Немного флотоводства и военно-морской экспертизы для СП
— Судьба российской военно-морской базы в Тартусе ещё не ясна. Возможно, тот же Эрдоган захочет сохранить её, как точку давления на Россию. В то же время, этот вариант — не самый вероятный. Скорее всего, эту базу, как и авиабазу Хмеймим, мы потеряем.
Увезти всё имущество у России не получится, значительную часть придется уничтожить. О военной технике здесь речь идет в меньшей степени — скорее, о материальной части. Увы, серьезный ущерб нанесен и планам России в Африке.
Напомним, в 2022-м Турция применила доктрину Монтрё и закрыла проливы Босфор и Дарданеллы для всех военных кораблей. Пока украинский конфликт не закончен, маневр военно-морскими силами России на этом направлении невозможен. Российская Средиземноморская эскадра в этом случае вернется в свои порты приписки — прежде всего, на Балтику. Это стандартный переход, наши корабли с ним справятся.
Наибольшую угрозу России на Балтике составляет не гипотетический польский флот, а Швеция, Финляндия и, как ни странно, Эстония, которые совместными усилиями потенциально способны заблокировать, к примеру, минной постановкой, морской маршрут в Калининград. Отмечу, что этот вариант пока что является гипотетическим. Морская блокада является не подготовкой к войне, а уже актом войны, логический ответ на который — удар по базам противника и потопление его флота.
В потенциальной войне с НАТО главной ударной силой нашего флота и частью ядерной триады являются ракетные подводные крейсеры стратегического назначения. Естественно, заводить их на Балтику никто не будет.
А вот фрегатам там работа найдется. Они одним своим присутствием способные внушить относительно здравые мысли пусть не руководству прибалтийских республик — это нереально — но хотя бы полякам.
Немного флотоводства и военно-морской экспертизы для СП
— Судьба российской военно-морской базы в Тартусе ещё не ясна. Возможно, тот же Эрдоган захочет сохранить её, как точку давления на Россию. В то же время, этот вариант — не самый вероятный. Скорее всего, эту базу, как и авиабазу Хмеймим, мы потеряем.
Увезти всё имущество у России не получится, значительную часть придется уничтожить. О военной технике здесь речь идет в меньшей степени — скорее, о материальной части. Увы, серьезный ущерб нанесен и планам России в Африке.
Напомним, в 2022-м Турция применила доктрину Монтрё и закрыла проливы Босфор и Дарданеллы для всех военных кораблей. Пока украинский конфликт не закончен, маневр военно-морскими силами России на этом направлении невозможен. Российская Средиземноморская эскадра в этом случае вернется в свои порты приписки — прежде всего, на Балтику. Это стандартный переход, наши корабли с ним справятся.
Наибольшую угрозу России на Балтике составляет не гипотетический польский флот, а Швеция, Финляндия и, как ни странно, Эстония, которые совместными усилиями потенциально способны заблокировать, к примеру, минной постановкой, морской маршрут в Калининград. Отмечу, что этот вариант пока что является гипотетическим. Морская блокада является не подготовкой к войне, а уже актом войны, логический ответ на который — удар по базам противника и потопление его флота.
В потенциальной войне с НАТО главной ударной силой нашего флота и частью ядерной триады являются ракетные подводные крейсеры стратегического назначения. Естественно, заводить их на Балтику никто не будет.
А вот фрегатам там работа найдется. Они одним своим присутствием способные внушить относительно здравые мысли пусть не руководству прибалтийских республик — это нереально — но хотя бы полякам.
Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from br
