Telegram Group & Telegram Channel
Посмотрел сейчас Ещенепознера с Сокуровым («Война и мир»), и подумалось, что война действительно оказывает огромное влияние на жителей России. Я сам все детство играл в солдатики, собирал дворовых пацанов и вооружал их самодельными автоматами и пулеметами. Мы воровали из сарая на поселковом аэродроме противогазы, чтобы игры в войнушку были больше похожи на настоящую войну.

В детской библиотеке я перечитал все книги о Великой Отечественной и просил своего деда Володю рассказать что-нибудь про его медаль «За отвагу». Обижался, когда он отказывался говорить, сколько немцев убил. Наверное, дед и не мог знать, потому что в свои 20 был заряжающим на смертоносной «Катюше».

Впервые о войне как о трагедии я задумался, когда учился в школе. В самом разгаре была Вторая чеченская. На нее попали многие парни из моей школы. Одного звали Мишей. Его любили пацаны из младших классов, потому что он отвечал на их приветствия в отличие от других старшаков. Миша попал на ту войну срочником и вернулся с нее абсолютно разбитым и деморализованным. Он больше не улыбался и не шутил. Он стал пить, несколько раз я видел его спящим на улице в мокрых штанах. Сейчас его уже нет в живых. И понятно, что Миша жил бы сегодня, если б не та война.

Когда учился в универе, меня отправили на практику в молодежный центр. Теткам из этого учреждения спустили распоряжение - напрячь практикантов по патриотической части. Меня отправили в какую-то околобандитскую контору, которую основали мужики, воевавшие в Чечне. Это была охранная фирма, занимавшаяся помимо своей основной деятельности крышеванием бизнеса (хотя, черт его знает, какая работа была основной). На проходной фирмы сидел парень в инвалидной коляске с ногами-обрубками. У него я взял интервью, которое так нигде и не вышло, потому что история получилась не очень патриотической и вовсе не героической. Подразделение того парня накрыли огнем свои же. Выжил только он один. На работу его, конечно, не брали (никому не нужны безногие сотрудники), поэтому помогли бывшие военные, завязавшие с поездками в горячие точки, но не бросившие играться с оружием.

Почему я все это написал? А потому что никакая романтизация боевых действий не поможет скрыть их реальных последствий. Мы снова увидим инвалидов на улицах, в метро и автобусах, и кого-то, надрывающего сегодня глотку, это даже протрезвит. Но больше всего протрезвится тот, кто попадет на передовую. Подобно капитану Хлебникову из «Блиндажа» Василя Быкова, лишившемуся глаз в своем последнем бою, они будут проклинать войну и называть ее нелепостью. Только непоправимое так и останется непоправимым, даже если ты кадровый военный и готовился к войне всю сознательную жизнь.



group-telegram.com/rotfront_1917_1945/3854
Create:
Last Update:

Посмотрел сейчас Ещенепознера с Сокуровым («Война и мир»), и подумалось, что война действительно оказывает огромное влияние на жителей России. Я сам все детство играл в солдатики, собирал дворовых пацанов и вооружал их самодельными автоматами и пулеметами. Мы воровали из сарая на поселковом аэродроме противогазы, чтобы игры в войнушку были больше похожи на настоящую войну.

В детской библиотеке я перечитал все книги о Великой Отечественной и просил своего деда Володю рассказать что-нибудь про его медаль «За отвагу». Обижался, когда он отказывался говорить, сколько немцев убил. Наверное, дед и не мог знать, потому что в свои 20 был заряжающим на смертоносной «Катюше».

Впервые о войне как о трагедии я задумался, когда учился в школе. В самом разгаре была Вторая чеченская. На нее попали многие парни из моей школы. Одного звали Мишей. Его любили пацаны из младших классов, потому что он отвечал на их приветствия в отличие от других старшаков. Миша попал на ту войну срочником и вернулся с нее абсолютно разбитым и деморализованным. Он больше не улыбался и не шутил. Он стал пить, несколько раз я видел его спящим на улице в мокрых штанах. Сейчас его уже нет в живых. И понятно, что Миша жил бы сегодня, если б не та война.

Когда учился в универе, меня отправили на практику в молодежный центр. Теткам из этого учреждения спустили распоряжение - напрячь практикантов по патриотической части. Меня отправили в какую-то околобандитскую контору, которую основали мужики, воевавшие в Чечне. Это была охранная фирма, занимавшаяся помимо своей основной деятельности крышеванием бизнеса (хотя, черт его знает, какая работа была основной). На проходной фирмы сидел парень в инвалидной коляске с ногами-обрубками. У него я взял интервью, которое так нигде и не вышло, потому что история получилась не очень патриотической и вовсе не героической. Подразделение того парня накрыли огнем свои же. Выжил только он один. На работу его, конечно, не брали (никому не нужны безногие сотрудники), поэтому помогли бывшие военные, завязавшие с поездками в горячие точки, но не бросившие играться с оружием.

Почему я все это написал? А потому что никакая романтизация боевых действий не поможет скрыть их реальных последствий. Мы снова увидим инвалидов на улицах, в метро и автобусах, и кого-то, надрывающего сегодня глотку, это даже протрезвит. Но больше всего протрезвится тот, кто попадет на передовую. Подобно капитану Хлебникову из «Блиндажа» Василя Быкова, лишившемуся глаз в своем последнем бою, они будут проклинать войну и называть ее нелепостью. Только непоправимое так и останется непоправимым, даже если ты кадровый военный и готовился к войне всю сознательную жизнь.

BY Красный Фронтовик


Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260

Share with your friend now:
group-telegram.com/rotfront_1917_1945/3854

View MORE
Open in Telegram


Telegram | DID YOU KNOW?

Date: |

That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from br


Telegram Красный Фронтовик
FROM American