Европейские автопроизводители испытывают огромные трудности в связи с подорожавшей энергией, разрушенными цепочками поставок и низким спросом на электромобили, производимые в избыточных количествах под давлением ЕС. Что-то надо делать, но что? Перестать заниматься экономическим самобичеванием, восстановить торговые связи и снять идиотские зелёные ограничения? Нет, это было бы слишком просто.

Человек, которого родители назвали Олафом Шольцем, а трампов придворный шут — Олухом Говнольцем, знает более интересный способ: надо по всему ЕС субсидировать покупку электромобилей! Деньги на субсидии, естественно, напечатают — больше их взять неоткуда — что разгонит инфляцию и пуще прежнего «улучшит» жизнь европейцев.

Если вы наткнётесь на человека, сидящего на берегу с удочкой и за три часа не увидевшего ни одной поклёвки, вы посоветуете ему сменить снасть, наживку, прикорм, ну или просто идти в другое место. Олух в такой ситуации даст чуваку денег, с условием ничего не менять. Нельзя отказываться от хорошей идеи на том лишь шатком основании, что она не работает.

Самое, наверное, смешное из того, что наворопятили сегодня трампомаски - это помилование Росса Ульбрихта, хозяина "Шелкового пути", сайта в даркнете, торговавшего в начале 2010-х наркотой. Чуваку начислили два с половиной пожизненных срока, он отсидел больше десяти лет, и сегодня был отпущен на свободу.

А смешно освобождение наркоторговца тем, что за несколько часов до этого трампомаски объявили наркокартели террористическими организациями, в целях борьбы с наркотиками.

Сделают ли теперь Ульбрихта президентским советником? Было бы логично.

[Часть 1 из 2]

Когда мне было лет 10 или 11, я почувствовал, что в моей жизни не хватает важных для взросления переживаний: за весь свой, как мне тогда казалось, долгий век, я ни разу не чувствовал себя вором. Повод уже не вспомню: то ли прочитал какую-то книжку про благородных грабителей, то ли посмотрел соответствующий фильм — но так или иначе, захотелось мне сходить на дело.

Сразу после школы я пошёл в ближайший продуктовый магазин с непродуктовым названием «Темп». Примерно половина его была отведена под самообслуживание: вход через открывающийся в одну сторону турникет, выход через кассы. Никаких камер слежения тогда не существовало, а покупателей в середине рабочего дня было мало. Не привлекая внимания, я прошмыгнул в хлебный отдел, цапнул с полки четырёхкопеечный пирожок с ливером, положил его в карман куртки и пошёл к выходу.

Сценическая задача состояла в том, чтобы пройти мимо кассирши со скучающим и отстранённым видом человека, случайно оказавшегося в магазине, но не поддавшегося соблазнам советской торговли и спешащего по своим важным делам, углубившись в серьёзные мысли. Однако игра моя была неубедительна. Увидев меня, кассирша вскинулась, приказала мне остановиться, попросила ошивавшуюся неподалёку коллегу перекрыть мне путь к бегству, после чего потребовала предъявить содержимое карманов.

Последовавшая за этим сцена — не из тех, которыми впоследствии гордятся, так что позволю себе промотать плёнку на несколько минут вперёд к тому моменту, когда кассирша с видом Изабеллы Кастильской, зачитывающей Гранадский эдикт, потребовала, чтобы я убирался вон из магазина и никогда больше здесь не появлялся. Первое я исполнил, второе — нет, но в течение нескольких месяцев старался не попадаться той кассирше на глаза.

Анализируя впоследствии этот случай, я задавался разными самокопательскими вопросами. Что я чувствовал во время покражи, почему выбрал дешёвый и несъедобный пирожок, как на меня подействовал эпизод с кассиршей, что удерживает меня от повторения этого эксперимента… и тому подобное.

Вывод был не особенно лестный. Очевидно, понял я, людей в рамках приличий и социальных контрактов удерживает одна-единственная сила: страх. Наводить этот страх могут разные сущности и силы: общественное мнение, менты, лишения, боль, смерть… Мы придумываем для этого разные ловкие эвфемизмы: выгода, расчёт, интерес, совесть, здравый смысл и т.д., но за всеми этими масками прячется всё тот же страх.

С тех давних пор это открытие обросло множеством эмпирических доказательств и поводов усомниться в нём не возникало.

История человечества — это бесконечный сюжет о взаимоотношениях людей со своими страхами. Страх — это ресурс, поэтому со временем он неизбежно инструментализируется и монополизируется теми, кто пошустрей и посообразительней. Так образуются государства — механизмы разработки теории и осуществления практики управления страхами населения с целью подчинения последнего.

Государства всегда опирались на вооружённых головорезов, но ещё на самых ранних этапах стало понятно, что к каждому подданному стражника не приставишь. И тогда возникла гениальная идея подселить персональных стражников прямо подданным в мозг, напугав их непрерывным надзором и посмертным возмездием — так человечество создало богов и всевозможную сверхъестественную машинерию.

За несколько тысяч лет идеи эти окрепли и разветвились, породив всевозможные вариации «морали», которые с изумительной эффективностью работают до сих пор, хотя в справедливого судью, сидящего в заоблачном дворце, или в цикл перерождений всерьёз уже мало кто верит. Стражники, конечно, тоже не перевелись и очень технически выросли за это время.

Так что всякий раз, когда человек делает то, что от него ожидает государство, он делает это от страха — либо явного, либо погребённого под толстым слоем фантазий и изобретательных эвфемизмов.

[продолжение ниже]

[Часть 2 из 2]

В этой парадигме ответ на вопрос «возможно ли общество без государства, т.е. анархия?» выглядит довольно определённо: такое общество невозможно, пока не изменится либо природа человека, либо природа его среды обитания (впрочем, второе едва ли отделимо от первого).

Чтобы упразднить машину, управляющую страхами, понадобится избавиться от самих страхов, а это неисполнимо просто в силу особенностей человеческой физиологии. Человек слаб, уязвим и смертен — что даёт бесконечную над ним власть. Даже когда/если победит трансгуманизм и люди станут смелее относиться к частям своего тела, это ничего не изменит: доступ к «расширениям» будет регулироваться всё тем же государством (которое к тому моменту, возможно, получит какое-то другое название).

Можно пофантазировать о переходе человечества в какое-то принципиально иное агрегатное состояние, но эти фантазии всё равно будут основаны на том, что нам известно и понятно. Всё, до чего мы пока смогли додуматься — это виртуальное пространство, в которое люди переселяются, отказавшись от физических тел. Но и в этом случае будут существовать некие физические или цифровые «штуки», которые можно будет выключить или стереть — а значит, сохранится инструмент управления страхом.

В далёком будущем, возможно, появится нечто принципиально новое, чего мы сейчас даже представить себе не можем. Некая неотключаемая среда, в которой мыслящие субъекты будут существовать в нестираемом виде. Вот тогда и поговорим о практических аспектах анархии. Пока же об этом можно только мечтать.

Главное здесь — не то, что случится в далёком будущем, а то, насколько трезво мы оцениваем роль разных государств в нашей жизни здесь и сейчас. Это не позволит нам изменить мир, но принять пару-тройку осмысленных решений по поводу собственной биографии — вполне поможет.

Оказывается, в прошлом году мюнхенский исследовательский институт Ifo (такие принято называть «think tank») попытался подсчитать, сколько денег Германия теряет из-за своей безумной бюрократии.

Методику подсчёта я не назвал бы безупречной, но уж какая есть. Они рассмотрели опыт других стран, сокращавших бюрократию, и получили некий усреднённый прирост ВВП, который можно ожидать в результате этих мер. Соответственно, если бюрократию не сокращать, то этого прироста не случится, и недополученные деньги можно записать в «упущенную прибыль».

В случае Германии, это 146 миллиардов евро в год. Если методика верна, немецкие бюрократы грабят страну на сумму, эквивалентную годовому бюджету страны типа Чехии, ОАЕ или Ирландии.

Я не стал бы чрезмерно серьёзно относиться к этой сумме: это такой немного сферический конь в вакууме. Но отраден сам факт открытого обсуждения ущерба, наносимого бюрократами. Честно признаюсь, не ожидал от немцев.

Глядя на Трампа, невозможно не восхищаться его детской незамутнённостью. Так-то чуваку под 80 — ожидаешь, вроде, некой взвешенности.

Но взвешенность уже не работает. Работает быкование.

Вот он отправляет два самолёта с мигрантами в Колумбию. Колумбийский президент отказывается их принять на том очевидном основании, что ни у кого в Колумбии никто не спросил на это разрешения, и вообще: вы там совсем обалдели?

Трамп тут же вводит 25-процентный тариф на весь колумбийский экспорт в Штаты, угрожая поднять его до 50% через неделю, а кроме того, закрывает Америку для всех колумбийцев, включая дипломатов. Через час или два Колумбия сдаёт назад и не только соглашается на любую депортацию мигрантов, но и предлагает для этого собственные самолёты.

В общем, методика понятна.

Если в итоге европейцы придут в чувство и основательно задумаются о своей экономической зависимости от Метрополии, это будет прекрасным результатом трампова президентства. Если он будет продолжать в том же духе и, при этом, не вгонит мир в повальную войну всех со всеми, то через четыре года состояние мозгов у мировых — а главное, европейских — политиков может стать гораздо здоровее.

Не останавливайся, Донни!

PS. Ух ты. Колумбийский президент тоже заговорил о повышении таможенных тарифов со своей стороны. Видимо, ему кто-то напомнил, что Колумбия экспортирует в Штаты товаров на 15 с половиной миллиардов долларов в год, а Штаты в Колумбию - на 19 с половиной.

Потихоньку выясняется, что во все эти игры можно играть вдвоём.

А текст, который колумбийский президент выложил в твитыре (не понимаю, как можно что-то называть X, так что буду по старинке), это просто образец высокой колониальной прозы. Мы не рабы, рабы не мы. Даже имеется ссылка на Альенде (он у них герой штоле? серьёзно??). И Боливар до кучи. Врёшь, дескать, не возьмёшь.

Ну и конечно - конечно! - нельзя не упомянуть Аурелиано Буэндиа, вымышленного борца за либерализм против консерватизма. Тоже, видимо, ролевая модель. Между прочим, если кто не видел новый колумбийский сериал "Сто лет одиночества" - рекомендую, очень красивый.

Ссылка на Кордовский халифат как предтечу колумбийцев - тоже очень забавная, с учётом судьбы этого халифата. Чувак хотел показать, что он читал книжки, и это ему удалось.

В общем, переводите, читайте, наслаждайтесь. Эта суета под клиентом, правда, очень трогательна.

Разумеется, к утру понедельника колумбийцы на всё согласились. Подобная фронда невозможна по многим причинам, включая уязвимость самой Колумбии, с её наркокартелями и партизанами (а умение американцев использовать всяких guerrilla для дестабилизации неугодных стран не подлежит сомнению).

Тем не менее попытка давних лоялистов ощутить себя воинами свободы, даже если она длилась несколько часов, это интересный прецедент.

Забавно наблюдать за эволюцией националистов-сепаратистов в Испании. У меня много коллег из окрестностей Барселоны, а каталонский национализм — вполне живая (хотя в данный момент и спящая) сущность.

Вообще-то современные европейские националисты и «регионалисты», в массе своей, придерживаются правых взглядов. Испанские же националисты — хоть каталонские, хоть баскские, хоть галисийские — отчётливые леваки, глобалисты, готовые лечь под ЕС или кого угодно, лишь бы не под Мадрид.

Фокус в том, что в Испании не националисты — леваки, а леваки — вынужденные националисты.

Испания, по сути, до сих пор живёт по заветам генералиссимуса Франко, который восстановил там монархию и назначил своим преемником отца нынешнего короля. Соответственно, леваки считают сегодняшний политический режим Испании продолжением франкизма, ну а франкизм — пусть и в такой кастрированной форме, как царствие Филиппа VI — это недопустимая бяка, которую надлежит упразднить.

В свою способность свергнуть монарха тамошние леваки не верят, да и к новой гражданской войне они, на их счастье, не готовы. Cогласно консолидированному левацкому суждению, пост-франкистскую монархию не надо ниспровергать, от неё надо сбежать, т.е. политически и державно от неё отделиться. При этом вся прочая хипстерско-левацкая шняга этим соевым сепаратистам присуща в полной мере, в частности, они горячие сторонники зелёной ахинеи и криминальной иммиграции.

Тут-то в последнее время и возникает то самое «забавно», с которого я начал этот текст. Ситуация с иммиграцией в Испании очень тяжёлая. Об этом мало говорят и пишут открытым текстом, даже в самой Испании, но народ потихоньку подвывает, а намерение правительства легализовать миллион нелегалов в течение следующих трёх лет толсто намекает на некоторую безысходность. И вот я, сидя в уютном сант-кугатском Akelarre, с отвалившейся челюстью наблюдаю у каталонских леваков-сепаратистов рост симпатий к Франко и его изоляционизму, в стиле «ну не во всём он был неправ».

Это невозможно смешно, поскольку каудильо ненавидел и леваков, и каталонцев, в равной мере свирепо щемя и тех, и других. Он даже запретил каталонский язык. Мне казалось невозможным, чтобы в горячих (ну хорошо: чуть тёплых, но быстро разогреваемых) сердцах каталонцев пробудились симпатии к этому деятелю. А вот поди ж ты.

Велика трансформационная сила криминальной иммиграции, и я весьма допускаю, что действует она не только на каталонских левых. А тут ещё и попутный ветер из Метрополии…

А ещё в Каталонии существуют собственные ревизионисты, целый Институт Новой Истории (Institut Nova Història). Они несут в массы свет великого откровения: начиная с XV века, испанцы (новоисторики называют их «кастильцами») систематически искажают историю, принижая роль и значение Каталонии. Основной инструмент этой коварной лжи — экспроприация каталонских исторических деятелей в пользу кастильцев и других народов.

Согласно новоисторикам, чистопсовыми каталонцами были:

- Христофор Колумб (Joan Colom i Bertran) и его сын Эразм (Ferran) Роттердамский,
- Эрнан (Ferran) Кортес,
- Франсиско Писарро (Francesc Pinós De So i Carròs),
- Диего де Альмагро (Jaume d’Aragó-Dalmau),
- Америго Веспуччи (Despuig),
- Мигель Сервантес (Joan Miquel Servent), который сбежал от кастильцев в Англию и там натурализовался под именем Шекспир,
- Леонардо да Винчи (Lleonard de Vinci), чья Мона Лиза была портретом Изабеллы Арагонской.

Разумеется, первым университетом на Иберийском полуострове был Барселонский, а американский флаг был скопирован с каталонского, поскольку Америку открыли — понятно кто.

Прочие историки реагируют на «коллег» предсказуемо нервно, но народу нравится. Каталонские политические партии всячески их продвигают, а барселонское правительство высказывает симпатии. На каталонском радио и ТВ новоисторики тоже частые гости.

Мне всегда казалось, что в смысле исторических амбиций, существование Каталонии вполне оправдал Жузеп де Рибас, он же Осип Михайлович Дерибас. Хоть он и родился неаполитанцем, но кровей-то был — каталонских. А кому мало Дерибаса, те уж точно удовлетворятся Сальвадором Дали и Антонио Гауди. Каталонское величие налицо.

Но кто я такой, чтобы определять меру каталонских амбиций?

​​По сетям понесли марсианскую фотку, сделанную ещё в 2001 году. Сейчас верить нельзя ничему, конечно, но вполне достоверный оригинал существует.

А ведь действительно: в верхней части фотографии (жамкайте на плюсик раза три) явно просматривается чёткая квадратная структура. В природе бывают довольно внятные квадраты, например, кристаллы пирита или знаменитые «квадратные волны», но складки горной породы, насколько я понимаю, правильных квадратов не образуют.

Чёрт его знает, что это такое, но особенное удовольствие доставляет обсуждение этой фотки в сетях. Людей, видящих там квадратную структуру, презрительно называют конспирологами (!) и всячески над ними подтрунивают. Ага, ага, римский лагерь. Бейсбольное поле. Фундамент дома Илона Маска. Щас увеличим немного, и надписи разглядим, привет Земле, типа. Гыыы…

Им возражают: слушайте, но оно ведь квадратное, вы же смотрите на то же, что и мы? Нет, говорят. Во-первых, картинка недостаточно чёткая, может, это вообще брак изображения. А во-вторых, вы видели эти углы? Нет, вы видели эти углы?? Это вы называете 90 градусов? Да там минимум 92! Да и так называемые «прямые линии» — какие же они прямые, что вы в самом деле, это просто тень так легла. Ну и так далее.

Потрясающе, конечно, изменилось мировоззрение.

В прошлом веке жадно выискивали следы существования инопланетян, горячо обсуждали всякие теории, пускались в фантазирование… А сейчас единственное, что имеет значение, это точка зрения партии и правительства. Факт — это не то, что перед глазами, а то, что фактом считают «авторитеты» (как правило, связанные с властями). Есть официальная, она же истинная, точка зрения — и есть конспирология. Промежуточных вариантов нет.

Власти верить в марсиан не велели — и это единственная имеющая значение правда.

Не знаю, результат ли это ковидоистерии — или же ковидоистерия стала возможной из-за этого феномена. В какой момент любознательность и рассуждения стали чем-то позорным и неприличным, а единственной социально приемлемой формой мышления стал интеллектуальный лоялизм? Кто и зачем вводит человечество в это состояние самодовольного тупоумия? Это результат социальной эволюции или… <бииип! обнаружена и зачищена конспирология!>

Европа замерла в ожидании таможенных трампо-тарифов, которые посулил прыгнувший на авансцену американского политического камеди-клаба рыжий стендапер. Он уже вдарил тарифами по Канаде, Мексике и Китаю, а Европе велел ждать и морально готовиться.

Вообще в природе существует только одна разумная причина повышать таможенные тарифы: поддержка неконкурентоспособной отрасли, смерть которой нежелательна по причинам, не имеющим отношения к экономике — политическим или ещё каким. Таково швейцарское сельское хозяйство, например.

Швейцария — маленькая страна: по самой длинной хорде от Аппенцелля до Женевы её можно проехать часа за четыре (ежели без пробок). При этом две трети территории занимают непригодные для хозяйствования горы, а условно равнинная часть довольно плотно заселена, так что для фермеров остаётся совсем немного земли, притом далеко не самой тучной. Кроме того, в Швейцарии всё очень дорого. Поэтому производимая в стране еда не сможет выдержать конкуренции с продукцией Франции, Германии, Италии, Голландии и т.д. В условиях свободной торговли швейцарские крестьяне просто исчезнут.

Однако оборонная стратегия страны требует наличия мастеров плуга и доильного аппарата, способных прокормить страну в случае изоляции. Поэтому их поддерживают искусственно, вводя бешеные (в некоторых случаях больше 100%) тарифы на сельхозпродукцию, конкурирующую со швейцарской. В результате еда в Швейцарии чуть ли не самая дорогая в Европе, но фермеры — на посту, готовые спасать сограждан от голода. Мне эта стратегия кажется весьма дальновидной, кто-то сочтёт её наивной — но в ней, во всяком случае, есть понятная логика.

Ни в какой другой комбинации высокие таможенные тарифы не работают.

Идея привлечь в свою страну иностранный бизнес, который таким образом захочет избавиться от тарифов — тоже вполне идиотская. Ни один нормальный бизнесмен не станет инвестировать в страну, импорт в которую затруднен. Инвесторы ищут возможностей интегрироваться в глобальные цепочки поставок, а не изолироваться от них. Не говоря уж о том, что невменяемое правительство отпугивает инвесторов одной своей невменяемостью. Отвёрточная сборка на отъебись — пожалуй. Но ничего более серьёзного.

В конечном итоге высокие таможенные тарифы не приносят ничего, кроме повышения цен и снижения инвестиционной активности. Это стрельба по ногам экономики. Возможно, именно этим агент Данила Козырев и занимается.

Получается, вся эта бодяга с канадскими и мексиканскими тарифами затевалась, чтобы заставить северных и южных соседей США лучше охранять границы. Такой киношно-ковбойский стиль ведения переговоров: выбить дверь помещения ногой, пострелять в потолок с обеих рук, плюхнуться в кресло, закинуть ноги на стол — и изложить ошалевшим собеседникам свои условия.

Если это действительно так, то я отзываю свою недавнюю критику в адрес старика Донни и уважительно цокаю языком. Отлично исполнено.

Какая милота. Кассы самообслуживания в цюрихском супермаркете «Мигро», эксперимент 1965-го года. Довольно громоздко: цена вколачивается вручную, аппарат печатает чек, который оплачивается на обычной кассе. Тем не менее революционная штука по тем временам.

Мнения покупателей разделились, кому-то понравилось, для кого-то оказалось слишком сложно. В целом, идея народу не зашла, эксперимент свернули. Через полсотни лет такие кассы распространились повсеместно (в «Мигро» — с 2011 года), благодаря удобным сканерам и безналичным платежам.

Основатель «Мигро» Готлиб Дутвайлер был визионером, он постоянно что-то придумывал. Однако какой бы хорошей ни была идея, без соответствующих технологий она не взлетит. А когда технологии подтягиваются, визионеры оказываются не нужны: идея становится очевидной, и любой дурак с достаточным бюджетом может её воплотить.

Есть в этом какая-то издевательская несправедливость.

Дискуссия о роли личности в истории напоминает дискуссию о роли атомов в химических реакциях. История — это процесс взаимодействия личностей в разных агрегатных состояниях: индивидуальном, групповом и виртуальном. Без личностей не бывает истории.

Однако взаимодействия атомов — это не проявление свободной воли последних, это следствие их физических свойств. Грубо говоря, если вы зальёте соду уксусом, вы получите углекислый газ, воду и натриевую соль, вне всякой зависимости от того, чего хочется вам и атомам, участвующим в реакции. Очень возможно, что атомы углерода и водорода страстно желают соединиться в метан, но при заливке соды уксусом в комнатных условиях это просто физически невозможно.

Точно так же и взаимодействия личностей определяются свойствами самих личностей и их окружения. При этом свойства личностей, в свою очередь, тоже формируются окружением, так что в конечном итоге всё сводится к одному только окружению — иными словами, к географической локации. Это учение называется географическим детерминизмом, и оно, подобно марксизму в знаменитой ленинской максиме, всесильно, потому что верно.

Но любому детерминизму страшно гадит треклятая стохастичность. Допустим, у соды и уксуса нет вариантов поведения, но наливающий уксус в стакан с содой человек может пролить уксус мимо, перепутать уксус с оливковым маслом, отвлечься на футбольную трансляцию и забыть об эксперименте, или вовсе до этого эксперимента не дожить, поскользнувшись на мокром полу и раскроив себе череп о гранитную столешницу. Девиации могут быть и не столь драматическими, но, тем не менее, заметными: к примеру, экспериментатор может всыпать в стакан чайную ложку соды, а может наполнить стакан наполовину.

Эту стохастичность, как правило, и принимают за «роль личности в истории». Куда бы вырулила цивилизация, если б лунное затмение накануне битвы при Гавгамелах было считано Александром Македонским как дурное предзнаменование? Или если бы венецианский дож Энрико Дандоло не так страстно ненавидел Византию? Или если бы туповатый полтавчанин Микола Підгорний не зарубил косыгинские реформы?

Люди — это игральные кости, которые бросает чья-то неутомимая рука. Выпавшие цифры не меняют общего направления движения истории, но довольно значительно меняют обстоятельства этого движения. Свободной воли у бросаемых костей нет, хотя им кажется, что они упали именно так, а не иначе, по собственному желанию. Им вообще много чего кажется, и это интересно разве что психиатрам.

Интересней природа руки, бросающей кости. В больших языковых моделях, которые мы сейчас называем «искусственным интеллектом», за это отвечает параметр, именуемый «температурой». Он задаёт случайность выбора «токенов» (очень коротких текстовых фрагментов, из которых состоит текст) и устанавливается создателем модели.

Вопрос, кто задаёт нашу с вами «температуру», оставим на сладкое.

[часть 1 из 2]

Сегодня на швейцарское общенародное вече был вынесен один, но полный драматизма вопрос: следует ли стране совершить экономическое самоубийство ради спасения планетарной природушки, или же погодить?

У этого сюжета есть предыстория (поэтому такой длинный текст). В 2003 году на взлёте зелёной аферы несколько энтузиастов экологического алармизма основали Global Footprint Network, организацию, продвигающую идею так называемого «экологического следа». Концепция эта позволяла перевести чувство вины, навязываемое западным обывателям зелёными аферистами, в конкретные цифры.

Методология подсчёта экологического следа основывается на концепции «глобального гектара». Идея в том, что для производства товаров и сервисов планета должна предоставить ресурсы, которые считают в этих самых гектарах. Применительно к продуктам питания, гектары буквально означают площадь земли (или воды, если речь о рыбе), необходимой для производства этих продуктов. Применительно ко всему остальному потреблению, используется косвенный параметр: гектар леса, поглощающий выделенный в процессе производства товаров и услуг CO₂.

Региональные особенности климата и почвы во внимание не принимаются, используются некие усреднённые значения, и да — их интересует только углекислый газ.

Далее они каким-то своим способом подсчитывают два параметра:
— сколько в распоряжении каждой страны имеется этих самых «глобальных гектаров», это называется «биоёмкостью» («biocapacity»),
— сколько «глобальных гектаров» требуется, чтобы обеспечить общее потребление населения страны, это называется «экологическим следом» («ecological footprint»).

После чего они делят «биоёмкость» на «экологический след» и умножают на 365. Это даёт так называемый «день экологического долга». Например, если «биоёмкость» некой страны Икс — миллион гектаров, а экологический след — полтора миллиона, то день экологического долга — 243-й день года, то есть 1 сентября.

Этот остроумный параметр прекрасно продаётся публике. Нарратив такой: до первого сентября жители страны Икс потребляют ресурсы, которые планета в состоянии возобновить, а после первого сентября они грабят природушку, забирая невозобновляемые ресурсы.

Есть и более простой параметр: поделить «экологический след» на «биоёмкость» и получить количество планет Земля, необходимое человечеству для поддержания своей жизни, если бы весь мир потреблял так, как рассматриваемая страна. В приведённом выше примере, для потребления на уровне страны Икс потребовалось бы полторы Земли.

Этот параметр тоже неплохо продаётся, но «день экологического долга» идеально ложится в парадигму западного чувства вины: после первого сентября само существование жителей страны Икс преступно. Каждый съедаемый ими бутерброд, каждая купленная ими одёжка, каждый метр, который они проехали на транспорте, каждая зарядка телефона, каждая сливаемая в унитаз говняха — всё это злодеяния против природы, ржавый зазубренный нож, втыкаемый в кровоточащую плоть истощённой планеты. Уже десятое сентября, а ты ещё не повесился на экологической конопляной верёвке, юзернейм? Где же твоя совесть, скотина ты этакая?

Цифры можно посмотреть на их сайте. Не очень понимаю, каким образом приросшая Сибирью Россия оказалась рядом с пустынной Саудовской Аравией, а Бразилия — с Алжиром, но не думаю, что эта загадка заслуживает усилий по её разгадыванию.

Критиковать это дичайшее шарлатанство желания у меня нет. В сети можно найти достаточно материалов на эту тему, не хочу повторяться. Если коротко, эта методология построена исключительно на натяжках и безудержной фантазии, она сравнивает несравнимые сущности, при этом полностью игнорирует наличную реальность, технологическое развитие и науку. Достаточно сказать, что они вообще не рассматривают поглощение углекислого газа океанами — это примерно как если бы астрономы в расчётах движения планет не учитывали Солнце.

[часть 2 из 2]

Тем не менее, это вполне мейнстримная штука, охотно цитируемая СМИ по всему миру.

День экологического долга для Швейцарии — 7 мая, т.е. по мнению шаманов из Global Footprint Network, почти 8 месяцев в году Швейцария обворовывает природу. Мириться с этим местные леваки, разумеется, никак не могли — и вынесли на народное голосование инициативу под названием «За ответственную экономику в планетарных границах» (или кратко «Umweltverantwortungsinitiative» — да, по-немецки это кратко).

Инициатива предлагала внести в конституцию положение, обязывающее конфедерацию и кантоны сделать так, чтобы, я цитирую, «экологическая нагрузка, вызванная потреблением в Швейцарии, не превышала планетарных пределов, измеренных в соответствии с величиной населения Швейцарии». Требовать вписать в конституцию концепцию «экологического следа» они не стали, однако «планетарные пределы» означают именно это, что недвусмысленно заявлено в пояснительном тексте (любая инициатива обязательно сопровождается подробным пояснением для голосующих).

На достижение этой цели — т.е. на перенос швейцарского «дня экологического долга» с 7 мая на 31 декабря — отводилось десять лет. Как именно надлежало добиваться поставленной цели, инициатива не уточняла: способы были оставлены на усмотрение правительства.

Единственный способ добиться снижения экологического долга — снизить потребление швейцарцев раза в три-четыре, при этом сохраняя тот же уровень экологической защиты, который имеется сейчас. Бедная, но чистая страна третьего мира с нищим, но экологически сознательным населением — такую мечту рисует воображение швейцарских леваков.

Населению эта мечта не понравилась, 70% проголосовали «против».

С одной стороны, можно радоваться: принятие инициативы означало бы такой удар для экономики, который она бы вряд ли выдержала. С другой стороны, количество людей, верящих в явное и давно опровергнутое шарлатанство приводит в ужас. Почти каждый третий. В нашей богоспасаемой местности таких нашлось 15%, зато в Цюрихе — 49%, а в Берне — и вовсе 58% (речь о городах, в одноимённых кантонах ситуация иная). Ну Берн — ладно, это сейчас настоящий левацкий инкубатор, но Цюриху я никогда не устану поражаться. Откуда это безумие в одном из самых высокообразованных городов мира?

Дело здесь, по-видимому, именно в том, что население Цюриха — это офисный планктон с огромными зарплатами. Эти люди понимают, что «зелёные» инициативы всегда повышают цены на товары и услуги, но их это не беспокоит, поскольку они уверены, что смогут себе позволить оплатить возросшие счета. Кроме того, западное чувство вины за своё благополучие в полной мере присутствует у этих много путешествующих людей, и единственный понятный им способ избавиться от этого дискомфорта — откупиться от него.

Таким образом, «зелёное» повышение цен для них — просто дополнительный налог, который они готовы платить, покупая убеждённость в собственной праведности. И не просто «готовы» — они требуют этого налога, потому что чувство вины начинает неприятно жечь в груди. Вот за это они и голосуют.

Разумеется, им не приходит в голову, что в разрушающейся экономике спрос на специалистов по маркетингу, финансовых консультантов и программистов может резко упасть. Ведь последние пару-тройку десятилетий всё было отлично — значит, так и должно быть всегда. Подобно тому, как электричество самозарождается в розетке, швейцарское благополучие самозарождается в стеклянно-бетонных цюрихских офисах. Разве может что-либо на это повлиять?

Пожилой немецко-швейцарский миллиардер Клаус-Михаэль Кюне решил подарить родному Гамбургу новый оперный театр.

Вообще-то оперный театр в Гамбурге есть. Располагается он в уродливом здании, построенном в 1955-м году в стиле, который немцы называют «послевоенным модерном» (Nachkriegsmoderne). Здания этого стиля — прямоугольные, бетонно-стеклянные, с огромными окнами. В СССР этот стиль был популярен в 1960-е — 1970-е годы: примерно так выглядели строившиеся в новых микрорайонах универсамы, дома культуры и школы. Оперный театр в такой «стекляшке» выглядит довольно позорно, поэтому желание миллиардера совершенно понятно.

Немецкие левые очень противятся проекту, и у них есть на то солиднейшая причина.

По замыслу спонсора, новый оперный театр должен быть построен в районе Baakenhöft на берегу Эльбы. В начале прошлого века, когда Германия пыталась играть в колониализм, в этом месте располагался порт, откуда немецких солдат отправляли в Намибию усмирять восставших аборигенов. В процессе изумительно зверского усмирения было уничтожено почти всё племя гереро, досталось и соседним племенам. Впоследствии это назвали первым геноцидом XX века.

По этой причине, как считает берлинская левацкая пресса, в районе Baakenhöft нельзя строить здания, предназначенные для развлечений, поскольку район исторически запятнан. Постройка в этом месте оперного театра, я цитирую, «закроет собой подлинное место геноцида», а это «противоречит заявленной цели серьезно разобраться с колониальным наследием города». Если уж и строить оперный театр в этом районе, то только с условием превращения его в некий мемориальный объект. А ещё лучше — построить не театр, а центр изучения германского колониализма.

Меня приводят в восторг люди, умеющие мыслить не так, как это делаю я. Мне непонятна когнитивная механика, приводящая человека к мысли, что порт, из которого солдат отправляли в Африку — это «место геноцида». Или как можно довоображаться до ассоциации оперного театра с колониальными зверствами. Однако мысли эти выражают вполне реальные люди, историки с докторскими степенями.

Гамбург вообще очень сильно озабочен собственной деколонизацией. У них там стоит совершенно чудовищный, во всех смыслах, памятник Бисмарку. Снести его жалко, но и оставлять этот символ империализма, не обгадив, невозможно. Они было решили модифицировать монумент таким образом, чтобы, не разрушая его, подчеркнуть своё несогласие с Бисмарком и его идеалами — иными словами, повесточно контекстуализировать Отто Фердинандовича. В 2023 году городские власти объявили конкурс на проект такой модификации.

Им накидали какой-то абсолютно безумной херни (полистайте брошюрку, кому любопытно — там с картинками), настолько бездарной, что победителя определить так и не получилось. Сейчас, вроде бы, решили ограничиться установкой информационных табличек, объясняющих бисмаркову зловредность — но это явно временно, поскольку левацкий гештальт не закрыт. В покое этого каменного монстра они точно не оставят.

С другой стороны, усатый дух Бисмарка немцев в покое тоже никогда не оставит. Ещё посмотрим, кто там кого законтекстуализирует.

При всём шутовстве дискуссий, с подачи Трампа сотрясающих западную политику, невозможно удержаться от соблазна за всем этим понаблюдать.

Это как низкобюджетный слэшер без сюжета, но с реками бутафорской крови и неистовой озвучкой, который включаешь случайно, без намерения смотреть — и внезапно для себя обнаруживаешь, что досмотрел уже до середины. Трэш обладает странным гипнотическим обаянием, связанным с прячущейся в глубинных слоях нашего сознания миоценовой обезьяной, укутанной толстым слоем всевозможных табу, но периодически эти слои прогрызающей.

В компании с обезьяной, за трампо[манией/фобией] наблюдает обитатель верхнего геологического горизонта — пятнадцатилетний комсомолец, готовый до хрипоты спорить о пределах свободы. Живейший отклик у комсомольца вызвала дискуссия американского вице-президента Вэнса, говорившего о голом короле в зале, полном голых людей с нашитыми прямо на кожу погонами, и немецкого министра обороны Писториуса, известного своей убеждённостью в том, что лучший аргумент против альтернативной точки зрения — это её запрет.

Есть такая популярная страшилка, на которую ссылается содержательная часть выступления Писториуса: свобода, даруемая демократией, выпускает на волю тёмные силы, и если этим силам не противостоять, они разрушат демократию. В пример, повинуясь закону Годвина, обычно приводят Гитлера, пришедшего к власти в результате вполне демократических процедур, а затем стремительно обессмыслившего и упразднившего последние. Поэтому, как считают в Евросовке, демократия должна уметь защищаться от тех, кто использует её не по евросовковым правилам. Защищаться — значит запрещать.

Эту манипулятивную чушь могут проповедовать либо невежды, либо пропагандисты.

Гитлеровская партия хорошо выступала на частых парламентских выборах (37% и 33% в 1932-м году, 44% в 1933-м) совсем не потому, что это было можно.

В Норвегии, например, тоже было можно, но нацисты Видкуна Квислинга ни в 1933-м, ни в 1936-м не получили ни одного места в тамошнем Стортинге. Как и в Швеции, где было несколько бодрых нацистских партий, но до Риксдага добрались только условно пронацистские социалисты Нильса Флюга, да и те даже 5% не набрали. Прочие евро-нацистские партии в демократических странах, где «было можно», типа Британского союза фашистов или Национал-социалистического движения Нидерландов, тоже не имели серьёзных парламентских перспектив, ну а приход к власти Муссолини и Франко к парламентской деятельности отношения не имел.

Гитлера к власти привела не открытость немецкой парламентской системы, а послевоенный реваншизм и серия экономических кризисов (в 1923 году за доллар давали больше 4 триллионов марок, а в 1933 году в 65-миллионной стране насчитывалось более 6 миллионов безработных). Запрет гитлеровской партии не решил бы этих проблем, а просто заставил бы нацистов сменить имя и логотип.

При этом сам по себе приход Гитлера к власти ещё не был катастрофой. Перелом произошёл в 1935 году, когда Германия денонсировала Версальский договор, возобновила призыв в армию и начала открыто готовится к войне. Единственной разумной реакцией на это был бы ввод англо-французских войск в Германию, но вместо этого Англия, не поставив в известность союзников и Лигу Наций, заключила с Германией сепаратное соглашение, по которому немцам позволялось строить столько военных кораблей, сколько их верфи в принципе могли осилить. Соглашение это по сути узаконило выход Германии из Версальского договора при явной британской поддержке, что воодушевило Гитлера и определило его следующие шаги.

Таким образом, самая страшная в истории человечества война случилась из-за того, что британцы, мечтавшие о войне СССР с Германией, вплоть до 1939 года умело поддерживали гитлеровский реваншизм. Заигравшаяся в свободу в начале 1930-х немецкая демократия здесь совершенно не при чём.

Правда, любезнейший Писториус, в том, что свобода мнений никогда не приводила к власти злодеев, но в истории не было ни одного злодея, не боявшегося свободы мнений. Впрочем, тебе ли этого не знать…