Не в смысле, что вокруг некая метафорическая тьма – это и так ясно. Я про то, что реально темень непроглядная с утра до вечера. Просыпаешься – ещё темно, завис в очередном отделе/суде – тоже темно, но не вполне понятно, ещё или уже.
Именно в эту декабрьскую хтонь я бы и выдавала людям по восемь нерабочих дней подряд, а не на новогодние праздники. А тут ещё наши профессиональные гонки со сроками, очередями, задержками и прочими обстоятельствами, вытекающими напрямую из декабрей.
Лично у меня на это всё ровным слоем накладываются чисто физиологические спецэффекты от отсутствия дневного света.
Смотришь, например, в документ, и думаешь – ого, а вот этого я раньше не видела, надо бы выписать отсюда важный кусок для ходатайства. А потом вспоминаешь, что вот ровно этот самый текст, на который сейчас смотришь как на новые ворота, видела три дня назад и думала то же самое.
Или вопрос, который хочешь задать доверителю, помнишь ровно три секунды – за которые надо обозначить его на полях, пока не вылетел из головы. И поскольку обозначаешь схематично, уже в следующую минуту не можешь разгадать собственно схему. Извините, ваш адвокат – золотая рыбка.
Или одновременно, будучи локоть к локтю на одной скамейке, записываете с коллегой дату-время следующего судебного заседания. А потом выясняется, что время записали разное – одна на 12 часов, а другая – на 14. И говорите друг другу почти хором: "Ой, я сейчас так отчаянно туплю всё время, что наверняка неправильно записала, будем ориентироваться на твой ежедневник!"
Или готовишься к адвокатскому мероприятию в субботу. Помнишь о нём всю неделю вплоть до четверга, а потом вечером пятницы рабочий мозг сдаёт смену мозгу выходному – и всё, память стёрта. О мероприятии вспоминаешь за две минуты до его начала, сидя на кухне в халате и с чашкой чая. И то потому, что тебе написали "Ты где?"
Или просто спишь, спишь. Спишь до последнего истошного вопля будильника, потом еще пять минуточек, и ещё – а потом уже везде опаздываешь. Ну, или не опаздываешь, но, например, красишься в такси, как я сегодня. И, кстати, знаете, что я сделала в этом самом такси, в последний раз взмахнув тушью для ресниц? Правильно, еще доспала пять минуточек. Очень было надо.
К слову, сейчас начало второго ночи. То самое время, когда обычно у меня получаются самые лаконичные ходатайства, изящные аргументы, когда продумываются неожиданные ходы и прочая процессуальная красота. Но я хочу только одного - лежать строго горизонтально в объятиях Морфея и мелатонина.
Не в смысле, что вокруг некая метафорическая тьма – это и так ясно. Я про то, что реально темень непроглядная с утра до вечера. Просыпаешься – ещё темно, завис в очередном отделе/суде – тоже темно, но не вполне понятно, ещё или уже.
Именно в эту декабрьскую хтонь я бы и выдавала людям по восемь нерабочих дней подряд, а не на новогодние праздники. А тут ещё наши профессиональные гонки со сроками, очередями, задержками и прочими обстоятельствами, вытекающими напрямую из декабрей.
Лично у меня на это всё ровным слоем накладываются чисто физиологические спецэффекты от отсутствия дневного света.
Смотришь, например, в документ, и думаешь – ого, а вот этого я раньше не видела, надо бы выписать отсюда важный кусок для ходатайства. А потом вспоминаешь, что вот ровно этот самый текст, на который сейчас смотришь как на новые ворота, видела три дня назад и думала то же самое.
Или вопрос, который хочешь задать доверителю, помнишь ровно три секунды – за которые надо обозначить его на полях, пока не вылетел из головы. И поскольку обозначаешь схематично, уже в следующую минуту не можешь разгадать собственно схему. Извините, ваш адвокат – золотая рыбка.
Или одновременно, будучи локоть к локтю на одной скамейке, записываете с коллегой дату-время следующего судебного заседания. А потом выясняется, что время записали разное – одна на 12 часов, а другая – на 14. И говорите друг другу почти хором: "Ой, я сейчас так отчаянно туплю всё время, что наверняка неправильно записала, будем ориентироваться на твой ежедневник!"
Или готовишься к адвокатскому мероприятию в субботу. Помнишь о нём всю неделю вплоть до четверга, а потом вечером пятницы рабочий мозг сдаёт смену мозгу выходному – и всё, память стёрта. О мероприятии вспоминаешь за две минуты до его начала, сидя на кухне в халате и с чашкой чая. И то потому, что тебе написали "Ты где?"
Или просто спишь, спишь. Спишь до последнего истошного вопля будильника, потом еще пять минуточек, и ещё – а потом уже везде опаздываешь. Ну, или не опаздываешь, но, например, красишься в такси, как я сегодня. И, кстати, знаете, что я сделала в этом самом такси, в последний раз взмахнув тушью для ресниц? Правильно, еще доспала пять минуточек. Очень было надо.
К слову, сейчас начало второго ночи. То самое время, когда обычно у меня получаются самые лаконичные ходатайства, изящные аргументы, когда продумываются неожиданные ходы и прочая процессуальная красота. Но я хочу только одного - лежать строго горизонтально в объятиях Морфея и мелатонина.
Такой вот декабрь.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from br
