#смотритесами
Сергей Лимонов о выставке «Джессика: Я не плохая – меня так нарисовали» в Jessica Gallery. Часть 2:
Экспозиция выстраивается четырьмя частями. В первом — интерлюдия, которая знакомит нас с названием, титрами и пустым кураторским текстом, подписанным свежим лимоном, примотанным серым металлизированным скотчем к стене. Впоследствии на специальном перформансе кураторский текст будет все же дописан, но необычным способом. Работы Ивана Чемакина и Ивана Горшкова настраивают зрителя на мажорный лад, который усиливается во втором зале, полном розового меха и зеркал.
Специальный китчевый лобовой прием экспонирования заставляет ассоциировать пространство с мечтами девочек о «Барби», розовых спальнях и кукольных домиках. Работы с элементами поп-арта создают атмосферу легкости, веселья и куража. Куратор играет на поле стереотипов сексуальной природы женщины — в розовом мехе и зеркалах мы одновременно можем видеть интерьеры будуара и даже борделя.
Резким переходом от зала «куража» становится затемненный зал «драмы», в котором то ли кабинки суфлера, то ли ложи для просмотра картин вместе с театральным бархатом кулис и текстильной инсталляцией Ильи Гришаева создают атмосферу театра. Портрет — это наше желание понравиться зрителю и выглядеть лучше, чем мы есть. Мы приосаниваемся, надеваем лучшие камзолы и шляпы, умно смотрим и мудро думаем — такая подготовка сродни сращиванию артиста со своим сценарным персонажем. И в данной части картины и фотографии как будто драматические артисты начинают усиливать тревожность выставочной истории. Бархатные ложи ограничивают периферийное зрение, заставляют задержаться напротив картин Швецова и Энгельке.
Завершает выставку узкий «коридор страха», в котором белые аморфные и черные строительные пленки создают эффект заброшенного здания. Работы подобраны с соответствующими элементами: узкие черные глаза с пламенем, окровавленный рот, разбитые в дорожной аварии руки-автомобили, осколки распадающегося хрупкого тела, черная паутина на лице, сброшенный каким-то существом металлический хвост, еще еле шевелящийся и, возможно, опасный. В этой кунсткамере существ и образов сквозит тема скрытой ранимости женщины в противовес ее внешней сексуальности и красоте, ярко выраженным в первой части выставки.
В целом вся экспозиция заставляет путешествовать по ее составным частям как по главам книги, но с неудобными или контрастными переходами. Такое замедление зрительского маршрута необходимо, чтобы выставка не превращалась в speed-dating зрителей, бегущих через анфилады музеев: здесь три секунды на портрет Рембрандта, здесь пять секунд на Матисса. При этом фоном идет закольцованная аудиодорожка с мини-интервью художников, отвечавших всего на два вопроса: что такое любовь и что такое эго?
Помимо индивидуального личного опыта, я надеюсь, что зритель в итоге увидит не только двадцать проекций образа прекрасной или ужасной Джессики — яркой, харизматичной, талантливой, противоречивой, не оставляющей никого равнодушным — но и двадцать гениальных авторов, которые с помощью одной прикладной темы снова говорят о вечном.
Сергей Лимонов о выставке «Джессика: Я не плохая – меня так нарисовали» в Jessica Gallery. Часть 2:
Экспозиция выстраивается четырьмя частями. В первом — интерлюдия, которая знакомит нас с названием, титрами и пустым кураторским текстом, подписанным свежим лимоном, примотанным серым металлизированным скотчем к стене. Впоследствии на специальном перформансе кураторский текст будет все же дописан, но необычным способом. Работы Ивана Чемакина и Ивана Горшкова настраивают зрителя на мажорный лад, который усиливается во втором зале, полном розового меха и зеркал.
Специальный китчевый лобовой прием экспонирования заставляет ассоциировать пространство с мечтами девочек о «Барби», розовых спальнях и кукольных домиках. Работы с элементами поп-арта создают атмосферу легкости, веселья и куража. Куратор играет на поле стереотипов сексуальной природы женщины — в розовом мехе и зеркалах мы одновременно можем видеть интерьеры будуара и даже борделя.
Резким переходом от зала «куража» становится затемненный зал «драмы», в котором то ли кабинки суфлера, то ли ложи для просмотра картин вместе с театральным бархатом кулис и текстильной инсталляцией Ильи Гришаева создают атмосферу театра. Портрет — это наше желание понравиться зрителю и выглядеть лучше, чем мы есть. Мы приосаниваемся, надеваем лучшие камзолы и шляпы, умно смотрим и мудро думаем — такая подготовка сродни сращиванию артиста со своим сценарным персонажем. И в данной части картины и фотографии как будто драматические артисты начинают усиливать тревожность выставочной истории. Бархатные ложи ограничивают периферийное зрение, заставляют задержаться напротив картин Швецова и Энгельке.
Завершает выставку узкий «коридор страха», в котором белые аморфные и черные строительные пленки создают эффект заброшенного здания. Работы подобраны с соответствующими элементами: узкие черные глаза с пламенем, окровавленный рот, разбитые в дорожной аварии руки-автомобили, осколки распадающегося хрупкого тела, черная паутина на лице, сброшенный каким-то существом металлический хвост, еще еле шевелящийся и, возможно, опасный. В этой кунсткамере существ и образов сквозит тема скрытой ранимости женщины в противовес ее внешней сексуальности и красоте, ярко выраженным в первой части выставки.
В целом вся экспозиция заставляет путешествовать по ее составным частям как по главам книги, но с неудобными или контрастными переходами. Такое замедление зрительского маршрута необходимо, чтобы выставка не превращалась в speed-dating зрителей, бегущих через анфилады музеев: здесь три секунды на портрет Рембрандта, здесь пять секунд на Матисса. При этом фоном идет закольцованная аудиодорожка с мини-интервью художников, отвечавших всего на два вопроса: что такое любовь и что такое эго?
Помимо индивидуального личного опыта, я надеюсь, что зритель в итоге увидит не только двадцать проекций образа прекрасной или ужасной Джессики — яркой, харизматичной, талантливой, противоречивой, не оставляющей никого равнодушным — но и двадцать гениальных авторов, которые с помощью одной прикладной темы снова говорят о вечном.
#смотритесами
Юля Тихомирова о выставке Натальи Нестеровой «Истории и ребусы» в Новой Третьяковке. Часть 1:
«Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря…» — эта строчка из стиха Иосифа Бродского могла бы стать эпиграфом не только к выставке Натальи Нестеровой «Истории и ребусы», но и ко всему ее искусству. Сквозная тема плотен Нестеровой — ощущение меланхолического ожидания или созерцания в чуть искаженном, подернутом сюрреализмом пейзаже. Нестерова создает панно одновременности полудействий. Банальные сцены позднесоветского мещанства, разворачивающиеся в безвременье или всевременье. В сущности подобная темпоральная и пространственная вненаходимость общая черта художниц, которых мы знаем объединенными под неточным зонтичным термином «левый МОСХ»: Татьяна Назаренко, Ольга Булгакова, Наталья Нестерова — метафизический салон полуофициального позднесоветского искусства. Но именно Наталья Нестерова наименее цитатна из них, наиболее лаконична в деталях и гораздо более пастозна и лапидарна в живописи.
Вот тематический репертуар ее произведений: ужины на террасах, созерцание моря в шезлонгах, прогулка по бульвару, посиделки в парке, цирковые сцены, праздный преферанс, хороводы и карусели. И все там зацикленно, будто бы все время мира было спрессованно в пустынном пейзаже и каждое действие будет повторяться постоянно. В мире Натальи Нестеровой царит вечное воскресенье, святая праздность. Наиболее впечатляющая работа из ее «библейского цикла» — полиптих «Тайная вечеря» — в сущности очередное изображение ужина, коих у художницы много в мирских вариациях. С ленной чинностью проходят сквозь масштабные полотна официанты, надкусывают сочные сливы пирующие, в тарелках никогда не убавляется яств.
В работах 1970-80-х годов лица людей Нестерова часто загораживает как бы невзначай то букетом цветов, то тарелкой, то пролетающей птицей — это кажется оммажем Рене Магритту. Но в отличие от глади живописи бельгийского сюрреалиста, картины Нестеровой кажется написаны маслом на раскаленном холсте, столь явно материал извивается, активно напоминая, взвинченный, о своей фактуре. Активная фактура, впрочем, тоже работает на сюжетную меланхолию: в этой пастозе наблюдатель буквально вязнет, как вязнет в длящемся дне.
Юля Тихомирова о выставке Натальи Нестеровой «Истории и ребусы» в Новой Третьяковке. Часть 1:
«Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря…» — эта строчка из стиха Иосифа Бродского могла бы стать эпиграфом не только к выставке Натальи Нестеровой «Истории и ребусы», но и ко всему ее искусству. Сквозная тема плотен Нестеровой — ощущение меланхолического ожидания или созерцания в чуть искаженном, подернутом сюрреализмом пейзаже. Нестерова создает панно одновременности полудействий. Банальные сцены позднесоветского мещанства, разворачивающиеся в безвременье или всевременье. В сущности подобная темпоральная и пространственная вненаходимость общая черта художниц, которых мы знаем объединенными под неточным зонтичным термином «левый МОСХ»: Татьяна Назаренко, Ольга Булгакова, Наталья Нестерова — метафизический салон полуофициального позднесоветского искусства. Но именно Наталья Нестерова наименее цитатна из них, наиболее лаконична в деталях и гораздо более пастозна и лапидарна в живописи.
Вот тематический репертуар ее произведений: ужины на террасах, созерцание моря в шезлонгах, прогулка по бульвару, посиделки в парке, цирковые сцены, праздный преферанс, хороводы и карусели. И все там зацикленно, будто бы все время мира было спрессованно в пустынном пейзаже и каждое действие будет повторяться постоянно. В мире Натальи Нестеровой царит вечное воскресенье, святая праздность. Наиболее впечатляющая работа из ее «библейского цикла» — полиптих «Тайная вечеря» — в сущности очередное изображение ужина, коих у художницы много в мирских вариациях. С ленной чинностью проходят сквозь масштабные полотна официанты, надкусывают сочные сливы пирующие, в тарелках никогда не убавляется яств.
В работах 1970-80-х годов лица людей Нестерова часто загораживает как бы невзначай то букетом цветов, то тарелкой, то пролетающей птицей — это кажется оммажем Рене Магритту. Но в отличие от глади живописи бельгийского сюрреалиста, картины Нестеровой кажется написаны маслом на раскаленном холсте, столь явно материал извивается, активно напоминая, взвинченный, о своей фактуре. Активная фактура, впрочем, тоже работает на сюжетную меланхолию: в этой пастозе наблюдатель буквально вязнет, как вязнет в длящемся дне.
#смотритесами
Юля Тихомирова о выставке Натальи Нестеровой «Истории и ребусы» в Новой Третьяковке. Часть 2:
Невольной иронией стало название выставки в ГТГ, «Истории и ребусы», ведь Наталья Нестерова художник не исторической динамики, а праздной вневременной созерцательности: она не повествует. Более того, она и не тот художник, что работает с интеллектуализацией искусства, она не задает сложных загадок и не требует иконографической расшифровки. Дело в том, что стоит нам начать скрупулезно раскладывать на составляющие ее сюжеты и образный язык, как все вдруг раздается чересчур легко и быстро, а оттого потеряет свое обаяние и скатится до банальности и общих слов про «архетипы», «подсознательное» и прочих досужих юнгианских интерпретаций. Гипнотическое впечатление Нестерова достигает именно за счет комбинации пластических средств и точно выбранной интонации сюжетов. Нестерова не ученый комментатор подсознательного, но точнейшее воплощение одного конкретного состояния: воскресного марева, когда периферийное зрение вдруг начинает, утомленное бездействием, улавливать флюиды сюрреализма в пейзаже сочинского санатория.
И все же дребезжит тревожно ее пространство, будто бы мирской пейзаж, содержащий в себе спрессованное мифологическое время, скоро не выдержит и треснет. И треснуло: и из расщелины полезли многоокие березообразные люди, маски, нашедшие тела-костюмы карты таро… Поздние работы художницы (например, «Москва» 1989 или многочисленные «Маски»), уже изобилующие не имплицитным, а явным сюром, все еще по-своему привлекательны, но не настолько точны: странность тут не осциллирует между праздным галлюцинозом и истинным просветлением, а дана как непосредственно явная часть мира, что по-своему интересно, но уже не столь нюансировано.
Отметим, что в ГТГ сейчас параллельно проходят две выставки меланхоличных мастеров позднесоветского «странного извода официального искусства»: Натальи Нестеровой и Виктора Попкова. Судя по всему от безысходности Третьяковская галерея решила вновь попытаться пересмотреть место позднесоветских художников-семидесятников в истории искусства. Увы, обе выставки представляют нам интересных художников и абсолютную интерпретационную беспомощность со стороны кураторов. Тексты к обоим выставкам переносят нас в те же семидесятые, изобилуют патетическими клише советского искусствоведения, пытаются педалировать пафосом и апеллируют к абстрактному возвышенному. Запрос на ревизию места этих художников в истории есть и выбраться из ловушки трафаретной интерпретации можно двумя способами: поэтическим экфрасисом, позволяющим посмотреть на произведения художника под иным углом, и критической контекстуализацией, позволяющей понять, почему эти произведения именно таковы и отчего именно сегодня нам интересно смотреть на них. Моя рецензия на выставку Нестеровой — скорее первое, второе — надеюсь дело ближайшего времени.
⏳до 23 марта
Юля Тихомирова о выставке Натальи Нестеровой «Истории и ребусы» в Новой Третьяковке. Часть 2:
Невольной иронией стало название выставки в ГТГ, «Истории и ребусы», ведь Наталья Нестерова художник не исторической динамики, а праздной вневременной созерцательности: она не повествует. Более того, она и не тот художник, что работает с интеллектуализацией искусства, она не задает сложных загадок и не требует иконографической расшифровки. Дело в том, что стоит нам начать скрупулезно раскладывать на составляющие ее сюжеты и образный язык, как все вдруг раздается чересчур легко и быстро, а оттого потеряет свое обаяние и скатится до банальности и общих слов про «архетипы», «подсознательное» и прочих досужих юнгианских интерпретаций. Гипнотическое впечатление Нестерова достигает именно за счет комбинации пластических средств и точно выбранной интонации сюжетов. Нестерова не ученый комментатор подсознательного, но точнейшее воплощение одного конкретного состояния: воскресного марева, когда периферийное зрение вдруг начинает, утомленное бездействием, улавливать флюиды сюрреализма в пейзаже сочинского санатория.
И все же дребезжит тревожно ее пространство, будто бы мирской пейзаж, содержащий в себе спрессованное мифологическое время, скоро не выдержит и треснет. И треснуло: и из расщелины полезли многоокие березообразные люди, маски, нашедшие тела-костюмы карты таро… Поздние работы художницы (например, «Москва» 1989 или многочисленные «Маски»), уже изобилующие не имплицитным, а явным сюром, все еще по-своему привлекательны, но не настолько точны: странность тут не осциллирует между праздным галлюцинозом и истинным просветлением, а дана как непосредственно явная часть мира, что по-своему интересно, но уже не столь нюансировано.
Отметим, что в ГТГ сейчас параллельно проходят две выставки меланхоличных мастеров позднесоветского «странного извода официального искусства»: Натальи Нестеровой и Виктора Попкова. Судя по всему от безысходности Третьяковская галерея решила вновь попытаться пересмотреть место позднесоветских художников-семидесятников в истории искусства. Увы, обе выставки представляют нам интересных художников и абсолютную интерпретационную беспомощность со стороны кураторов. Тексты к обоим выставкам переносят нас в те же семидесятые, изобилуют патетическими клише советского искусствоведения, пытаются педалировать пафосом и апеллируют к абстрактному возвышенному. Запрос на ревизию места этих художников в истории есть и выбраться из ловушки трафаретной интерпретации можно двумя способами: поэтическим экфрасисом, позволяющим посмотреть на произведения художника под иным углом, и критической контекстуализацией, позволяющей понять, почему эти произведения именно таковы и отчего именно сегодня нам интересно смотреть на них. Моя рецензия на выставку Нестеровой — скорее первое, второе — надеюсь дело ближайшего времени.
⏳до 23 марта
#чистаякоммерция
Итоги торгов «Пещера красивых бровей» от АукциON’а:
Сегодня состоялись вторые торги Аукционного дома ON, которые в этот раз были посвящены молодому искусству. На контрасте с дебютными — они прошли спокойно и технически выверенно. Онлайн полностью синхронизировался с офлайном, ставки перебивались, а динамика была стабильной.
Из 88 работ непроданными остались 41 (46,59 %), причем 30 из них — живопись. Невольно укрепляется мысль, что с потребительской перспективы в «молодом искусстве» конвенциональные медиумы уходят на второй план — это расстраивает. Многие работы уходили по неотложным ставкам, что свидетельствует об активной подготовительной работе к торгам. В то же время беспокоит, что большинство не реализованных лотов шли от галерей. Все же внутренняя работа с активами авторов как на первичном, так и на вторичном рынках крайне важна.
В достаточно сильном пуле работ начинающих авторов, где нет оттеняющих молодежь «голубых фишек», явнее расставляются акценты на открытую реакцию публики на тех или иных художников. Мы видим их на ярмарках, на выставках, но свидетельствуем покупательский интерес в прямом эфире. Концовка торгов, которые проходили чуть меньше трех часов (уж на 88 лотов!) была бодрой — завершил торги Михаил Левиус, подтвердивший свой спрос на первичном рынке в этот раз и на вторичке — оба ранних графических листа художника превысили нижний порог эстимейта в два раза. Более того — коллекционер по телефону готов был перебить собственную ставку.
Делиться результатами в привычном формате с итогами мы не будем — за нас это делает автоматически после аукционов команда проекта — ценим, что они оставляют и эстимейт, и стартовую цену, и цену продажи. Для молодых и начинающих авторов, которые только учатся определять и согласовывать цены на собственное искусство это крайне полезно. Просмотрим с вами лишь те 10 лотов, которые вошли в нашу выборку, а остальное — на сайте!
1. «Чаще всего охотники сами проникали в лес, тихо, как втекает вода со всех сторон сразу» Кирилла Савельева — за €1,800 (при эстимейте €2,500-3,000);
2. «Посвящение Розановой» Василия Кононова-Гредина — за €1,700 (при эстимейте €1,200-1,700);
3. Из серии «Единство» Егора Федоричева — за €4,600 (при эстимейте €6,000-6,500);
4. «Вокруг арены» Эрика Железкера — не продана (эстимейт €6,600-7,000);
5. «Экран» из серии «Транзит» Дмитрия Кадынцева — за €700 (при эстимейте €900-1,200);
6. «Розетка» Артема Филатова — за €1,500 (при эстимейте €2,000-2,500);
7. «Без названия» Matiush First — за €2,500 (при эстимейте €3,000-3,500);
8. «Девушка и пес» Лены Филаретовой — не продана (эстимейт 3,700-4,000);
9. «Деревянный портрет» Грехта — за €400 (при эстимейте €500-600);
10. «Поезд» Михаила Левиуса — за €1,000 (эстимейт €500-700).
Ждем следующих торгов!
Итоги торгов «Пещера красивых бровей» от АукциON’а:
Сегодня состоялись вторые торги Аукционного дома ON, которые в этот раз были посвящены молодому искусству. На контрасте с дебютными — они прошли спокойно и технически выверенно. Онлайн полностью синхронизировался с офлайном, ставки перебивались, а динамика была стабильной.
Из 88 работ непроданными остались 41 (46,59 %), причем 30 из них — живопись. Невольно укрепляется мысль, что с потребительской перспективы в «молодом искусстве» конвенциональные медиумы уходят на второй план — это расстраивает. Многие работы уходили по неотложным ставкам, что свидетельствует об активной подготовительной работе к торгам. В то же время беспокоит, что большинство не реализованных лотов шли от галерей. Все же внутренняя работа с активами авторов как на первичном, так и на вторичном рынках крайне важна.
В достаточно сильном пуле работ начинающих авторов, где нет оттеняющих молодежь «голубых фишек», явнее расставляются акценты на открытую реакцию публики на тех или иных художников. Мы видим их на ярмарках, на выставках, но свидетельствуем покупательский интерес в прямом эфире. Концовка торгов, которые проходили чуть меньше трех часов (уж на 88 лотов!) была бодрой — завершил торги Михаил Левиус, подтвердивший свой спрос на первичном рынке в этот раз и на вторичке — оба ранних графических листа художника превысили нижний порог эстимейта в два раза. Более того — коллекционер по телефону готов был перебить собственную ставку.
Делиться результатами в привычном формате с итогами мы не будем — за нас это делает автоматически после аукционов команда проекта — ценим, что они оставляют и эстимейт, и стартовую цену, и цену продажи. Для молодых и начинающих авторов, которые только учатся определять и согласовывать цены на собственное искусство это крайне полезно. Просмотрим с вами лишь те 10 лотов, которые вошли в нашу выборку, а остальное — на сайте!
1. «Чаще всего охотники сами проникали в лес, тихо, как втекает вода со всех сторон сразу» Кирилла Савельева — за €1,800 (при эстимейте €2,500-3,000);
2. «Посвящение Розановой» Василия Кононова-Гредина — за €1,700 (при эстимейте €1,200-1,700);
3. Из серии «Единство» Егора Федоричева — за €4,600 (при эстимейте €6,000-6,500);
4. «Вокруг арены» Эрика Железкера — не продана (эстимейт €6,600-7,000);
5. «Экран» из серии «Транзит» Дмитрия Кадынцева — за €700 (при эстимейте €900-1,200);
6. «Розетка» Артема Филатова — за €1,500 (при эстимейте €2,000-2,500);
7. «Без названия» Matiush First — за €2,500 (при эстимейте €3,000-3,500);
8. «Девушка и пес» Лены Филаретовой — не продана (эстимейт 3,700-4,000);
9. «Деревянный портрет» Грехта — за €400 (при эстимейте €500-600);
10. «Поезд» Михаила Левиуса — за €1,000 (эстимейт €500-700).
Ждем следующих торгов!
#чистаякоммерция
Аукционы 8 — 12 марта:
Лучше поздно чем никогда! Пройдемся по основным торгам ближайших дней.
• Уже завтра в 15:00, пройдут тематические торги от VLADEY, приуроченные к 8 марта. Смотреть не будем, но пройдемся по лотам, на которые обратили бы внимание, а именно по работам Ирины Наховой (лот 10), Наталии Турновой (лот 19), Алины Глазун (лоты 7, 40), Ольги Тобрелутс (лот 23), Маяны Насыбулловой (лот 9), Ирины Затуловской (лот 21), Цветов Джонджоли (лот 13), Алисы Горшениной (лот 14), Ирины Кориной (лот 17), Айдан Салаховой (лот 18), Малышек 18:22 (лот 26). Комиссия аукционного дома составляет 25% от цены молотка.
• Во вторник в 12:00 следим за торгами ArtSale (сейчас идут предаукционные торги). Выделим следующие работы: «Слава КПСС» (2005) Эрика Булатова, «Вещь» (1991) Андрея Гросицкого, «Матрасы из магазина...» (2017) Ани Желудь, «Распятие» (1958) Анатолия Зверева, «Рука и глаз» (1962) Эрнста Неизвестного, эскизы (1960е) Дмитрия Краснопевцева, «Кинематика форм» (2007) и «Композиция с картами» (2000) Владимира Немухина, альбом литографий Павла Пепперштейна (2010), «Провинциальный пейзаж с сыром и ромашками» (2006) и «Самосвал» (2014) Оскара Рабина, «Последнее усилие» (1995) Бориса Свешникова и «Композиция с птицей» (1982) Эдуарда Штейнберга. Комиссия аукционного дома составляет 15% от цены молотка.
Удачных торгов!
Аукционы 8 — 12 марта:
Лучше поздно чем никогда! Пройдемся по основным торгам ближайших дней.
• Уже завтра в 15:00, пройдут тематические торги от VLADEY, приуроченные к 8 марта. Смотреть не будем, но пройдемся по лотам, на которые обратили бы внимание, а именно по работам Ирины Наховой (лот 10), Наталии Турновой (лот 19), Алины Глазун (лоты 7, 40), Ольги Тобрелутс (лот 23), Маяны Насыбулловой (лот 9), Ирины Затуловской (лот 21), Цветов Джонджоли (лот 13), Алисы Горшениной (лот 14), Ирины Кориной (лот 17), Айдан Салаховой (лот 18), Малышек 18:22 (лот 26). Комиссия аукционного дома составляет 25% от цены молотка.
• Во вторник в 12:00 следим за торгами ArtSale (сейчас идут предаукционные торги). Выделим следующие работы: «Слава КПСС» (2005) Эрика Булатова, «Вещь» (1991) Андрея Гросицкого, «Матрасы из магазина...» (2017) Ани Желудь, «Распятие» (1958) Анатолия Зверева, «Рука и глаз» (1962) Эрнста Неизвестного, эскизы (1960е) Дмитрия Краснопевцева, «Кинематика форм» (2007) и «Композиция с картами» (2000) Владимира Немухина, альбом литографий Павла Пепперштейна (2010), «Провинциальный пейзаж с сыром и ромашками» (2006) и «Самосвал» (2014) Оскара Рабина, «Последнее усилие» (1995) Бориса Свешникова и «Композиция с птицей» (1982) Эдуарда Штейнберга. Комиссия аукционного дома составляет 15% от цены молотка.
Удачных торгов!
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
#избачитальня
Подборка книг об искусстве с ярмарки Rassvet Book Fair:
Эти выходные у нас проходят под знаком книг! На ярмарке Rassvet Book Fair собралось аж 75 издательств, представлявших самую разную литературу: от детских сказок до научпопа и книг об искусстве. Интересное есть, интересного много! Посетители (коих было ОЧЕНЬ много) уходили с полными пакетами. Мы выбрали 6 книг, которые нельзя пропустить:
🎱 «Джилл Валентайн должна умереть» — Альберт Солдатов, Ibicus Press
Дебютный микророман лауреата премии Кандинского — сюрреалистичный коктейль из ИИ, зомби и цифрового апокалипсиса. Джилл, героиня «Resident Evil», блуждает по Москве-киберпанку, где озера питаются искусством, а реальность сбоит, как нейросеть. Солдатов имитирует алгоритмический бред, но пишет вручную — и это пугает. Антиутопия для тех, кто готов потеряться в матрице.
🎱 «Город из подземелья» — Алексей Партол, 0331с, Гриша, издательство «ОСЬ»
Три художника спустились в парижские катакомбы, где 6 миллионов скелетов и призраки истории. Книга делится на «Город» и «Подземелье»: светлые улицы vs мрак тоннелей. Лейтмотив — «Три грации» Майоля, высеченные на стенах пещер. Фото, эссе, эстампы — это путеводитель по параллельным мирам Парижа.
🎱 «Вова Перкин. Кто следующий?» — Андрей Бартенев, Красный пароход
«300 страниц отборного КАЙФА!» — так автор описывает свою ретроспективу. От майкопского троллейбуса до ММОМА: архивные фото, угарные цитаты и мудрость от Андрея Бартенева о том, как выжить в арт-мире. Книга-праздник для тех, кто верит, что искусство должно быть дерзким и радостным.
🎱 «Семь ключей к современному искусству» — Саймон Морли, Ad Marginem и ABCdesign
Как понять Матисса, Билла Виолу или Йозефа Бойса? Морли разбирает их работы через семь «ключей»: историю, биографию, эстетику и даже рынок. Не учебник, а диалог: книга учит не бояться спорить с искусством и находить в нем личные смыслы.
🎱 «Арт-резиденции. Как их готовить» — Женя Чайка, V-A-C Press
Мемуары + философия + рецепты от куратора Уральской биеннале. Чайка рассказывает о 12 арт-резиденциях — реальных и выдуманных, — где художники творят между борщом и дискуссиями о смысле бытия. Книга-лабиринт для тех, кто верит, что искусство рождается за общим столом.
🎱 Exit - Exit — Эрик Булатов, Попов Арт
Для ценителей легенд нонконформизма — альбом с прошлогодней выставки Булатова в галерее pop/off/art. Внутри: редкие графические работы 2017–2022 годов, где красный и черный цвета спорят о плоскости и глубине. Exit-Exit отсылает к культовому «Вход – входа нет», а фраза «Не ведаем, что творим» — реакция художника на современность. Помимо полотен, в книге есть интервью с Булатовым и эссе Игоря Чубарова о том, как мастер превращал советские лозунги в мировое искусство
Подборка книг об искусстве с ярмарки Rassvet Book Fair:
Эти выходные у нас проходят под знаком книг! На ярмарке Rassvet Book Fair собралось аж 75 издательств, представлявших самую разную литературу: от детских сказок до научпопа и книг об искусстве. Интересное есть, интересного много! Посетители (коих было ОЧЕНЬ много) уходили с полными пакетами. Мы выбрали 6 книг, которые нельзя пропустить:
Дебютный микророман лауреата премии Кандинского — сюрреалистичный коктейль из ИИ, зомби и цифрового апокалипсиса. Джилл, героиня «Resident Evil», блуждает по Москве-киберпанку, где озера питаются искусством, а реальность сбоит, как нейросеть. Солдатов имитирует алгоритмический бред, но пишет вручную — и это пугает. Антиутопия для тех, кто готов потеряться в матрице.
Три художника спустились в парижские катакомбы, где 6 миллионов скелетов и призраки истории. Книга делится на «Город» и «Подземелье»: светлые улицы vs мрак тоннелей. Лейтмотив — «Три грации» Майоля, высеченные на стенах пещер. Фото, эссе, эстампы — это путеводитель по параллельным мирам Парижа.
«300 страниц отборного КАЙФА!» — так автор описывает свою ретроспективу. От майкопского троллейбуса до ММОМА: архивные фото, угарные цитаты и мудрость от Андрея Бартенева о том, как выжить в арт-мире. Книга-праздник для тех, кто верит, что искусство должно быть дерзким и радостным.
Как понять Матисса, Билла Виолу или Йозефа Бойса? Морли разбирает их работы через семь «ключей»: историю, биографию, эстетику и даже рынок. Не учебник, а диалог: книга учит не бояться спорить с искусством и находить в нем личные смыслы.
Мемуары + философия + рецепты от куратора Уральской биеннале. Чайка рассказывает о 12 арт-резиденциях — реальных и выдуманных, — где художники творят между борщом и дискуссиями о смысле бытия. Книга-лабиринт для тех, кто верит, что искусство рождается за общим столом.
Для ценителей легенд нонконформизма — альбом с прошлогодней выставки Булатова в галерее pop/off/art. Внутри: редкие графические работы 2017–2022 годов, где красный и черный цвета спорят о плоскости и глубине. Exit-Exit отсылает к культовому «Вход – входа нет», а фраза «Не ведаем, что творим» — реакция художника на современность. Помимо полотен, в книге есть интервью с Булатовым и эссе Игоря Чубарова о том, как мастер превращал советские лозунги в мировое искусство
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM