Telegram Group & Telegram Channel
Шатуны в мирах Егора Летова — часть третья

«А вдруг всё то, что ищем / прямо где-то здесь смеётся / например — внутри зеркально-новогоднего фонарика». Мотив зеркального отражения появляется в последней сцене с Извицким: «Вдруг Извицкий ринулся навстречу себе, в бездну; лицо его припало к своему отражению, а тело изогнулось». Именно эта сцена и заставляет Фёдора отказаться от убийства первого «метафизика»: «Но убить человека, который так любит себя. Сверхродного». Это же самообожание остановит Фёдора и в случае с Падовым, Анной и Реминым. Но зеркальная перверсия Извицкого будет кульминацией любви к своему «Я» в романе. Этот же образ завершает основной текст стихотворения.

В то же время нельзя сводить текст Летова лишь к интертекстуальности. При вписывании действия произведения в мамлеевские координаты задаётся конкретный образ чтения и слушания. В стихотворении развивается актуальная для Летова милитарная тема, при этом в контексте произведения она трактуется однозначно негативно. Кажется однозначным первый образ стихотворения — «Небо пустого цвета»: после «Войны и мира» Л. Н. Толстого небо становится, пожалуй, главным героем военных сцен в русской литературе. «Пустой цвет» у Летова — глубокий пессимистический образ, вбирающий в себя бессмысленность, безнадёжность продолжения боя. В то же время — это полное опустошение, экзистенциальная дыра, оставленная метафизической битвой, постоянно ведущейся в этом мире.

Все различия в художественном мире Летова стираются: рядом мёртвые и живые, толпа — единая масса, так же, как и в системе персонажей романа «Шатуны». Связь с романом усложняет образы стихотворения, к собственно милитаристской трактовке образов добавляется метафизическая, вполне характерная для Летова. Исход, описываемый Летовым — не только побег, но общечеловеческое шествие, потерявшее смысл поисков.

«Зашить ледяную рану и впредь давиться леденцом / шагать тяжело, упрямо или катиться колесом / заглядывать в чужие окна, пытать счастливые дома / а вдруг всё то, что ищем / прямо где-то здесь смеётся / например — внутри зеркально-новогоднего фонарика». Третья строфа подтверждает безрезультатность поисков: вместо победы, бессмертия, похода — леденец. Вот результат всех общечеловеческих усилий.

Зашитые раны возвращают к той пустоте, с которой всё начинается, замыкают круг: «Заглядывать в чужие окна, пытать счастливые дома». Поиски себя, борьба за победу завершены единственно возможным ощущением того, что счастлив кто-то другой, и кольцевая композиция опять катится в сторону дикого и лихорадочного похода с целью владеть этим счастьем. Эти поиски, так же, как в романе Мамлеева, оказываются бессмысленными.

Продолжение следует.

Отражающий холодную пустоту @shizashiz — для Холархии.

Подписаться | Написать нам | Стать патроном



group-telegram.com/holarhia/295
Create:
Last Update:

Шатуны в мирах Егора Летова — часть третья

«А вдруг всё то, что ищем / прямо где-то здесь смеётся / например — внутри зеркально-новогоднего фонарика». Мотив зеркального отражения появляется в последней сцене с Извицким: «Вдруг Извицкий ринулся навстречу себе, в бездну; лицо его припало к своему отражению, а тело изогнулось». Именно эта сцена и заставляет Фёдора отказаться от убийства первого «метафизика»: «Но убить человека, который так любит себя. Сверхродного». Это же самообожание остановит Фёдора и в случае с Падовым, Анной и Реминым. Но зеркальная перверсия Извицкого будет кульминацией любви к своему «Я» в романе. Этот же образ завершает основной текст стихотворения.

В то же время нельзя сводить текст Летова лишь к интертекстуальности. При вписывании действия произведения в мамлеевские координаты задаётся конкретный образ чтения и слушания. В стихотворении развивается актуальная для Летова милитарная тема, при этом в контексте произведения она трактуется однозначно негативно. Кажется однозначным первый образ стихотворения — «Небо пустого цвета»: после «Войны и мира» Л. Н. Толстого небо становится, пожалуй, главным героем военных сцен в русской литературе. «Пустой цвет» у Летова — глубокий пессимистический образ, вбирающий в себя бессмысленность, безнадёжность продолжения боя. В то же время — это полное опустошение, экзистенциальная дыра, оставленная метафизической битвой, постоянно ведущейся в этом мире.

Все различия в художественном мире Летова стираются: рядом мёртвые и живые, толпа — единая масса, так же, как и в системе персонажей романа «Шатуны». Связь с романом усложняет образы стихотворения, к собственно милитаристской трактовке образов добавляется метафизическая, вполне характерная для Летова. Исход, описываемый Летовым — не только побег, но общечеловеческое шествие, потерявшее смысл поисков.

«Зашить ледяную рану и впредь давиться леденцом / шагать тяжело, упрямо или катиться колесом / заглядывать в чужие окна, пытать счастливые дома / а вдруг всё то, что ищем / прямо где-то здесь смеётся / например — внутри зеркально-новогоднего фонарика». Третья строфа подтверждает безрезультатность поисков: вместо победы, бессмертия, похода — леденец. Вот результат всех общечеловеческих усилий.

Зашитые раны возвращают к той пустоте, с которой всё начинается, замыкают круг: «Заглядывать в чужие окна, пытать счастливые дома». Поиски себя, борьба за победу завершены единственно возможным ощущением того, что счастлив кто-то другой, и кольцевая композиция опять катится в сторону дикого и лихорадочного похода с целью владеть этим счастьем. Эти поиски, так же, как в романе Мамлеева, оказываются бессмысленными.

Продолжение следует.

Отражающий холодную пустоту @shizashiz — для Холархии.

Подписаться | Написать нам | Стать патроном

BY Холархия


Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260

Share with your friend now:
group-telegram.com/holarhia/295

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change.
from br


Telegram Холархия
FROM American