Шел 2017 год, я приехала в Москву учиться литературному мастерству в школу «Хороший текст». Возможно вы помните эту школу, ее основала известная писательница Татьяна Толстая. Я уважала писательницу Татьяну Толстую, смотрела её в телепередаче «Школа злословия», сдавала в университете экзамен по её роману «Кысь» и читала её посты в Фейсбуке. В литературном творчестве Толстой мне особенно нравились поздние вещи — те, в которых она решила писать из собственной жизни (жесть).
Это было до многих событий и отмен.
К моему курсу осенью 2017-го Толстая, правда, школу уже покинула. Среди преподавателей были Виктория Токарева, Татьяна Москвина, Фаина Гримберг, Вера Павлова, Любовь Аркус и другие известные личности. Казалось, учеба у них — самый логичный путь в Русскую Литературу. За обучение я заплатила 50 тысяч рублей, которые мне дала мама. В Москве я сняла квартиру, на стенах которой висели страшные маски, а в туалете жили тараканы.
К 2017 году я уже несколько лет плотно занималась феминизмом и понимала, что в школе «Хороший текст» скорее всего столкнусь с вещами, которые мне не понравятся. В том году как раз горел пожар MeToo и общественность корёжило как в последний раз (но это был далеко, далеко не последний раз). Ради большого литературного будущего я была готова встретиться с противоположным мнением лицом к лицу. Мне казалось, что я смогу объединить внутри себя две вещи — русскую литературу и права женщин.
За несколько месяцев до школы я написала свой первый взрослый текст — «Сиськи». Рассказ про то, как у всех девочек, кроме героини, выросла грудь. Его я отправила на отбор в «Хороший текст», благодаря ему прошла. И его же принесла на семинар к заместителю главреда «Нового мира» Михаилу Бутову.
Хотелось, чтобы меня открыли, полюбили, окрылили и издали. Хотелось оказаться талантливой.
Обсуждая мой текст, Михаил Бутов сказал: «Я понимаю, почему этот текст трогательный, но меня он не трогает». Мы сидели напротив его стола на белых складных стульчиках, мне захотелось вместе со стульчиком телепортироваться в страну лохов.
Заканчивалась школа соревновательными чтениями. Я долго думала, какой текст прочитать, и в итоге выбрала кусок из не оправдавших надежд «Сисек». Я прочитала текст с телефона, стараясь звучать дерзко, но правая коленка у меня тряслась. Потом все голосовали на маленьких листочках, потом организаторы подсчитывали голоса, потом объявляли победителей и вручали им призы, кажется, алкогольные. Я ничего не выиграла.
После чтений я ходила по залу туда-сюда мимо людей, занимающихся нетворкингом, и ко мне подошли две девушки. Они сказали, что они ужасно смеялись над моим текстом, им даже было неловко перед соседями, они сказали: «Ваши „Сиськи“ нам очень понравились».
И вот тогда, в том момент, когда я стояла перед смеющимися девушками, я решила, что никогда ни один Михаил Бутов или Дмитрий Быков не смогут повлиять на то, что и как я буду писать. Потому что я пишу не ради Михаилов и Дмитриев. Я пишу ради того, чтобы девчонки* смеялись.
Шел 2017 год, я приехала в Москву учиться литературному мастерству в школу «Хороший текст». Возможно вы помните эту школу, ее основала известная писательница Татьяна Толстая. Я уважала писательницу Татьяну Толстую, смотрела её в телепередаче «Школа злословия», сдавала в университете экзамен по её роману «Кысь» и читала её посты в Фейсбуке. В литературном творчестве Толстой мне особенно нравились поздние вещи — те, в которых она решила писать из собственной жизни (жесть).
Это было до многих событий и отмен.
К моему курсу осенью 2017-го Толстая, правда, школу уже покинула. Среди преподавателей были Виктория Токарева, Татьяна Москвина, Фаина Гримберг, Вера Павлова, Любовь Аркус и другие известные личности. Казалось, учеба у них — самый логичный путь в Русскую Литературу. За обучение я заплатила 50 тысяч рублей, которые мне дала мама. В Москве я сняла квартиру, на стенах которой висели страшные маски, а в туалете жили тараканы.
К 2017 году я уже несколько лет плотно занималась феминизмом и понимала, что в школе «Хороший текст» скорее всего столкнусь с вещами, которые мне не понравятся. В том году как раз горел пожар MeToo и общественность корёжило как в последний раз (но это был далеко, далеко не последний раз). Ради большого литературного будущего я была готова встретиться с противоположным мнением лицом к лицу. Мне казалось, что я смогу объединить внутри себя две вещи — русскую литературу и права женщин.
За несколько месяцев до школы я написала свой первый взрослый текст — «Сиськи». Рассказ про то, как у всех девочек, кроме героини, выросла грудь. Его я отправила на отбор в «Хороший текст», благодаря ему прошла. И его же принесла на семинар к заместителю главреда «Нового мира» Михаилу Бутову.
Хотелось, чтобы меня открыли, полюбили, окрылили и издали. Хотелось оказаться талантливой.
Обсуждая мой текст, Михаил Бутов сказал: «Я понимаю, почему этот текст трогательный, но меня он не трогает». Мы сидели напротив его стола на белых складных стульчиках, мне захотелось вместе со стульчиком телепортироваться в страну лохов.
Заканчивалась школа соревновательными чтениями. Я долго думала, какой текст прочитать, и в итоге выбрала кусок из не оправдавших надежд «Сисек». Я прочитала текст с телефона, стараясь звучать дерзко, но правая коленка у меня тряслась. Потом все голосовали на маленьких листочках, потом организаторы подсчитывали голоса, потом объявляли победителей и вручали им призы, кажется, алкогольные. Я ничего не выиграла.
После чтений я ходила по залу туда-сюда мимо людей, занимающихся нетворкингом, и ко мне подошли две девушки. Они сказали, что они ужасно смеялись над моим текстом, им даже было неловко перед соседями, они сказали: «Ваши „Сиськи“ нам очень понравились».
И вот тогда, в том момент, когда я стояла перед смеющимися девушками, я решила, что никогда ни один Михаил Бутов или Дмитрий Быков не смогут повлиять на то, что и как я буду писать. Потому что я пишу не ради Михаилов и Дмитриев. Я пишу ради того, чтобы девчонки* смеялись.
BY creative woman
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said.
from br
