаурмой. Что у вас стало правилом.
Поэтическое сравнение вот: «Пробочка над крепким йодом!/Как ты скоро перетлела!/Так вот и душа незримо/Жжет и разъедает тело. (с)
Но тут вы бы, наверное, заметили только то, что рифмуются лишь две строки, а не четыре — пфуй!
А поэтическая метафора, к примеру, вот (о первом сексе): «Он раздевался в комнате своей,/не глядя на припахивавший потом/ключ, подходящий к множеству дверей/ошеломленный первым оборотом. (с)
А тут бы вы отметили противную физиологию, вульгарность и предложили бы это изъять и запретить. Положа руку на сердце.
Иногда мне кажется, что явись сегодня новый, скажем, Булгаков, люди, которые так возмущаются сносом памятников Булгакову старому на Украине, потребовали бы Булгакова нового посадить. Натурально. Затоптали бы его на своих боевых слонах. Путину бы пришлось его защищать, серьезно.
Усталость от этого всего неимоверная. Были в Союзе поэты, их любили. Были комсорги, их терпеть не могли.
Человек я добрый, знаете ли. Не завистливый. Большого дела мне до z-поэтов нет. Пусть цветут сто цветов. Пусть поэты пишут, а поклонники осыпают их деньгами, букетами, нижним бельем (или чего там поэтам хочется). Радости в нашем мире маловато, если поэты вдруг приносят своим читателям эту краткую радость — ну и молодцы.
Однако ж тут есть ряд проблем. К примеру, «z-поэты» никакой радости никому приносить и не желают. Они там Поэты с большой буквы «Пэ», а все остальные должны благоговеть, прикасаясь к этому огромному пласту подлинной русской культуры, должны молчать и слушать. Ну, можно шепотом, сглатывая слезы, прошептать: «Эта поэтика мне не близка». Спасибо, хоть эту возможность пока оставили, хотя судя по тому, как развиваются события, оставили не очень надолго.
Думаю, сегодня бы к этим поэтам с их семинарами никто бы и не лез, как не лезут, допустим, к филателистам, если бы сами они, настойчиво и нагло не лезли в общественное пространство. И не так ведь лезут, как художественные провокаторы начала прошлого века, нет. Лезут, опираясь на мощь государства. Прямой госуслугопровод «z-поэзия — мозг черни».
Они рвутся определять, что хорошо, а что плохо в культуре именно на государственном уровне. На уровне, извините, школьной программы. Не хотят их читать? Не хотят покупать? Ничего. Будут стихи в школьной программе, начнете покупать, как миленькие.
Они как раз хотят, чтобы их вводили насильно, как картошку при Екатерине. Никакой смертью это они не считают.
Представляю такую картину. Сидят, знаете ли, z-поэты. Включают телик, а там — Киркоров. Один говорит: «Не знаю, мне эта эстетика не очень близка». Второй: «Да, пусть чернь наслаждается этим низким жанром, а мы, пожалуй, обратимся к четвертой симфонии Шумана». Третий: «Друзья, зачем вы так? Ведь мы слабо разбираемся в эстраде! За что вы критикуете Киркорова? У них там на семинарах в Плёсе его бы если бы и покритиковали, так только за лишнее перышко в заду».
Такого же и в помине нет, верно? Этого Киркорова с его дверью уже чуть трактором не переехали виртуально. А чего? Публичный человек. Любишь медок, люби и холодок, любишь Бандерку, люби и Искандерку. А вы там хотите публичными людьми быть, любите медок, но вот холодок от общества любить категорически отказываетесь. Удар не держите, скулите. Нехорошо выглядит.
«Его преследуют хулы. Он ловит звуки одобренья/Не в сладком ропоте хвалы,/А в диких криках озлобленья» (с)
Ну, и ловите себе. Боритесь за гранты с Мироновой (или не боритесь, если вы их не получаете), ездите на заводы читать стихи о станках, а на птицефабрики — о курицах (известно, люди это обожают, могут даже дать курице по станку).
Но хотя бы о каком-то гамбургском счете вы должны помнить. Вы живете в стране Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Фета. Не только в стране Саши Белого, но Белого Андрея, а Саши как раз Черного.
В стране, где поэты очень аккуратно прибегали к сравнениям и метафорам, а не набивали ими любое стихотворение, как брюхо шаурмой. Что у вас стало правилом.
Поэтическое сравнение вот: «Пробочка над крепким йодом!/Как ты скоро перетлела!/Так вот и душа незримо/Жжет и разъедает тело. (с)
Но тут вы бы, наверное, заметили только то, что рифмуются лишь две строки, а не четыре — пфуй!
А поэтическая метафора, к примеру, вот (о первом сексе): «Он раздевался в комнате своей,/не глядя на припахивавший потом/ключ, подходящий к множеству дверей/ошеломленный первым оборотом. (с)
А тут бы вы отметили противную физиологию, вульгарность и предложили бы это изъять и запретить. Положа руку на сердце.
Иногда мне кажется, что явись сегодня новый, скажем, Булгаков, люди, которые так возмущаются сносом памятников Булгакову старому на Украине, потребовали бы Булгакова нового посадить. Натурально. Затоптали бы его на своих боевых слонах. Путину бы пришлось его защищать, серьезно.
Усталость от этого всего неимоверная. Были в Союзе поэты, их любили. Были комсорги, их терпеть не могли.
Но поэты-комсорги — что-то новенькое. Днище.
BY Вестник родимых болот
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Stocks dropped on Friday afternoon, as gains made earlier in the day on hopes for diplomatic progress between Russia and Ukraine turned to losses. Technology stocks were hit particularly hard by higher bond yields.
from br
