О чём эти люди грустили? Сбывался их сон наяву: Без выстрела немцев пустили В столицу России — Москву.
Здесь пленные лётчики были. Искал их потупленный взгляд Домов, что они разбомбили Недавно — три года назад.
Но кровель нагретые скаты Тянулись к июльским лучам, И пленных глаза — виновато Глядели в глаза москвичам.
Теперь их смешок был угодлив: «Помиримся! Я не жесток! Я дьявольски рад, что сегодня Окончил поход на Восток!»
Простить их? Напрасные грёзы! Священная ярость — жива!.. Их слёзы — те самые слёзы, Которым не верит Москва!
У девушки в серой шинели По милому сердце болит, Бредя по московской панели, Стучит костылем инвалид…
Ведь если б Восток их не встретил Упорством своих контратак — По солнечным улицам этим Они проходили б не так!
Тогда б под немецкою лапой Вот этот малыш умирал, В московском отделе гестапо Сидел бы вон тот генерал…
Но, смяты военною бурей, Проварены в русском котле, Они лишь толпою понурой Прошли по московской земле.
За ними катились машины, На камни струилась вода, И солнца лучи осушили Их пакостный след — навсегда.
22 июля 1944
Ольга Берггольц 27 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА …Сегодня праздник в городе. Сегодня мы до утра, пожалуй, не уснем. Так пусть же будет как бы новогодней и эта ночь, и тосты за столом.
Мы в эту ночь не раз поднимем чаши за дружбу незапятнанную нашу, за горькое блокадное родство, за тех, кто не забудет ничего.
И первый тост, воинственный и братский, до капли, до последнего глотка, — за вас, солдаты армий ленинградских, осадою крещённые войска, за вас, не дрогнувших перед проклятым сплошным потоком стали и огня… Бойцы Сорок второй, Пятьдесят пятой, Второй Ударной, — слышите ль меня? В далёких странах, за родной границей, за сотни вёрст сегодня вы от нас. Чужая вьюга хлещет в ваши лица, чужие звёзды озаряют вас.
Но сердце наше — с вами. Мы едины, мы неразрывны, как и год назад. И вместе с вами подошёл к Берлину и властно постучался Ленинград.
Так выше эту праздничную чашу за дружбу незапятнанную нашу, за кровное военное родство, за тех, кто не забудет ничего…
А мы теперь с намёка, с полуслова поймём друг друга и найдём всегда. Так пусть рубец, почётный и суровый, с души моей не сходит никогда. Пускай душе вовеки не позволит исполниться ничтожеством и злом, животворящей, огненною болью напомнит о пути её былом.
Пускай всё то же гордое терпенье владеет нами ныне, как тогда, когда свершаем подвиг возрожденья, не отдохнув от ратного труда.
Мы знаем, умудрённые войною: жестоки раны — скоро не пройдут. Не все сады распустятся весною, не все людские души оживут.
Мы трудимся безмерно, кропотливо… Мы так хотим, чтоб, сердце веселя, воистину была бы ты счастливой, обитель наша, отчая земля!
И верим: вновь пути укажет миру наш небывалый, тяжкий, дерзкий труд. И к Сталинграду, к Северной Пальмире во множестве паломники придут.
Придут из мёртвых городов Европы по неостывшим, еле стихшим тропам, придут, как в сказке, за живой водой, чтоб снова землю сделать молодой.
Так выше, друг, торжественную чашу за этот день, за будущее наше, за кровное народное родство, за тех, кто не забудет ничего…
1945
Александр Твардовский * * * Перед войной, как будто в знак беды, Чтоб легче не была, явившись в новости, Морозами неслыханной суровости Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удручённому Средь буйной видеть зелени иной Торчащие по-зимнему, по-чёрному Деревья, что не ожили весной.
Под их корой, как у бревна отхлупшею, Виднелся мертвенный коричневый нагар. И повсеместно избранные, лучшие Постиг деревья гибельный удар…
Прошли года. Деревья умерщвлённые С нежданной силой ожили опять, Живые ветки выдали, зелёные… Прошла война. А ты всё плачешь, мать.
1945
Всеволод Рождественский ПУЛКОВСКИЕ ВЫСОТЫ Есть правдивая повесть о том, Что в веках догоревшие звёзды Всё ещё из пустыни морозной Нам немеркнущим светят лучом.
Мы их видим, хотя их и нет, Но в пространстве, лучами пронзённом, По простым неизменным законам К нам доходит мерцающий свет.
Знаю я, что, подобно звезде, Будут живы и подвиги чести, Что о них негасимые вести Мы услышим всегда и везде.
О чём эти люди грустили? Сбывался их сон наяву: Без выстрела немцев пустили В столицу России — Москву.
Здесь пленные лётчики были. Искал их потупленный взгляд Домов, что они разбомбили Недавно — три года назад.
Но кровель нагретые скаты Тянулись к июльским лучам, И пленных глаза — виновато Глядели в глаза москвичам.
Теперь их смешок был угодлив: «Помиримся! Я не жесток! Я дьявольски рад, что сегодня Окончил поход на Восток!»
Простить их? Напрасные грёзы! Священная ярость — жива!.. Их слёзы — те самые слёзы, Которым не верит Москва!
У девушки в серой шинели По милому сердце болит, Бредя по московской панели, Стучит костылем инвалид…
Ведь если б Восток их не встретил Упорством своих контратак — По солнечным улицам этим Они проходили б не так!
Тогда б под немецкою лапой Вот этот малыш умирал, В московском отделе гестапо Сидел бы вон тот генерал…
Но, смяты военною бурей, Проварены в русском котле, Они лишь толпою понурой Прошли по московской земле.
За ними катились машины, На камни струилась вода, И солнца лучи осушили Их пакостный след — навсегда.
22 июля 1944
Ольга Берггольц 27 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА …Сегодня праздник в городе. Сегодня мы до утра, пожалуй, не уснем. Так пусть же будет как бы новогодней и эта ночь, и тосты за столом.
Мы в эту ночь не раз поднимем чаши за дружбу незапятнанную нашу, за горькое блокадное родство, за тех, кто не забудет ничего.
И первый тост, воинственный и братский, до капли, до последнего глотка, — за вас, солдаты армий ленинградских, осадою крещённые войска, за вас, не дрогнувших перед проклятым сплошным потоком стали и огня… Бойцы Сорок второй, Пятьдесят пятой, Второй Ударной, — слышите ль меня? В далёких странах, за родной границей, за сотни вёрст сегодня вы от нас. Чужая вьюга хлещет в ваши лица, чужие звёзды озаряют вас.
Но сердце наше — с вами. Мы едины, мы неразрывны, как и год назад. И вместе с вами подошёл к Берлину и властно постучался Ленинград.
Так выше эту праздничную чашу за дружбу незапятнанную нашу, за кровное военное родство, за тех, кто не забудет ничего…
А мы теперь с намёка, с полуслова поймём друг друга и найдём всегда. Так пусть рубец, почётный и суровый, с души моей не сходит никогда. Пускай душе вовеки не позволит исполниться ничтожеством и злом, животворящей, огненною болью напомнит о пути её былом.
Пускай всё то же гордое терпенье владеет нами ныне, как тогда, когда свершаем подвиг возрожденья, не отдохнув от ратного труда.
Мы знаем, умудрённые войною: жестоки раны — скоро не пройдут. Не все сады распустятся весною, не все людские души оживут.
Мы трудимся безмерно, кропотливо… Мы так хотим, чтоб, сердце веселя, воистину была бы ты счастливой, обитель наша, отчая земля!
И верим: вновь пути укажет миру наш небывалый, тяжкий, дерзкий труд. И к Сталинграду, к Северной Пальмире во множестве паломники придут.
Придут из мёртвых городов Европы по неостывшим, еле стихшим тропам, придут, как в сказке, за живой водой, чтоб снова землю сделать молодой.
Так выше, друг, торжественную чашу за этот день, за будущее наше, за кровное народное родство, за тех, кто не забудет ничего…
1945
Александр Твардовский * * * Перед войной, как будто в знак беды, Чтоб легче не была, явившись в новости, Морозами неслыханной суровости Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удручённому Средь буйной видеть зелени иной Торчащие по-зимнему, по-чёрному Деревья, что не ожили весной.
Под их корой, как у бревна отхлупшею, Виднелся мертвенный коричневый нагар. И повсеместно избранные, лучшие Постиг деревья гибельный удар…
Прошли года. Деревья умерщвлённые С нежданной силой ожили опять, Живые ветки выдали, зелёные… Прошла война. А ты всё плачешь, мать.
1945
Всеволод Рождественский ПУЛКОВСКИЕ ВЫСОТЫ Есть правдивая повесть о том, Что в веках догоревшие звёзды Всё ещё из пустыни морозной Нам немеркнущим светят лучом.
Мы их видим, хотя их и нет, Но в пространстве, лучами пронзённом, По простым неизменным законам К нам доходит мерцающий свет.
Знаю я, что, подобно звезде, Будут живы и подвиги чести, Что о них негасимые вести Мы услышим всегда и везде.
BY Евгений Балашов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Russian President Vladimir Putin launched Russia's invasion of Ukraine in the early-morning hours of February 24, targeting several key cities with military strikes. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation.
from br
