дугоизлазни акценат

(назад)

Рассказывая о своем польском опыте двадцать лет назад, я незаметно перескочил с русофобии на трамваи, а вот сейчас думаю, что это было как-то очень логично и правильно. Ведь это два ингредиента, без которых Польша немыслима, да и запомнились они лучше всего. Пора, между тем, возвращаться к мемуарам, тем более, что наступила осень, приближается октябрь. То есть, двадцатилетие начала моего непосредственного обучение в «Студиуме» Европы Всходней Варшавского университета.

Напомню, что в своих фантазиях я собирался продолжать заниматься русскими эмигрантскими мыслителями, но фантазии столкнулись с суровой реальностью. Меня распределили.

Оказалось, что существует три направления, которые назывались «Восточная Европа», «Центральная Европа и Балканы» и «Россия – Азия – Кавказ». Я почему-то оказался на «Балканах». Не то, чтобы сильно возражал, но с русскими мыслителями это не вязалось никак. Пошел бы на третье направление, но акцент там был преимущественно на Центральной Азии и Кавказе. Более того, весь наш «Студиум» был административно подчинен факультету ОРИЕНТАЛИСТИКИ.

От какой-либо ориенталистики я был максимально далек и поначалу не понимал своего счастья. Ведь мне давалась возможность изучить изучающих Россию в духе самого настоящего ориентализма. Тем не менее, первые несколько недель я усиленно думал, как мне привязать ко всему этому Степуна. У нас был такой вводно-методологический предмет, на котором обсуждался projekt badawczy (то есть исследовательский проект). Огласил свои интересы преподавателю – вот этому человеку, над которым мы все ржали по причине его специфического внешнего вида и манеры общаться (а сейчас смотрю – занимается «реконструкцией забытых мест памяти русских на польских землях», ого!). Он на секунду озадачился, но тут же нашелся и заявил, что мне надо пообщаться с большим специалистом по русской мысли Давидом Колбаей.

Первая встреча с паном магистром Колбаей меня изумила. Его польский с грузинским акцентом, его посыл «Грузия – самая великая, самая великая – Грузия, Грузия, Грузия, Грузия» (не помню, как назывался его предмет, но он был НЕ про Грузию!), его эмоциональные качели – человек временами приходил в ярость, когда кто-то смел с ним не соглашаться – все это говорило о том, что иметь с ним дела не надо. Да и специалистом он был по роли грузин во второй Речи Посполитой. Позже, на экзамене он, ставя оценку, спросит меня с медовой улыбкой: «Kiedy wycofacie bazy z Gruzji» (Когда вы выведете базы из Грузии?), на что я злобно отвечу, что у меня там никаких баз нет.

Изумляла и польская манера преподавания вещей, связанных с Россией. Каждый преподаватель считал своим долгом вставить шпильку, рассказать анекдот, показывающий русское варварство. Некоторые делали это на первой же лекции, другие держались дольше. Но были и такие, которые этого не делали никогда. И тут нельзя не вспомнить Марека Сливиньского (ныне покойного, к сожалению). Интеллигентный, мудрый и обаятельный человек, совершенно не похожий на костяк «Студиума».

Вскоре я понял причину. Костяк состоял из деятелей «Солидарности», многие из которых при ПНР сидели или подвергались иным гонениям. В этих людях никогда не умолкала обида и злоба на komuchów (коммуняк), и в душе они продолжали бороться со своими гонителями. Сливинский же, родившийся в 1933 г. в Варшаве, прожил значительную часть жизни в Швейцарии и Франции (где, кстати, французскому языку его учил русский белоэмигрант), и был устроен совершенно не так, как они.

(вперед)

#exomnipolska

Telegram

дугоизлазни акценат

(назад)

Иллюстрация к предыдущему посту

1️⃣ Классический Konstal 105Na, как раз по дороге в универ. Познань, 2008

2️⃣ Еще более классический Konstal 102Na, которых в Варшаве было заметно больше, чем в Познани. Познань, 2000

3️⃣ Beijnes 3G, выпущенный…

www.group-telegram.com/br/exomni_cast.com/1546

897 viewsedited  Sep 21, 2023 at 18:43

(назад)

Рассказывая о своем польском опыте двадцать лет назад, я незаметно перескочил с русофобии на трамваи, а вот сейчас думаю, что это было как-то очень логично и правильно. Ведь это два ингредиента, без которых Польша немыслима, да и запомнились они лучше всего. Пора, между тем, возвращаться к мемуарам, тем более, что наступила осень, приближается октябрь. То есть, двадцатилетие начала моего непосредственного обучение в «Студиуме» Европы Всходней Варшавского университета.

Напомню, что в своих фантазиях я собирался продолжать заниматься русскими эмигрантскими мыслителями, но фантазии столкнулись с суровой реальностью. Меня распределили.

Оказалось, что существует три направления, которые назывались «Восточная Европа», «Центральная Европа и Балканы» и «Россия – Азия – Кавказ». Я почему-то оказался на «Балканах». Не то, чтобы сильно возражал, но с русскими мыслителями это не вязалось никак. Пошел бы на третье направление, но акцент там был преимущественно на Центральной Азии и Кавказе. Более того, весь наш «Студиум» был административно подчинен факультету ОРИЕНТАЛИСТИКИ.

От какой-либо ориенталистики я был максимально далек и поначалу не понимал своего счастья. Ведь мне давалась возможность изучить изучающих Россию в духе самого настоящего ориентализма. Тем не менее, первые несколько недель я усиленно думал, как мне привязать ко всему этому Степуна. У нас был такой вводно-методологический предмет, на котором обсуждался projekt badawczy (то есть исследовательский проект). Огласил свои интересы преподавателю – вот этому человеку, над которым мы все ржали по причине его специфического внешнего вида и манеры общаться (а сейчас смотрю – занимается «реконструкцией забытых мест памяти русских на польских землях», ого!). Он на секунду озадачился, но тут же нашелся и заявил, что мне надо пообщаться с большим специалистом по русской мысли Давидом Колбаей.

Первая встреча с паном магистром Колбаей меня изумила. Его польский с грузинским акцентом, его посыл «Грузия – самая великая, самая великая – Грузия, Грузия, Грузия, Грузия» (не помню, как назывался его предмет, но он был НЕ про Грузию!), его эмоциональные качели – человек временами приходил в ярость, когда кто-то смел с ним не соглашаться – все это говорило о том, что иметь с ним дела не надо. Да и специалистом он был по роли грузин во второй Речи Посполитой. Позже, на экзамене он, ставя оценку, спросит меня с медовой улыбкой: «Kiedy wycofacie bazy z Gruzji» (Когда вы выведете базы из Грузии?), на что я злобно отвечу, что у меня там никаких баз нет.

Изумляла и польская манера преподавания вещей, связанных с Россией. Каждый преподаватель считал своим долгом вставить шпильку, рассказать анекдот, показывающий русское варварство. Некоторые делали это на первой же лекции, другие держались дольше. Но были и такие, которые этого не делали никогда. И тут нельзя не вспомнить Марека Сливиньского (ныне покойного, к сожалению). Интеллигентный, мудрый и обаятельный человек, совершенно не похожий на костяк «Студиума».

Вскоре я понял причину. Костяк состоял из деятелей «Солидарности», многие из которых при ПНР сидели или подвергались иным гонениям. В этих людях никогда не умолкала обида и злоба на komuchów (коммуняк), и в душе они продолжали бороться со своими гонителями. Сливинский же, родившийся в 1933 г. в Варшаве, прожил значительную часть жизни в Швейцарии и Франции (где, кстати, французскому языку его учил русский белоэмигрант), и был устроен совершенно не так, как они.

(вперед)

#exomnipolska

BY дугоизлазни акценат