Не секрет, что я помогаю украинским военнопленным уже больше года. Сегодня мне нужна ваша помощь, друзья. Настроение у ребят сейчас, мягко говоря, так себе. У многих это будет уже третье Рождество в плену — третье Рождество вдали от дома, семьи, детей. Они украшают ёлки в тюремном дворе бумажными снежинками. Немного мандаринов или что-то вкусное можно купить в лагерных киосках. Для этого нужны деньги на личных счетах.
Зима. Холод. Самый частый запрос — термобельё и тёплые носки. Казалось бы, такие простые вещи, но для них — это спасение.
Сейчас у меня на руках десятки запросов на переводы и посылки в тюрьмы. И я должна признаться: несмотря на все усилия, я одна не справляюсь. Это тяжело говорить, но я не могу помочь всем.
Впервые открываю сбор. Чтобы вы понимали масштаб: максимальная сумма, которую может потратить пленный на продукты в месяц, — 8-10 тысяч рублей (80-100 евро). Одна посылка обходится примерно в 60 тысяч рублей. Это большая сумма, особенно если учитывать, что я пытаюсь поддержать хотя бы 50 человек из 500, кто сейчас на связи.
Мне действительно нужна ваша помощь. Любая сумма будет важна. Если решите помочь, пожалуйста, укажите в комментарии к переводу «Donate POW».
Я отчитаюсь обо всех расходах в своём телеграм-канале.
Важно: если вы находитесь в России, прошу не переводить средства — это может быть небезопасно.
Для тех, кто уехал, но у кого остались рубли, есть реквизиты Т-банка: 5536910011193572, Samariddin R. В евро: LT363500010012250679, Anastasiia Shevchenko, Paysera
Не секрет, что я помогаю украинским военнопленным уже больше года. Сегодня мне нужна ваша помощь, друзья. Настроение у ребят сейчас, мягко говоря, так себе. У многих это будет уже третье Рождество в плену — третье Рождество вдали от дома, семьи, детей. Они украшают ёлки в тюремном дворе бумажными снежинками. Немного мандаринов или что-то вкусное можно купить в лагерных киосках. Для этого нужны деньги на личных счетах.
Зима. Холод. Самый частый запрос — термобельё и тёплые носки. Казалось бы, такие простые вещи, но для них — это спасение.
Сейчас у меня на руках десятки запросов на переводы и посылки в тюрьмы. И я должна признаться: несмотря на все усилия, я одна не справляюсь. Это тяжело говорить, но я не могу помочь всем.
Впервые открываю сбор. Чтобы вы понимали масштаб: максимальная сумма, которую может потратить пленный на продукты в месяц, — 8-10 тысяч рублей (80-100 евро). Одна посылка обходится примерно в 60 тысяч рублей. Это большая сумма, особенно если учитывать, что я пытаюсь поддержать хотя бы 50 человек из 500, кто сейчас на связи.
Мне действительно нужна ваша помощь. Любая сумма будет важна. Если решите помочь, пожалуйста, укажите в комментарии к переводу «Donate POW».
Я отчитаюсь обо всех расходах в своём телеграм-канале.
Важно: если вы находитесь в России, прошу не переводить средства — это может быть небезопасно.
Для тех, кто уехал, но у кого остались рубли, есть реквизиты Т-банка: 5536910011193572, Samariddin R. В евро: LT363500010012250679, Anastasiia Shevchenko, Paysera
So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from ca
