Многим знакомо: в юности вокруг нас каждый третий – рок-музыкант. У кого-то даже своя группа – постоянный состав, записанные треки, сообщество во ВКонтакте. Или не рок-музыкант, а писатель или поэт. Или фотограф. Или диджей, какая разница. В семнадцать лет мы заходили на страницы своих друзей в соцсетях и видели у одного в заметках – стихи, у другого – рэп-тексты, у кого-то даже философские трактаты. Кто-то сам не создавал, но всё равно находился внутри этого поля, интересовался таким контентом.

И это я ещё только про юность сказал. А если вспомнить подростковый возраст? Сколько было мечтателей с фантазией без горизонта.

Что должно произойти с людьми, чтобы со временем они начинали любить пресловутую «просто жизнь» и удовлетворяться ей? Авито, Вайлдберриз, вкусная еда, кэшбэки, курорты. Есть те, кому и в юности всё это нравилось. Почему время их уравнивает?

Меня не устраивает такой ответ, как «взросление». Есть же люди, которые и в сорок лет продолжают совмещать работу с занятиями, которые никак не связаны с выживанием, товарооборотом или примитивным досугом. Но ведь они тоже повзрослели! И у них тоже жизнь могла много зигзагов сделать. Так что дело тут не в этом. Наверное, какой-то особый химический процесс в мозге происходит, который одни преодолевают, а другие нет. А у кого-то он, может, и вообще не происходит. Но можно ли его обратить вспять?

Восхищаюсь теми, кто пронёс юношеские увлечения через всю жизнь. Или обрёл новые. Теми, кто по-прежнему – что немаловажно – получает от этого кайф.

🔫 Криминальные дела

Когда-то реклама моего первого романа активно крутилась на просторах Интернета. Помню, мне предложили такой рекламный заголовок: «Новый криминальный роман Александра Лобанова». Звучало сочно, но я попросил изменить. Мне казалось, такая реклама привлечёт не мою аудиторию, а любителей ментовских боевиков и детективов, и эта аудитория быстро разочаруется.

Реальных же моих потенциальных читателей, подозреваю, такой заголовок оттолкнул бы: «Что-то очередное про ментов!»

Не могу быть уверен, что был прав. Я исходил из своих общих представлений о человеческой (и читательской) психологии. Но к жанру криминальных романов мой «Юнайтед» всё же не относится.

Есть ещё нюанс. Не только заголовок на рекламном баннере может ввести в заблуждение. Иллюзию, что «Юнайтед» – криминальный роман, могут вызвать и его первые страницы. Первый же диалог двух персонажей начинается с обсуждения криминала. Произошло убийство – «в кадре» его нет, – и один из собеседников был его косвенным виновником. Хотя он не хотел никого убивать и, скорее всего, ни разу в жизни ещё никого не убил.

Таким образом, уже начав читать книгу, мой родимый целевой читатель может подумать: «Опять бандиты, разборки и какой-нибудь благородный следак Шерлок Холмский». А любитель криминального чтива обрадуется и подумает, что весь сюжет будет такой. Это если, конечно, оба не заглянут хотя бы в аннотацию.

Но на самом деле характерных для остросюжетной прозы сцен у меня, может, две-три на весь роман. Гораздо больше просто человеческой драмы. Герои изо всех сил бьют, убивают, уничтожают друг друга и нарушают все возможные законы, но чаще всего без применения физического насилия.

Вчера ехал в метро. Напротив меня внушительного вида бритоголовый мужчина, несколько похожий внешне на главного героя моего романа, чиновника Дмитрия, отчётливо говорил в телефон: «Нет, они действуют в рамках правового поля, значит, и я буду действовать в рамках правового поля». Любопытно стало – какой же альтернативный вариант «вне правового поля» ему предлагали…

Вы бы подумали, что книга – бульварный ментовский детектив, если бы увидели на первой же странице обсуждение убийства? Если у вас есть мнение на этот счёт, поделитесь в комментариях.

Бывает, в жизни встречаются карикатурные персонажи. Такие, чьи недостатки или комичные черты гипертрофированы до ужаса. Часто возникает соблазн изобразить таких людей в прозе. А потом понимаешь – да ведь не поверит никто!

Можно полностью, ничего не меняя и не приукрашивая, перенести такого героя в книгу, передать его речь слово в слово – и получится карикатура. Или очень одномерный, шаблонный персонаж. И потом доказывай сколько угодно, что вот, дескать, всё взято из жизни.

Проза и жизнь – разные вещи. В жизни встречаются люди-карикатуры. В жизни вообще многое встречается. Но не всё можно переносить в художественный сюжет. Хоть и взято из жизни, но выглядеть будет недостоверно. Как будто автор плохо знает людей или просто не умеет их изображать.

Это и в жизни на самом деле можно почувствовать. Общаешься с такими людьми, слушаешь их – и будто читаешь плохую книгу. Или сатирический фельетон. Хороший, хлёсткий, но всё-таки фельетон.

Естественно, мой вывод не распространяется на вышеупомянутую сатиру, гротеск или другие направления в литературе, которые позволяют извращать персонажей (и их жизнь) как угодно. Для этого, конечно, одного карикатурного героя недостаточно – думаю, что многое в таком произведении должно быть гротескным, откровенно нелепым и поддерживать атмосферу фарса.

В «Острове Крым» Аксёнова великолепен Игнатьев-Игнатьев – очень удачная карикатура на антисемита и националиста. Но он адекватен общей атмосфере романа. Всё там говорит о том, что автор и не претендует на реализм, а глумится, стараясь сделать персонажа максимально отвратительным.

В таких случаях даже необязательно ждать, когда тебе точь-в-точь такой урод попадётся в жизни. Можно и положиться на фантазию.

В годы юности я часто знакомился с современными писателями не через книги, а через сайты авторов. Так я открыл для себя и Сергея Шаргунова. На его сайте я впервые прочёл рассказы «Бабушка и журфак», «Приключения черни» и ещё пару вещей.

Вышеупомянутые два текста вошли в сборник рассказов «Книга без фотографий». Бумажную книгу я прочитал значительно позже. Те два рассказа на сайте стали для меня зацепкой, блесной. При этом именно их я по-прежнему считаю самыми яркими в сборнике.

«Книга без фотографий» – это цикл небольших историй из жизни одного персонажа. Название намекает на автобиографичность – рассказы замещают собой фотографии семейного альбома и, пожалуй, в каком-то смысле играют их роль. Большинство историй цикла посвящены конкретному эпизоду из жизни главного героя и, можно сказать, конкретной тематике. «Как я был алтарником», «Школы», «Про вас, девочки», «Бабушка и журфак», «Как я уволил друга» и др. За этими прозрачными названиями угадываются тематические блоки – сцены из жизни сына священника, школьные годы, первые влюблённости, университетский период, работа. Только «Приключения черни» и ещё три заголовка выглядят загадочно, без указания на тему.

«Приключения черни» – у меня одна из любимых вещей Шаргунова. Вкрадчивая околополитическая драма. О мимолётной попытке молодого, даже ещё юного героя влететь в большую политику через думские выборы. Драма в том, что ярким, молодым и способным никто не хочет открывать слишком быструю дорогу наверх. Но герой амбициозен и с великолепной заносчивостью ведет себя с важными кабинетными чинами.

«Бабушка и журфак» – рассказ про период учёбы на журфаке МГУ. Днём герой учится и тусуется со студентами-мажорами возле Кремля, а вечерами дома разговаривает со своей уже сильно состарившейся бабушкой. Даже читает ей вслух заданное в универе по литературе. Две столь разные жизненные плоскости очень изящно наложены одна на другую. Рассказ получился не только личный, но и почти исторический. Вряд ли студенты журфака сейчас выглядят так же, как те, в начале нулевых, описанные в рассказе. А ещё упоминается бунт футбольных болельщиков после проигрыша Японии летом 2002 года. Фанатская вакханалия вторгается в жизнь персонажей и даже образует очень красноречивый сюжетный поворот.

В одном персонаже второго плана – сокурснике главного героя, – который был очень тонкой, культурно образованной натурой, с благоговением слушал лекции по античной литературе, при этом был мерзким типом, любившим поиздеваться над уборщицей и охранником, я узнал себя. В соответствующие годы. Я тоже учился в МГУ, правда, недолго.

Рад, что опрос вызвал отклик. Через пару дней планирую его остановить и сделать выводы по результатам.

А совсем скоро будет пост, касающийся вопроса автобиографичности в моём первом романе. Пост, конечно, не на тему биографии и творчества, как было в опросе, но близко к этому.

У многих при прочтении книг возникают те или иные вопросы насчёт личности автора. Есть ли в героях что-то от их создателя? И что он вообще сам обо всём этом думает?

Особенно неизбежны такие вопросы, если в тексте есть морально неоднозначные персонажи, спорные суждения, трэшовые сцены, аморальные поступки героев, за которые по сюжету не последовало воздаяния. Или хотя бы слишком очевидного воздаяния.

Мне говорили, что главный герой моего романа «Юнайтед» Артём Казанцев похож на меня. Появление таких предположений закономерно. Я думаю, это происходит на автомате, особенно если знаешь автора лично. А уж если автор – твой, например, близкий родственник, то ты буквально инстинктивно будешь искать какие-то параллели с реальной жизнью и в каждом герое, и в каждом событии, и в сюжете в целом.

Но такое происходит и с теми читателями, которые автора в глаза не видели. Есть у меня один старый рассказ про маньяка, где много трэша, насилия и натуралистических сцен. Так вот, на него я в Интернете получал отклики с полунамёками, что, похоже, автор – это и есть герой. Между строк читалось: «Мразь и моральный урод». Хотя если бы этот рассказ был автобиографическим, я бы уже давно был на зоне или (что куда более вероятно) в могиле.

Что касается романа «Юнайтед», то это тоже не автобиография и не автофикшн. Сюжет вымышленный. Но есть теория, что любой текст так или иначе автобиографичен. Безусловно, я вкладывал в главного героя Артёма что-то от своих реакций, привычек, отношения к окружающим людям, мировоззрения и его размашистых колебаний.

Артёму на момент начала повествования – двадцать два года. Мне на момент начала написания романа было двадцать три. Не так уж сложно сделать проекцию. При этом некоторые вещи, которые Артём вытворяет по сюжету, я не могу представить в своей жизни даже гипотетически.

❗️ Знаете, какие читатели страшнее всех? Которые знают тебя лично, но ещё тебя не читали.

Я не постесняюсь лишний раз приложить все ссылки, по которым можно приобрести мой роман. У вас есть шанс вовремя понять, стоит ли продолжать какое-либо общение со мной или читать мои блоги. 😆

Роман «Юнайтед» (18+) на OZON
Он же в «Читай-городе»
Он же в «Буквоеде»

Недавно слышал мнение, что первый черновик нужно писать вольно, быстро, не отвлекаясь на редактирование. Потом будешь редактировать!

Но меня, когда я открываю файл с романом, первым делом тянет перечитывать и редактировать уже написанное. Хотя бы последнюю страницу.

Может, это разновидность писательской прокрастинации? Или всё же у меня тоже правильный, рабочий подход?

📚 Экс-кандидат в президенты Даванков недавно предложил снижать сроки заключения тем зэкам, которые читают книги. Естественно, такие книги, из которых можно почерпнуть высокую мораль. «Год литературы» пишет, что в Бразилии уже есть подобная практика.

Думаю, хорошо, что в лагерных библиотеках нет моего «Юнайтеда». Я бы его прочтение, наоборот, сделал основанием для отказа в УДО.

Где искать информацию о книжных новинках или просто ярких и знаковых книгах? Какие книжные блоги читать?

На мой взгляд, золотое правило книжного блога: «Не только книги»! Блог или канал должен быть таким, чтобы подписчик читал не свою ленту, а сам канал целиком — снизу вверх или сверху вниз — и не заскучал от однообразия. Должны быть заряжающие посты, не относящиеся к литературе. Пусть даже касающиеся каких-то приятных житейских мелочей.

Какие ещё я вывел для себя пожелания:
📸 Эстетичные и атмосферные картинки. 🍁 Необязательно относящиеся к книгам.
📜 Мини-посты, раскрывающие мироощущение и внутренний мир автора.

Одним из положительных примеров книжного блога для меня является канал «Оля читает». Есть атмосфера — следовательно, есть желание погружаться в длинные серьёзные посты о серьёзных книгах.

Некоторые книги мне самому захотелось прочесть после подробных и вдумчивых обзоров на канале:

🔸 Франсин Проуз «Ведьма». Главный герой — молодой американский филолог, который устроился работать редактором в издательство. Сразу же ему попадается эротический и довольно зловещий роман, связанный с реальными событиями.
🔸 Мршавко Штапич «Устойчивое развитие». Продолжение уже почти легендарного «Плейлиста волонтёра».
🔸 Дарья Бобылёва «Магазин работает до наступления тьмы». Финалист «Большой книги» этого года. Роман про блогера, который устроился на работу в таинственный антикварный магазин.

Массовая литература отличается от большой литературы среди прочего тем, что увлекательность для неё – обязательное требование, а не факультативное.

Из-за этого – повышенные требования к драматургии, к структуре, к сюжету, в том числе к сохранению и поддержанию интриги. Казалось бы, спойлеры в этом сегменте должны быть особенно неприемлемы.

Но вот что мы видим на картинке. ⬆️ Думаю, кто читал «Таинственный остров» Жюля Верна, помнят, откуда это. И помнят сам этот принцип наименования глав, к которому обращались в том числе и авторы приключенческого жанра.

Для меня до сих пор загадка, как целые поколения советских мальчишек могли с упоением читать эту вещь. Я читал её в шестом классе чуть ли не полгода. Несмотря на приключенческий жанр, это дичайшая тягомотина. Там и событий-то не так уж много.

Вдобавок ко всему, вот такие тезисные описания глав, которые фактически раскрывают сюжетные повороты. Как это не убивало интригу и не отталкивало от чтения? Наверное, какая-то магия.

Узнал в новостях, что 1 декабря закрывается вопросник Аск.фм. Неофициально он умер уже давно, что и стало в конце концов причиной смерти официальной.

Золотое время вопросников было лет тринадцать назад. Миллионы моих сверстников регистрировались на них, чтобы встать под водопад анонимных вопросов разной степени интимности и отвечать на них с видом звезды, у которой берут интервью. Если кто помнит, был ещё Формспринг. Он был даже более популярен, но умер намного раньше.

Удивительно, как быстро прошла мода. Но неким социокультурным феноменом вопросники всё же успели стать. Остались, так сказать, приметой времени.

В моём первом романе «Юнайтед» Аск в нескольких местах фигурирует. Один из героев сцеживал свою озлобленность на весь мир и, в частности, на женский пол, отправляя провокационные и оскорбительные анонимные послания незнакомым девушкам. А во втором моём романе упоминается Формспринг (ибо начало нулевых). В рукописи я его сопроводил циферкой и сноской, в которой объясняется, что это такое. Подозреваю, что не все уже его и помнят.

И кто знает, какие знаменитые на сегодняшний день сервисы и соцсети через двадцать лет никто не будет помнить? Может, тоже придётся делать сноски.

В «Правилах жизни» прочитал забавное интервью с тремя современными российскими сценаристами. Один из них рассказал, как ради сбора информации по теме сериала зашёл на сайт какой-то компании и обратился во всплывающий чат.

Виртуальному оператору, задача которого – «подогреть» потенциального покупателя и заработать бонус от продажи конкретного товара, казалось бы, делать больше нечего, кроме как консультировать сценаристов. Ну! Однако же оператор оказался доброжелательный и даже находчивый. Согласился проконсультировать, только, говорит, укажите потом в титрах, ок?

Я, когда работал над книгой, тоже на полном серьёзе собирался несколько раз обратиться к онлайн-консультантам ради ресёрча и фактчекинга. Так и не обратился. Видимо, не такой я нахрапистый, как сценаристы. А может, просто не знал прецедентов?

В книжках, правда, нет субтитров, но зато бывают предисловия или послесловия со списком благодарностей. Поэтому… теоретически всё возможно.

Писательница Анна Фенина попала в беду. Подробности
А здесь информация об актуальном способе помощи.

Интересно, кто-нибудь зафиксировал, в каком году (точно или примерно) словосочетание «компьютерные игры» сменилось словом «видеоигры»? По-моему, это произошло как-то резко и бесповоротно, но в какой момент, я не заметил.

Вот предположим, буду я работать над текстом, где действие происходит в середине десятых годов, и нужно будет упомянуть игры. Как их назвать, чтобы не получился анахронизм?

На худой конец, можно, конечно, написать просто «игры» или «игрушки».

Работа с профессиональным редактором над романом приносит интересные открытия. Например, рассеивает некоторые языковые заблуждения. Так, у меня «иллюминацией» была названа подсветка в небе над ночным городом, особенно заметная в облачную погоду (или когда смотришь в сторону города из тёмных незастроенных областей). 🌃

Это не случайность. Я действительно всю жизнь думал, что это можно назвать иллюминацией. Однако иллюминация – это (кроме ещё одного, религиозного значения) только гирлянды и различные светящиеся конструкции, которыми, например, Собянин любит украшать Москву в новогодние праздники.

А я даже в одном своём подростковом стихотворении назвал иллюминацией подсветку в небе.

В моём втором романе будут анархисты. Почти как в сериале «Карамора», только без вампиров. И действие происходит не в начале ХХ века, а в 2010-е годы.

А ещё там, как в «Слове пацана», есть второстепенный персонаж по кличке Отвёртка.