✏️ СК возбудил уголовное дело из-за нарушения прав жителей дома 1928 года постройки. Здание, несмотря на многочисленные признаки аварийного состояния, не признано непригодным для проживания. Данное решение вызвало серьезные вопросы, учитывая разрушение стен, прогнившие деревянные конструкции и капремонт 2022 года, который, по словам жильцов, лишь усугубил ситуацию.
Жители дома 30/2 неоднократно жаловались на проблемы с отоплением, водоснабжением и состоянием конструкций, однако их обращения оставались безрезультатными.
📌В администрации Пушкино утверждают, что ремонт крыши, фасада и инженерных систем был проведен, а техническое обследование дома не состоялось из-за отсутствия необходимого числа участников собрания собственников.
Сложившаяся ситуация отражает системную проблему: отсутствие оперативного реагирования на жалобы граждан, формальный подход к вопросам аварийного жилья и недостаточную координацию действий властей. Задержки в признании дома аварийным ставят под угрозу безопасность жителей и лишь увеличивают расходы на дальнейшие работы.
Кроме того, практика переноса ответственности на самих собственников при проведении обследования многоквартирного дома кажется необоснованной в условиях явного ухудшения состояния здания.
✏️ СК возбудил уголовное дело из-за нарушения прав жителей дома 1928 года постройки. Здание, несмотря на многочисленные признаки аварийного состояния, не признано непригодным для проживания. Данное решение вызвало серьезные вопросы, учитывая разрушение стен, прогнившие деревянные конструкции и капремонт 2022 года, который, по словам жильцов, лишь усугубил ситуацию.
Жители дома 30/2 неоднократно жаловались на проблемы с отоплением, водоснабжением и состоянием конструкций, однако их обращения оставались безрезультатными.
📌В администрации Пушкино утверждают, что ремонт крыши, фасада и инженерных систем был проведен, а техническое обследование дома не состоялось из-за отсутствия необходимого числа участников собрания собственников.
Сложившаяся ситуация отражает системную проблему: отсутствие оперативного реагирования на жалобы граждан, формальный подход к вопросам аварийного жилья и недостаточную координацию действий властей. Задержки в признании дома аварийным ставят под угрозу безопасность жителей и лишь увеличивают расходы на дальнейшие работы.
Кроме того, практика переноса ответственности на самих собственников при проведении обследования многоквартирного дома кажется необоснованной в условиях явного ухудшения состояния здания.
For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from br
