"В Великобритании есть сообщество людей, слышащих голоса, которые защищают своё право не подвергаться психиатрическому лечению. Однако, слышащие голоса отныне – это не определённая группа людей с особой пси-симптоматикой. Теперь, по мысли психоаналитика Ренаты Салецл, умение слышать голоса становится особой формой новой экспертизы и востребованной услугой. Люди слышат голоса Вселенной или рынка, а те, кто преуспел в умении дешифровывать «особые сигналы мира», становятся экспертами, зарабатывающими большие деньги на консультациях и других инфопродуктах.
В прежние времена человек слышал голос Церкви или Бога, партии или легитимного вождя, и у него не возникало сомнения в том, что именно этот голос возвещает истину и направляет индивидуальную жизнь по верному пути. Постмодернистский крах метанарративов с сопровождающей его тотальной эпистемологической неуверенностью в отношении всякой достоверности создал новый культурный фон с многовариантностью интерпретаций, контекстов и повесток. Множество маленьких рассказов, на фоне утверждения свободной конкуренции в качестве преобладающей формы социально-экономической жизни, утвердили единую максиму «всё дозволено»".
"В Великобритании есть сообщество людей, слышащих голоса, которые защищают своё право не подвергаться психиатрическому лечению. Однако, слышащие голоса отныне – это не определённая группа людей с особой пси-симптоматикой. Теперь, по мысли психоаналитика Ренаты Салецл, умение слышать голоса становится особой формой новой экспертизы и востребованной услугой. Люди слышат голоса Вселенной или рынка, а те, кто преуспел в умении дешифровывать «особые сигналы мира», становятся экспертами, зарабатывающими большие деньги на консультациях и других инфопродуктах.
В прежние времена человек слышал голос Церкви или Бога, партии или легитимного вождя, и у него не возникало сомнения в том, что именно этот голос возвещает истину и направляет индивидуальную жизнь по верному пути. Постмодернистский крах метанарративов с сопровождающей его тотальной эпистемологической неуверенностью в отношении всякой достоверности создал новый культурный фон с многовариантностью интерпретаций, контекстов и повесток. Множество маленьких рассказов, на фоне утверждения свободной конкуренции в качестве преобладающей формы социально-экономической жизни, утвердили единую максиму «всё дозволено»".
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from br
