Далее приступаем сразу к двум книгам.
Сенека, Нравственные письма к Луцилию. Это сборник более чем 100 (CXXIV, если хотите) писем философа и поэта Сенеки своему другу Луцилию. Чтение это должно быть очень вдумчивым, с таким нельзя торопиться, поэтому параллельно будем осваивать сочинение Эрнеста фонъ Гессе-Вартега
Япония и Японцы. Жизнь нравы и обычаи современной Японии. Для нас Япония в этой книге уже не очень современная (это перевод второго издания 1904 года), но тем интереснее.
Сенека, Нравственные письма к Луцилию. Это сборник более чем 100 (CXXIV, если хотите) писем философа и поэта Сенеки своему другу Луцилию. Чтение это должно быть очень вдумчивым, с таким нельзя торопиться, поэтому параллельно будем осваивать сочинение Эрнеста фонъ Гессе-Вартега
Япония и Японцы. Жизнь нравы и обычаи современной Японии. Для нас Япония в этой книге уже не очень современная (это перевод второго издания 1904 года), но тем интереснее.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Гекатон говорит: «Я укажу приворотное средство без всяких снадобий, без трав, без заклинаний знахарки. Если хочешь, чтобы тебя любили, — люби».
Сенека. Нравственные письма к Луцилию.
Сенека. Нравственные письма к Луцилию.
Сочинение «Япония и японцы» начинается с предисловия редактора Д. И. Шрейдера.
В предисловии редактор отдает разные почести автору, немцу Эрнсту Гессе-Вартегу. Но вместе с тем, позволяет себе с ним не согласиться в отдельных моментах.
Здесь очень интересные рассуждения о том, как европейцы формируют образ Японии. Редактор (тоже немец, но наш) заявляет, что Гессе-Вартег вслед за англичанином Гарри Парксом повторяет тезис о том, что японцы добились колоссальных успехов в модернизации исключительно ввиду своей подражательности. В его понимании, культурные, экономические и политические достижения Японии можно объяснить через «джіуджутсу — искусство борьбы слабого с сильным, искусство покорения подчинением».
Далее Дмитрий Шрейдер вспоминает историю Дальнего Востока, столкновение его с Европой, за которым Япония наблюдала, и из которого извлекла уроки.
Как бы то ни было, интересна сама дискуссия двух европейцев, их попытки объяснить стремительную модернизацию восточной страны.
В предисловии редактор отдает разные почести автору, немцу Эрнсту Гессе-Вартегу. Но вместе с тем, позволяет себе с ним не согласиться в отдельных моментах.
Здесь очень интересные рассуждения о том, как европейцы формируют образ Японии. Редактор (тоже немец, но наш) заявляет, что Гессе-Вартег вслед за англичанином Гарри Парксом повторяет тезис о том, что японцы добились колоссальных успехов в модернизации исключительно ввиду своей подражательности. В его понимании, культурные, экономические и политические достижения Японии можно объяснить через «джіуджутсу — искусство борьбы слабого с сильным, искусство покорения подчинением».
Далее Дмитрий Шрейдер вспоминает историю Дальнего Востока, столкновение его с Европой, за которым Япония наблюдала, и из которого извлекла уроки.
Как бы то ни было, интересна сама дискуссия двух европейцев, их попытки объяснить стремительную модернизацию восточной страны.
Увлекательнейшее чтиво. Прочитал пока 22 страницы, а впечатлений на целый вагон.
Пересказывать всё — не хватит лимита по символам, да и бессмысленно. Всем очень рекомендую почитать самостоятельно, несмотря на язык, читается очень легко (умели же!).
Приведу только очень показательный фрагмент. Европеец садится в повозку рикши и рассказывает, что видит вокруг. Никакой соевой политкорректности, никакого сопливого культурного релятивизма.
Всё сравнивается с Европой и ее обычаями, все, хоть сколько-то отличающееся, заносится на бумагу. Больше всего немца в Нагасаки поражает — наберите воздуха — что всё выглядит чисто по-японски.
Из книги Эрнста Гессе-Вартега «Япония и японцы».
Пересказывать всё — не хватит лимита по символам, да и бессмысленно. Всем очень рекомендую почитать самостоятельно, несмотря на язык, читается очень легко (умели же!).
Приведу только очень показательный фрагмент. Европеец садится в повозку рикши и рассказывает, что видит вокруг. Никакой соевой политкорректности, никакого сопливого культурного релятивизма.
Всё сравнивается с Европой и ее обычаями, все, хоть сколько-то отличающееся, заносится на бумагу. Больше всего немца в Нагасаки поражает — наберите воздуха — что всё выглядит чисто по-японски.
Из книги Эрнста Гессе-Вартега «Япония и японцы».
В комментариях попросили ссылку на сочинение «Япония и японцы». Обычно я достаю книги в разных злачных местах, но эту можно почитать или скачать на сайте Национальной Электронной Библиотеки: https://rusneb.ru/catalog/000201_000010_BJVVV1103781/
rusneb.ru - Национальная электронная библиотека
Япония и японцы: Жизнь, нравы и обычаи современной Японии - Гессе-Вартег Эрнест фон
Япония и японцы: Жизнь, нравы и обычаи современной Японии — Гессе-Вартег Эрнест фон, V, 283 с., илл., 28 л. илл., 1 карта. (1902). Место хранения оригинала - Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы (ВГБИЛ) им. М. И. Рудомино. Код оцифрованного…
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Беда глупости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала.
Сенека. Нравственные письма к Луцилию.
Сенека. Нравственные письма к Луцилию.
Буддизм для чайников.
Наткнулся на эпатажные книги по дзенскому буддизму от некоего Брэда Ворнера. Выглядит немного отвратительно.
"Сядь и заткнись: панк-рок-комментарии о Будде, Боге, Истине, Сексе, Смерти и Сокровищница глаза истинной дхармы Догена"
"Не будьте придурком и другие практические советы от Догэна, величайшего мастера дзен в Японии: радикальный, но почтительный пересказ "Сокровищницы глаза истинной дхармы" Догена"
"Дзен, завернутый в карму, окунутый в шоколад"
Наткнулся на эпатажные книги по дзенскому буддизму от некоего Брэда Ворнера. Выглядит немного отвратительно.
"Сядь и заткнись: панк-рок-комментарии о Будде, Боге, Истине, Сексе, Смерти и Сокровищница глаза истинной дхармы Догена"
"Не будьте придурком и другие практические советы от Догэна, величайшего мастера дзен в Японии: радикальный, но почтительный пересказ "Сокровищницы глаза истинной дхармы" Догена"
"Дзен, завернутый в карму, окунутый в шоколад"
Японская женщина
Знакомство с женщинами в Японии (а что может быть интереснее?) гораздо менее затруднительно, чем в других восточных странах. Там, где господствует ислам, женщин прячут и оберегают так тщательно, что ни один посторонний мужчина не может их видеть; в Индии они скрываются в "ценанахъ"; в Китае женщины высших классов сидят за высокими обсодными стенами своих обширных квартир; в Корее они, при приближении постороннего мужчины, закрывают себе лицо или убегают. Таким образом, путешественник имеет возможность познакомиться там только с одной половиной населения — мужской.
В Японии же всё иначе. Этим островитянам совсем незнакомы гаремы и "ценаны", и женщины у них не стеснены в своих движениях. Их лица не скрываются ни под головными платками, ни под вуалью. Здесь происходит даже нечто совсем обратное: вместо того, чтобы скрываться эти очаровательные особы иногда даже слишком бросаются в глаза. Японский язык далеко не так труден, как у других народов, а общение с иностранцами им так же доступно, как со своими соотечественниками-мужчинами.
Но даже для того, кто не хочет взять на себя труд изучить звучный и симпатичный язык японцев, жизнь здешней женщины легко доступна наблюдению во всех мельчайших подробностях. И это вовсе не потому, что японцы сами, или их жены, чересчур откровенны; наоборот, они также несообщительны, как и другие восточные народы, но семейная жизнь в Японии вся, как на ладони. В уличной жизни, во время поездок женщины играют такую же роль, как мужчины, и всякий, кто посетил Японию летом, мог видеть через открытые весь день домики с садами и двориками всю домашнюю жизнь японской семьи.
Эрнест Гессе-Вартег. "Япония и японцы". 1902 г.
Знакомство с женщинами в Японии (а что может быть интереснее?) гораздо менее затруднительно, чем в других восточных странах. Там, где господствует ислам, женщин прячут и оберегают так тщательно, что ни один посторонний мужчина не может их видеть; в Индии они скрываются в "ценанахъ"; в Китае женщины высших классов сидят за высокими обсодными стенами своих обширных квартир; в Корее они, при приближении постороннего мужчины, закрывают себе лицо или убегают. Таким образом, путешественник имеет возможность познакомиться там только с одной половиной населения — мужской.
В Японии же всё иначе. Этим островитянам совсем незнакомы гаремы и "ценаны", и женщины у них не стеснены в своих движениях. Их лица не скрываются ни под головными платками, ни под вуалью. Здесь происходит даже нечто совсем обратное: вместо того, чтобы скрываться эти очаровательные особы иногда даже слишком бросаются в глаза. Японский язык далеко не так труден, как у других народов, а общение с иностранцами им так же доступно, как со своими соотечественниками-мужчинами.
Но даже для того, кто не хочет взять на себя труд изучить звучный и симпатичный язык японцев, жизнь здешней женщины легко доступна наблюдению во всех мельчайших подробностях. И это вовсе не потому, что японцы сами, или их жены, чересчур откровенны; наоборот, они также несообщительны, как и другие восточные народы, но семейная жизнь в Японии вся, как на ладони. В уличной жизни, во время поездок женщины играют такую же роль, как мужчины, и всякий, кто посетил Японию летом, мог видеть через открытые весь день домики с садами и двориками всю домашнюю жизнь японской семьи.
Эрнест Гессе-Вартег. "Япония и японцы". 1902 г.
В складках оби японка прячет множество мелочей, которые всегда должны быть у нее под рукой, а то, что не помещается в оби, кладется в широкие мешкообразные рукава кимоно. Тут и мягкие бумажки, употребляемые вместо носовых платков, затем трубка, мешочек для табаку и коробка спичек. Японки страстные курильщицы и ежеминутно вынимают свои крохотные трубки с головками величиною в наперсток и черенком длиною в карандашик, чтобы покурить. Кроме того, в этих своеобразных карманах масса принадлежностей туалета, как, например, гребень, иголки, пудреница, ящичек с румянами, карандашик для подведения бровей, маленькое зеркальце и, наконец, самая необходимая принадлежность туалета — бумажный веер.
Эрнест Гессе-Вартег. "Япония и японцы". 1902 г.
Эрнест Гессе-Вартег. "Япония и японцы". 1902 г.
Японская молодёжь
Сегодня Япония — один из лидеров по старению населения и снижению рождаемости. Сто лет назад немец Гессе-Вартег увидел страну иначе.
Европейскому путешественнику вся эта далекая, но прекрасная страна островов должна показаться одним огромным детским садом. Все здесь как будто вертится вокруг этого милого маленького мира. ... Да и действительно, в Японии взрослые люди, во многих отношениях, совершенные дети. Здесь еще можно определить, когда начинается детство; но никогда нельзя решить, когда оно кончается. Япония — это сплошной и настоящий детский рай.
Самое горячее желание новобрачных — иметь детей; и когда они появляются в семье, то — составляют гордость родителей и самое дорогое имущество их. Отец здесь не работает до самой старости, чтобы кормить своих детей. Наоборот, — здесь дети кормят отца. Как только глава семьи состарится, он удаляется на покой и передает дальнейшие заботы и все свое имущество старшему сыну. Весь остаток своей жизни он проводит в покое и тишине. Японские родители заглядывают в будущее без боязни; они знают, что могут всегда рассчитывать на то, что их избыток любви и заботы о детях щедро вознаградится последними, что до своей старости они будут окружены любовью, заботами и уважением своих детей.
Эрнест Гессе-Вартег. "Япония и японцы". 1902 г.
Сегодня Япония — один из лидеров по старению населения и снижению рождаемости. Сто лет назад немец Гессе-Вартег увидел страну иначе.
Европейскому путешественнику вся эта далекая, но прекрасная страна островов должна показаться одним огромным детским садом. Все здесь как будто вертится вокруг этого милого маленького мира. ... Да и действительно, в Японии взрослые люди, во многих отношениях, совершенные дети. Здесь еще можно определить, когда начинается детство; но никогда нельзя решить, когда оно кончается. Япония — это сплошной и настоящий детский рай.
Самое горячее желание новобрачных — иметь детей; и когда они появляются в семье, то — составляют гордость родителей и самое дорогое имущество их. Отец здесь не работает до самой старости, чтобы кормить своих детей. Наоборот, — здесь дети кормят отца. Как только глава семьи состарится, он удаляется на покой и передает дальнейшие заботы и все свое имущество старшему сыну. Весь остаток своей жизни он проводит в покое и тишине. Японские родители заглядывают в будущее без боязни; они знают, что могут всегда рассчитывать на то, что их избыток любви и заботы о детях щедро вознаградится последними, что до своей старости они будут окружены любовью, заботами и уважением своих детей.
Эрнест Гессе-Вартег. "Япония и японцы". 1902 г.