Преподаватель английского языка из Австралии поделился прекрасной метафорой! Наши знания о правилах игры в шахматы не отличаются от знаний Гарри Каспарова, мы также знаем как ходит каждая фигура, как они «едят» друг друга», что есть шах и мат, как расставить фигуры и кто ходит первым. Всё. Тут мы одинаковы. Однако Каспаров играет лучше. Он знает хитрые правила? Нет. Он любит игру, посвящает ей много времени. То есть - заинтересованная практика! Метафора была про английский язык, про то, что не надо учить бесконечно грамматику, а надо пользоваться языком. Я подумал, что это подходит и для обучения психотерапии. Есть много специалистов, которые столько учатся, что на заинтересованную практику и её анализ времени и сил не остаётся. Кажется они хотят узнать какой-то секрет психотерапии на ещё одном новом курсе! Отсюда феномен «гуру» в обучении: иногда кажется, что вот этот солидный психотерапевт точно знает какой-то секрет, стоит только его разузнать и всё будет в порядке! Нет. Надо просто играть и анализировать свои ходы и исходы партий.
Преподаватель английского языка из Австралии поделился прекрасной метафорой! Наши знания о правилах игры в шахматы не отличаются от знаний Гарри Каспарова, мы также знаем как ходит каждая фигура, как они «едят» друг друга», что есть шах и мат, как расставить фигуры и кто ходит первым. Всё. Тут мы одинаковы. Однако Каспаров играет лучше. Он знает хитрые правила? Нет. Он любит игру, посвящает ей много времени. То есть - заинтересованная практика! Метафора была про английский язык, про то, что не надо учить бесконечно грамматику, а надо пользоваться языком. Я подумал, что это подходит и для обучения психотерапии. Есть много специалистов, которые столько учатся, что на заинтересованную практику и её анализ времени и сил не остаётся. Кажется они хотят узнать какой-то секрет психотерапии на ещё одном новом курсе! Отсюда феномен «гуру» в обучении: иногда кажется, что вот этот солидный психотерапевт точно знает какой-то секрет, стоит только его разузнать и всё будет в порядке! Нет. Надо просто играть и анализировать свои ходы и исходы партий.
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from br
