РОДИТЕЛЕЙ ВОЛОДИН не помнил, мать умерла рано, отец женился, пятилетнего мальчика взяли к себе родственники из Москвы. «Я влачил ничтожное существование прохиндея. Мои родственники даже не знали, есть у меня день рождения или нет. В школе я униженно получал помощь на неимущих - покупали ботинки, пальто. Когда ходили смотреть “Чапаева”, за меня скидывались по десять копеек <…> В шестом классе меня исключили из пионеров. В лагере над кроватью я повесил фото своего любимого артиста Качалова. Вожатый возмутился: это что еще за личность в широкополой шляпе с кольцом на руке? Повесил бы Буденного или Ворошилова!.. И надо мной устроили суд, на линейке сняли с меня галстук. Начальник лагеря грозно кричал: “Мы таких в девятнадцатом году расстреливали!”». Мальчишку заставили под барабанную дробь пройти сквозь строй и выгнали из пионеров. Возвращаться к родственникам боялся, две недели ночевал на чердаке с воришками.
Поступил в МАИ, через полгода бросил, окончил учительские курсы, год преподавал русский язык и литературу в деревенской школе, но выгнали и оттуда, а заодно и из комсомола - читал детям стихи Есенина. Он поступает в ГИТИС на театроведческий, но вскоре начинается война. Был связистом и сапером, участвовал в боях на Западном и Белорусском фронтах, дважды ранен, награжден орденом и медалями.
«В одной из атак под Ржевом рухнул в черную воронку. На меня повалились солдаты. Лежу, дышать нечем, только шепчу: слезьте, ребята, слезьте. Оказалось, что на мне лежали трупы, а я “заработал” осколок чуть ли не в самое сердце. Еще одно ранение получил в 44-м. Пуля прошла между ребер и завязла в легком <…> Тяготы войны я переносил терпеливо, как интеллигентный человек. Стыдился быть хуже кого-нибудь другого» Про войну он не написал ни одной пьесы: «Тошно было видеть спектакли о войне. К примеру, это: стук каблуков, кирзовых сапог по деревянным доскам сцены. А где – глина, снег, болота?..<…> эти раны, сквозные и проникающие, внутренности, раскиданные по снегу»
Тяга к спиртному, которой он никогда не скрывал, появилась с фронтовыми сто грамм, их доставляли на количество личного состава до потерь, после боя могло получиться до пятисот на одного рядового. Книгу воспоминаний он так и назвал «Записки нетрезвого человека». «За несколько дней до призыва в 1941-м раздался телефонный звонок. Милый, умный женский голос предложил встретиться, познакомиться. Мое воображение нарисовало прекрасную девушку, и я, испугавшись, от встречи отказался. “Я для вас неподходящая кандидатура”, - прорывался из меня комплекс. “Да вы не волнуйтесь, я тоже маленькая, серенькая”, — умно успокаивала она меня... Пять дней мы провели вместе. На шестой мне уходить в армию. Провожала меня она одна. Все вокруг плакали, все, кроме моей девушки. “Видишь, какая у тебя будет бесчувственная жена”», — засмеялась она. Последнюю фразу мы хорошо помним в «Пяти вечерах».
Он говорил, что «Пять вечеров» - это сказка о «Снежной королеве», женщина ищет мужчину, как Герда искала своего Кая, пока не нашла его. «Все мужчины в моих пьесах - это я. История “Пяти вечеров” - моя собственная. И “Осенний марафон” про меня. Бузыкин, который мечется между двумя женщинами, который делает что-то для бездарной Варвары, потому что не может ей отказать, увы, тоже я...» После демобилизации поступил на сценарный факультет ВГИКа. И вот тут проявилась фантастическая скромность гениального писателя.
Он единственный в мире драматург, который уговаривал режиссеров не ставить его пьесы. Михалкова, решившего снимать «Пять вечеров», молил: «Не позорьте себя, не позорьте меня!»
Когда в БДТ поставили «Пять вечеров», стоял у входа, раздавал контрамарки знакомым и смущаясь произносил: «Не стоит смотреть, это случайная, маленькая пьеса, не получилось…»; А в ответ на предложение Михаила Ромма написать совместный сценарий - терзаясь сбежал в Ленинград: «…Мысль о том, чтобы стать соавтором самого Ромма, была для меня кощунственной.»
Последние годы жизни провел с женой в своей квартире в Петербурге, в разных комнатах.
РОДИТЕЛЕЙ ВОЛОДИН не помнил, мать умерла рано, отец женился, пятилетнего мальчика взяли к себе родственники из Москвы. «Я влачил ничтожное существование прохиндея. Мои родственники даже не знали, есть у меня день рождения или нет. В школе я униженно получал помощь на неимущих - покупали ботинки, пальто. Когда ходили смотреть “Чапаева”, за меня скидывались по десять копеек <…> В шестом классе меня исключили из пионеров. В лагере над кроватью я повесил фото своего любимого артиста Качалова. Вожатый возмутился: это что еще за личность в широкополой шляпе с кольцом на руке? Повесил бы Буденного или Ворошилова!.. И надо мной устроили суд, на линейке сняли с меня галстук. Начальник лагеря грозно кричал: “Мы таких в девятнадцатом году расстреливали!”». Мальчишку заставили под барабанную дробь пройти сквозь строй и выгнали из пионеров. Возвращаться к родственникам боялся, две недели ночевал на чердаке с воришками.
Поступил в МАИ, через полгода бросил, окончил учительские курсы, год преподавал русский язык и литературу в деревенской школе, но выгнали и оттуда, а заодно и из комсомола - читал детям стихи Есенина. Он поступает в ГИТИС на театроведческий, но вскоре начинается война. Был связистом и сапером, участвовал в боях на Западном и Белорусском фронтах, дважды ранен, награжден орденом и медалями.
«В одной из атак под Ржевом рухнул в черную воронку. На меня повалились солдаты. Лежу, дышать нечем, только шепчу: слезьте, ребята, слезьте. Оказалось, что на мне лежали трупы, а я “заработал” осколок чуть ли не в самое сердце. Еще одно ранение получил в 44-м. Пуля прошла между ребер и завязла в легком <…> Тяготы войны я переносил терпеливо, как интеллигентный человек. Стыдился быть хуже кого-нибудь другого» Про войну он не написал ни одной пьесы: «Тошно было видеть спектакли о войне. К примеру, это: стук каблуков, кирзовых сапог по деревянным доскам сцены. А где – глина, снег, болота?..<…> эти раны, сквозные и проникающие, внутренности, раскиданные по снегу»
Тяга к спиртному, которой он никогда не скрывал, появилась с фронтовыми сто грамм, их доставляли на количество личного состава до потерь, после боя могло получиться до пятисот на одного рядового. Книгу воспоминаний он так и назвал «Записки нетрезвого человека». «За несколько дней до призыва в 1941-м раздался телефонный звонок. Милый, умный женский голос предложил встретиться, познакомиться. Мое воображение нарисовало прекрасную девушку, и я, испугавшись, от встречи отказался. “Я для вас неподходящая кандидатура”, - прорывался из меня комплекс. “Да вы не волнуйтесь, я тоже маленькая, серенькая”, — умно успокаивала она меня... Пять дней мы провели вместе. На шестой мне уходить в армию. Провожала меня она одна. Все вокруг плакали, все, кроме моей девушки. “Видишь, какая у тебя будет бесчувственная жена”», — засмеялась она. Последнюю фразу мы хорошо помним в «Пяти вечерах».
Он говорил, что «Пять вечеров» - это сказка о «Снежной королеве», женщина ищет мужчину, как Герда искала своего Кая, пока не нашла его. «Все мужчины в моих пьесах - это я. История “Пяти вечеров” - моя собственная. И “Осенний марафон” про меня. Бузыкин, который мечется между двумя женщинами, который делает что-то для бездарной Варвары, потому что не может ей отказать, увы, тоже я...» После демобилизации поступил на сценарный факультет ВГИКа. И вот тут проявилась фантастическая скромность гениального писателя.
Он единственный в мире драматург, который уговаривал режиссеров не ставить его пьесы. Михалкова, решившего снимать «Пять вечеров», молил: «Не позорьте себя, не позорьте меня!»
Когда в БДТ поставили «Пять вечеров», стоял у входа, раздавал контрамарки знакомым и смущаясь произносил: «Не стоит смотреть, это случайная, маленькая пьеса, не получилось…»; А в ответ на предложение Михаила Ромма написать совместный сценарий - терзаясь сбежал в Ленинград: «…Мысль о том, чтобы стать соавтором самого Ромма, была для меня кощунственной.»
Последние годы жизни провел с женой в своей квартире в Петербурге, в разных комнатах.
BY Лариса Бравицкая
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Founder Pavel Durov says tech is meant to set you free In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation.
from us
