«Мистер Ананьос рассказал мне, что однажды Лору посетил губернатор штата (забыла, как его звали и что это был за штат)». Прочитав это признание, поморщился, а потом подумал, что не могу судить репортажи Нелли Блай по современным стандартам. Важно, что таких репортажей до нее в принципе не было, и выход их на русском — такое же событие, как издание теми же издателями «Хиросимы». Первый громкий текст Нелли Блай написала в 23, и итогом стала реформа нью-йоркских психбольниц. Среди других тем — тяжелые условия труда на фабрике коробок, торговля младенцами, разоблачение гипнотизеров-шарлатанов, харрасмент в городском парке. Легко представить, как у нас такие темы расследует Олеся Герасименко, и нельзя не вспомнить текст про ПНИ Елены Костюченко. В книжке «Профессия: репортерка» 14 текстов Нелли Блай, в финале собраны военные репортажи из Европы, которые выглядят тут и логичными, и лишними. На Первой мировой кошмары, о которых надо написать, все-таки ожидаемы, суметь разглядеть их в повседневности — другой уровень.
«Мистер Ананьос рассказал мне, что однажды Лору посетил губернатор штата (забыла, как его звали и что это был за штат)». Прочитав это признание, поморщился, а потом подумал, что не могу судить репортажи Нелли Блай по современным стандартам. Важно, что таких репортажей до нее в принципе не было, и выход их на русском — такое же событие, как издание теми же издателями «Хиросимы». Первый громкий текст Нелли Блай написала в 23, и итогом стала реформа нью-йоркских психбольниц. Среди других тем — тяжелые условия труда на фабрике коробок, торговля младенцами, разоблачение гипнотизеров-шарлатанов, харрасмент в городском парке. Легко представить, как у нас такие темы расследует Олеся Герасименко, и нельзя не вспомнить текст про ПНИ Елены Костюченко. В книжке «Профессия: репортерка» 14 текстов Нелли Блай, в финале собраны военные репортажи из Европы, которые выглядят тут и логичными, и лишними. На Первой мировой кошмары, о которых надо написать, все-таки ожидаемы, суметь разглядеть их в повседневности — другой уровень.
At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback.
from br
