Еще один некролог: отошел к Богу замечательный иконописец Константин Золотарев. Он родом из Челябинска, но я никогда о нем не слышал, узнал только сейчас. Это большое упущение.
Мастер помимо икон и фресок писал картины в стилистике строгой византийской иконописи. Его работа, где Христос общается с гопниками, просто невероятна. От нее обдает жаром, как из печки, ей можно греть замерзшие руки.
Константин учился в 1990-е в челябинском художественном училище на проспекте Победы, у Теплотеха. Это был один из самых криминальных районов. Чуть позже, году в 2006-м, я снимал квартиру в пропахшей корвалолом хрущевке прямо позади училища. Неподалеку стоял и наш третий корпус ЧелГУ с гуманитариями — филологами, историками и журналистами.
Константин мог спокойно выйти на улицу из училища и как Караваджо писать с натуры персонажей для свой удивительной парсуны. На корточках у магазина всегда сидели пацаны в монструозных восьмиклинках, надетых на стриженные под ноль головы и плевали сквозь зубы. Рядом — в подземном переходе — пахло цветами, как на кладбище и подгоревшим маслом. Там ошивались юркие, худощавые гопники. Они называли проходящих мимо студентов "зёма" и стреляли у них сигареты. На остановке трамвая постоянно чего-то ждали какие-то печальные люди с потухшими глазами, в бесформенных спортивных костюмах. Мне казалось они просто так там стоят и в реальности никогда и никуда не уезжают.
Я видел этих людей каждый день и в какой-то момент перестал их отличать от себя самого.
И всех их Господь созывает на пир! Христос сходит с 14-го трамвая на остановке "Теплотехнический институт", медленно идет по трамвайным рельсам в сторону Ленинградского моста и всех-всех зовет.
И вагоноважатого, и пьяненького пацана со смятой полторашкой пива "Уральский мастер. Крепкое" в руке, и худого малолетку с бритой головой в мелких шрамах, словно и на него тоже надевали терновый венец, и, может быть, какого-нибудь экзальтированного студента журфака в стоптанных, разбитых "Камелотах".
И вот они уже сидят на теплотрассе и каковы их лица! Константин мастерски передал эмоции: кто-то с вызовом отворачивается, кто-то сомневается, кто-то читает писание, будто сверятся с текстом, а кто-то внимает. Это евангельская притча про "званных и избранных", написанная в декорациях районов-кварталов, под кроной тополя с ветвями-обрубками.
А самое главное, что так и есть. Бог зовет всех. Может быть, горемык особенно громко. Стучит в двери, сходит с трамвая, просто стоит рядом, слушает твое сердце и ждет, когда дверь приоткроется хотя бы на сантиметр.
Мне доподлинно известно, что у многих персонажей с парсуны Золотарева двери распахнулись настежь, а некоторые, возможно, и во святых.
Чудесная работа. Царствие небесное р.б. Константину. Я думаю, что и он сам был на этом пиру у теплотрассы, да так на нем и остался.
Мастер помимо икон и фресок писал картины в стилистике строгой византийской иконописи. Его работа, где Христос общается с гопниками, просто невероятна. От нее обдает жаром, как из печки, ей можно греть замерзшие руки.
Константин учился в 1990-е в челябинском художественном училище на проспекте Победы, у Теплотеха. Это был один из самых криминальных районов. Чуть позже, году в 2006-м, я снимал квартиру в пропахшей корвалолом хрущевке прямо позади училища. Неподалеку стоял и наш третий корпус ЧелГУ с гуманитариями — филологами, историками и журналистами.
Константин мог спокойно выйти на улицу из училища и как Караваджо писать с натуры персонажей для свой удивительной парсуны. На корточках у магазина всегда сидели пацаны в монструозных восьмиклинках, надетых на стриженные под ноль головы и плевали сквозь зубы. Рядом — в подземном переходе — пахло цветами, как на кладбище и подгоревшим маслом. Там ошивались юркие, худощавые гопники. Они называли проходящих мимо студентов "зёма" и стреляли у них сигареты. На остановке трамвая постоянно чего-то ждали какие-то печальные люди с потухшими глазами, в бесформенных спортивных костюмах. Мне казалось они просто так там стоят и в реальности никогда и никуда не уезжают.
Я видел этих людей каждый день и в какой-то момент перестал их отличать от себя самого.
И всех их Господь созывает на пир! Христос сходит с 14-го трамвая на остановке "Теплотехнический институт", медленно идет по трамвайным рельсам в сторону Ленинградского моста и всех-всех зовет.
И вагоноважатого, и пьяненького пацана со смятой полторашкой пива "Уральский мастер. Крепкое" в руке, и худого малолетку с бритой головой в мелких шрамах, словно и на него тоже надевали терновый венец, и, может быть, какого-нибудь экзальтированного студента журфака в стоптанных, разбитых "Камелотах".
И вот они уже сидят на теплотрассе и каковы их лица! Константин мастерски передал эмоции: кто-то с вызовом отворачивается, кто-то сомневается, кто-то читает писание, будто сверятся с текстом, а кто-то внимает. Это евангельская притча про "званных и избранных", написанная в декорациях районов-кварталов, под кроной тополя с ветвями-обрубками.
А самое главное, что так и есть. Бог зовет всех. Может быть, горемык особенно громко. Стучит в двери, сходит с трамвая, просто стоит рядом, слушает твое сердце и ждет, когда дверь приоткроется хотя бы на сантиметр.
Мне доподлинно известно, что у многих персонажей с парсуны Золотарева двери распахнулись настежь, а некоторые, возможно, и во святых.
Чудесная работа. Царствие небесное р.б. Константину. Я думаю, что и он сам был на этом пиру у теплотрассы, да так на нем и остался.
group-telegram.com/Drugsitny/942
Create:
Last Update:
Last Update:
Еще один некролог: отошел к Богу замечательный иконописец Константин Золотарев. Он родом из Челябинска, но я никогда о нем не слышал, узнал только сейчас. Это большое упущение.
Мастер помимо икон и фресок писал картины в стилистике строгой византийской иконописи. Его работа, где Христос общается с гопниками, просто невероятна. От нее обдает жаром, как из печки, ей можно греть замерзшие руки.
Константин учился в 1990-е в челябинском художественном училище на проспекте Победы, у Теплотеха. Это был один из самых криминальных районов. Чуть позже, году в 2006-м, я снимал квартиру в пропахшей корвалолом хрущевке прямо позади училища. Неподалеку стоял и наш третий корпус ЧелГУ с гуманитариями — филологами, историками и журналистами.
Константин мог спокойно выйти на улицу из училища и как Караваджо писать с натуры персонажей для свой удивительной парсуны. На корточках у магазина всегда сидели пацаны в монструозных восьмиклинках, надетых на стриженные под ноль головы и плевали сквозь зубы. Рядом — в подземном переходе — пахло цветами, как на кладбище и подгоревшим маслом. Там ошивались юркие, худощавые гопники. Они называли проходящих мимо студентов "зёма" и стреляли у них сигареты. На остановке трамвая постоянно чего-то ждали какие-то печальные люди с потухшими глазами, в бесформенных спортивных костюмах. Мне казалось они просто так там стоят и в реальности никогда и никуда не уезжают.
Я видел этих людей каждый день и в какой-то момент перестал их отличать от себя самого.
И всех их Господь созывает на пир! Христос сходит с 14-го трамвая на остановке "Теплотехнический институт", медленно идет по трамвайным рельсам в сторону Ленинградского моста и всех-всех зовет.
И вагоноважатого, и пьяненького пацана со смятой полторашкой пива "Уральский мастер. Крепкое" в руке, и худого малолетку с бритой головой в мелких шрамах, словно и на него тоже надевали терновый венец, и, может быть, какого-нибудь экзальтированного студента журфака в стоптанных, разбитых "Камелотах".
И вот они уже сидят на теплотрассе и каковы их лица! Константин мастерски передал эмоции: кто-то с вызовом отворачивается, кто-то сомневается, кто-то читает писание, будто сверятся с текстом, а кто-то внимает. Это евангельская притча про "званных и избранных", написанная в декорациях районов-кварталов, под кроной тополя с ветвями-обрубками.
А самое главное, что так и есть. Бог зовет всех. Может быть, горемык особенно громко. Стучит в двери, сходит с трамвая, просто стоит рядом, слушает твое сердце и ждет, когда дверь приоткроется хотя бы на сантиметр.
Мне доподлинно известно, что у многих персонажей с парсуны Золотарева двери распахнулись настежь, а некоторые, возможно, и во святых.
Чудесная работа. Царствие небесное р.б. Константину. Я думаю, что и он сам был на этом пиру у теплотрассы, да так на нем и остался.
Мастер помимо икон и фресок писал картины в стилистике строгой византийской иконописи. Его работа, где Христос общается с гопниками, просто невероятна. От нее обдает жаром, как из печки, ей можно греть замерзшие руки.
Константин учился в 1990-е в челябинском художественном училище на проспекте Победы, у Теплотеха. Это был один из самых криминальных районов. Чуть позже, году в 2006-м, я снимал квартиру в пропахшей корвалолом хрущевке прямо позади училища. Неподалеку стоял и наш третий корпус ЧелГУ с гуманитариями — филологами, историками и журналистами.
Константин мог спокойно выйти на улицу из училища и как Караваджо писать с натуры персонажей для свой удивительной парсуны. На корточках у магазина всегда сидели пацаны в монструозных восьмиклинках, надетых на стриженные под ноль головы и плевали сквозь зубы. Рядом — в подземном переходе — пахло цветами, как на кладбище и подгоревшим маслом. Там ошивались юркие, худощавые гопники. Они называли проходящих мимо студентов "зёма" и стреляли у них сигареты. На остановке трамвая постоянно чего-то ждали какие-то печальные люди с потухшими глазами, в бесформенных спортивных костюмах. Мне казалось они просто так там стоят и в реальности никогда и никуда не уезжают.
Я видел этих людей каждый день и в какой-то момент перестал их отличать от себя самого.
И всех их Господь созывает на пир! Христос сходит с 14-го трамвая на остановке "Теплотехнический институт", медленно идет по трамвайным рельсам в сторону Ленинградского моста и всех-всех зовет.
И вагоноважатого, и пьяненького пацана со смятой полторашкой пива "Уральский мастер. Крепкое" в руке, и худого малолетку с бритой головой в мелких шрамах, словно и на него тоже надевали терновый венец, и, может быть, какого-нибудь экзальтированного студента журфака в стоптанных, разбитых "Камелотах".
И вот они уже сидят на теплотрассе и каковы их лица! Константин мастерски передал эмоции: кто-то с вызовом отворачивается, кто-то сомневается, кто-то читает писание, будто сверятся с текстом, а кто-то внимает. Это евангельская притча про "званных и избранных", написанная в декорациях районов-кварталов, под кроной тополя с ветвями-обрубками.
А самое главное, что так и есть. Бог зовет всех. Может быть, горемык особенно громко. Стучит в двери, сходит с трамвая, просто стоит рядом, слушает твое сердце и ждет, когда дверь приоткроется хотя бы на сантиметр.
Мне доподлинно известно, что у многих персонажей с парсуны Золотарева двери распахнулись настежь, а некоторые, возможно, и во святых.
Чудесная работа. Царствие небесное р.б. Константину. Я думаю, что и он сам был на этом пиру у теплотрассы, да так на нем и остался.
BY Друг ситный
Share with your friend now:
group-telegram.com/Drugsitny/942