Пятый выпуск. Постмодернизм в литературе – это миф
Скрип первый: интертекстуальность
Постмодернизм не может похвастаться устоявшейся дефиницией, но среди признаков постмодернистской литературы почти всегда можно обнаружить интертекстуальность.
Это наличие в тексте явных или скрытых отсылок к другим текстам, а порой и к самому себе. Романы, которые считаются постмодернистскими, действительно, полны таких отсылок. Например, само название книги Владимира Набокова «Бледное пламя» позаимствовано из пьесы Уильяма Шекспира (традиционно считается, что из «Тимона Афинского», однако Александр Люксембург и Сергей Ильин высказывали предположение, что из «Гамлета»). Большая часть «Бледного пламени» представляет собой комментарий к поэме, содержащейся в тексте этой книги.
Роман Итало Кальвино «Если однажды зимней ночью путник» начинается с приобретения героем книги с таким же названием, а заканчивается завершением процесса ее прочтения; между этими точками персонажи читают другие романы.
«Улисса» можно рассматривать в качестве читательской автобиографии Джеймса Джойса. И так далее.
Таким образом, не приходится отрицать, что интертекстуальность – это черта постмодернистской литературы. Но действительно ли это признак только литературы постмодерна?
Наполняемость всемирной виртуальной библиотеки сейчас колоссальна. Желаете почитать самый известный труд лауреата Нобелевской премии по литературе 1942 года? Милости просим. Заинтересовались четвертым романом тетралогии Александра Дюма-отца о гугенотских войнах? Пара кликов, и роман скачан. Решили освежить в памяти юношеские стихи Артура Манбаха? Вуаля!
В ХХ веке издавали гораздо больше книг, чем раньше, в том числе переводных. Это еще до появления Интернета позволило увидеть намного больше связей книг друг с другом, чем наблюдали читатели предыдущих столетий, когда книги были дорогими, а переводная литература и вовсе фрагментарной.
Однако то обстоятельство, что в последние сто с лишним лет люди много читали и видели больше связей между книгами, не означает, что прежде этих связей было меньше.
Задолго до постмодернизма Уильям Шекспир заимствовал сюжеты у других авторов. Существовала пьеса, ныне известная как «Пра-Гамлет», которая, вероятно, принадлежала перу Томаса Кида. В книге Айзека Азимова «Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы» она называется «Ур-Гамлет» («ур» – немецкая приставка, означающая «ранний»). Эта пьеса, в свою очередь, базировалась на легенде об Амледе из «Деяний данов» Саксона Грамматика.
Сюжет «Ромео и Джульетты» Шекспир, по всей вероятности, почерпнул из текста своего соотечественника Артура Брука «Трагическая история Ромео и Джульетты», опубликованного в 60-х годах XVI века. Тот, в свою очередь, использовал сюжет новеллы итальянца Маттео Банделло, но и этот последний не был сочинителем печальнейшей повести на свете.
Современник Шекспира (они умерли в один день или, по другим данным, один за другим в течение двух дней) Мигель де Сервантес до написания «Дон Кихота», судя по всему, познакомился с книгой «Интерлюдии романсов», где рассказывалось о герое, повредившимся умом на ниве чтения рыцарских романов.
Более того, через несколько лет после выхода первой части «Дон Кихота» некто, писавший под псевдонимом Алонсо Фернандес де Авельянеда, опубликовал вторую часть, перехватив у Сервантеса популярного персонажа. Вполне постмодернистская выходка, правда? Сервантес ответил собственной второй частью «Дон Кихота».
Примеров можно привести много. Подобных случаев было еще больше – просто огромное число книг до нашего времени не сохранилось.
Итак, интертекстуальность – это свойство, которое было присуще литературе задолго до постмодернизма. Авторы всегда открыто и тайно ссылались на книги друг друга, полемизировали, заимствовали, перерабатывали, а иногда и приворовывали сюжеты и героев.
Эпоха постмодернизма – это вовсе не время, когда литература обрела свойство интертекстуальности. Это всего лишь время, когда массовый читатель открыл для себя такое извечное качество литературы.
Пятый выпуск. Постмодернизм в литературе – это миф
Скрип первый: интертекстуальность
Постмодернизм не может похвастаться устоявшейся дефиницией, но среди признаков постмодернистской литературы почти всегда можно обнаружить интертекстуальность.
Это наличие в тексте явных или скрытых отсылок к другим текстам, а порой и к самому себе. Романы, которые считаются постмодернистскими, действительно, полны таких отсылок. Например, само название книги Владимира Набокова «Бледное пламя» позаимствовано из пьесы Уильяма Шекспира (традиционно считается, что из «Тимона Афинского», однако Александр Люксембург и Сергей Ильин высказывали предположение, что из «Гамлета»). Большая часть «Бледного пламени» представляет собой комментарий к поэме, содержащейся в тексте этой книги.
Роман Итало Кальвино «Если однажды зимней ночью путник» начинается с приобретения героем книги с таким же названием, а заканчивается завершением процесса ее прочтения; между этими точками персонажи читают другие романы.
«Улисса» можно рассматривать в качестве читательской автобиографии Джеймса Джойса. И так далее.
Таким образом, не приходится отрицать, что интертекстуальность – это черта постмодернистской литературы. Но действительно ли это признак только литературы постмодерна?
Наполняемость всемирной виртуальной библиотеки сейчас колоссальна. Желаете почитать самый известный труд лауреата Нобелевской премии по литературе 1942 года? Милости просим. Заинтересовались четвертым романом тетралогии Александра Дюма-отца о гугенотских войнах? Пара кликов, и роман скачан. Решили освежить в памяти юношеские стихи Артура Манбаха? Вуаля!
В ХХ веке издавали гораздо больше книг, чем раньше, в том числе переводных. Это еще до появления Интернета позволило увидеть намного больше связей книг друг с другом, чем наблюдали читатели предыдущих столетий, когда книги были дорогими, а переводная литература и вовсе фрагментарной.
Однако то обстоятельство, что в последние сто с лишним лет люди много читали и видели больше связей между книгами, не означает, что прежде этих связей было меньше.
Задолго до постмодернизма Уильям Шекспир заимствовал сюжеты у других авторов. Существовала пьеса, ныне известная как «Пра-Гамлет», которая, вероятно, принадлежала перу Томаса Кида. В книге Айзека Азимова «Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы» она называется «Ур-Гамлет» («ур» – немецкая приставка, означающая «ранний»). Эта пьеса, в свою очередь, базировалась на легенде об Амледе из «Деяний данов» Саксона Грамматика.
Сюжет «Ромео и Джульетты» Шекспир, по всей вероятности, почерпнул из текста своего соотечественника Артура Брука «Трагическая история Ромео и Джульетты», опубликованного в 60-х годах XVI века. Тот, в свою очередь, использовал сюжет новеллы итальянца Маттео Банделло, но и этот последний не был сочинителем печальнейшей повести на свете.
Современник Шекспира (они умерли в один день или, по другим данным, один за другим в течение двух дней) Мигель де Сервантес до написания «Дон Кихота», судя по всему, познакомился с книгой «Интерлюдии романсов», где рассказывалось о герое, повредившимся умом на ниве чтения рыцарских романов.
Более того, через несколько лет после выхода первой части «Дон Кихота» некто, писавший под псевдонимом Алонсо Фернандес де Авельянеда, опубликовал вторую часть, перехватив у Сервантеса популярного персонажа. Вполне постмодернистская выходка, правда? Сервантес ответил собственной второй частью «Дон Кихота».
Примеров можно привести много. Подобных случаев было еще больше – просто огромное число книг до нашего времени не сохранилось.
Итак, интертекстуальность – это свойство, которое было присуще литературе задолго до постмодернизма. Авторы всегда открыто и тайно ссылались на книги друг друга, полемизировали, заимствовали, перерабатывали, а иногда и приворовывали сюжеты и героев.
Эпоха постмодернизма – это вовсе не время, когда литература обрела свойство интертекстуальности. Это всего лишь время, когда массовый читатель открыл для себя такое извечное качество литературы.
BY Князь Процент
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market.
from br
