Саша Воробьёва пишет и читает

(2/6) Эта возвышенная миссия, очевидно, и сообщает тексту Дарьесек его поэтический, «приподнятый» строй. Интенсивность такого языка позволяет «уложить» в один абзац несколько месяцев из жизни героини, выразить её чувства и мысли, о которых писательница не может знать, но которые улавливает, угадывает в Пауле по оставленным ей свидетельствам и её картинам. Эта же интенсивность делает и для читателя биографию Модерзон-Беккер определённым переживанием, поскольку таким образом апеллирует к его чувствам и воображению, мотивирует погрузиться в написанное и додумать цельную картину из набросанных Дарьесек деталей.

Кстати, цитат из «поэзии-поэзии» в тексте тоже довольно много — биограф регулярно цитирует дружившего с Паулой и посвящавшего ей стихи Рильке; ещё очень запоминается, хотя поначалу и раздражает своей очевидностью, её обращение к «Фуге смерти» Целана. Но Дарьесек также пытается соотнести биографию Паулы с историей XX века, дух которого писательница чувствует в её картинах и который, как показывает нам автор, искусство Паулы пережило без особых смысловых потерь: язык её живописи настолько попадает во француженку Мари спустя столетие, что та ошарашена. При этом в нацистской Германии искусство Модерзон-Беккер было признано дегенеративным, и этот момент — как и размышления художницы о своей «немецкости» и других национальных культурах — биограф не может оставить без внимания. Отсюда и Целан, особенно «косы» его Маргариты и Суламифи. Волосы и причёски рыжей Паулы и её темноволосой подруги Клары Вестхофф очень занимают описывающую их жизнь спустя столетие женщину: это её находка и способ «оживить» героинь, из персонажей истории искусства сделать более осязаемыми для читающих. Ну как тут пройти мимо похожей пары «золотых» и «пепельных» кос у Целана.

Правда, на долгой дистанции поэтический язык, выбранный Дарьесек, неизбежно становится утомительным, и в этом смысле компактность её книги — большое достоинство. Но сильнее всего меня сейчас цепляет в ней анализ женского взгляда, который писательница видит в работах Модерзон-Беккер и который старается зафиксировать. И здесь я, пожалуй, сделаю так: в нескольких следующих постах покажу картины Паулы и цитаты из книги, их описывающие, без интерпретации. Просто чтобы самой к ним возвращаться, когда потребуются

(пост о книге «Быть здесь — уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер»: часть 1, часть 2 | цитата 1 + картина 1 | цитата 2 + картина 2)

www.group-telegram.com/ca/bird_on.com/307

123 viewsedited  Jun 21 at 07:04

(2/6) Эта возвышенная миссия, очевидно, и сообщает тексту Дарьесек его поэтический, «приподнятый» строй. Интенсивность такого языка позволяет «уложить» в один абзац несколько месяцев из жизни героини, выразить её чувства и мысли, о которых писательница не может знать, но которые улавливает, угадывает в Пауле по оставленным ей свидетельствам и её картинам. Эта же интенсивность делает и для читателя биографию Модерзон-Беккер определённым переживанием, поскольку таким образом апеллирует к его чувствам и воображению, мотивирует погрузиться в написанное и додумать цельную картину из набросанных Дарьесек деталей.

Кстати, цитат из «поэзии-поэзии» в тексте тоже довольно много — биограф регулярно цитирует дружившего с Паулой и посвящавшего ей стихи Рильке; ещё очень запоминается, хотя поначалу и раздражает своей очевидностью, её обращение к «Фуге смерти» Целана. Но Дарьесек также пытается соотнести биографию Паулы с историей XX века, дух которого писательница чувствует в её картинах и который, как показывает нам автор, искусство Паулы пережило без особых смысловых потерь: язык её живописи настолько попадает во француженку Мари спустя столетие, что та ошарашена. При этом в нацистской Германии искусство Модерзон-Беккер было признано дегенеративным, и этот момент — как и размышления художницы о своей «немецкости» и других национальных культурах — биограф не может оставить без внимания. Отсюда и Целан, особенно «косы» его Маргариты и Суламифи. Волосы и причёски рыжей Паулы и её темноволосой подруги Клары Вестхофф очень занимают описывающую их жизнь спустя столетие женщину: это её находка и способ «оживить» героинь, из персонажей истории искусства сделать более осязаемыми для читающих. Ну как тут пройти мимо похожей пары «золотых» и «пепельных» кос у Целана.

Правда, на долгой дистанции поэтический язык, выбранный Дарьесек, неизбежно становится утомительным, и в этом смысле компактность её книги — большое достоинство. Но сильнее всего меня сейчас цепляет в ней анализ женского взгляда, который писательница видит в работах Модерзон-Беккер и который старается зафиксировать. И здесь я, пожалуй, сделаю так: в нескольких следующих постах покажу картины Паулы и цитаты из книги, их описывающие, без интерпретации. Просто чтобы самой к ним возвращаться, когда потребуются

(пост о книге «Быть здесь — уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер»: часть 1, часть 2 | цитата 1 + картина 1 | цитата 2 + картина 2)

BY Саша Воробьёва пишет и читает