Часть 11, ч.10 - здесь

МЯГКОВ, как и ранее, путает "Англетер" с "Асторией" в качестве места нахождения стационара. Стоит добавить, что к апрелю эта идея была признана неудачной и вместо стационаров организовали столовые усиленного питания.

Далее МЯСНИКОВ начинает говорить о генерале Симоняке, верно отмечая его полководческие таланты. И потом сразу же рассказывает старую легенду, настолько въевшуюся в традиционный рассказ об "Искре", что её повторяют сотрудники Музея-Диорамы. Конечно, немцы не настолько сошли с ума, чтобы регулярно поливать берег водой. В. Мосунов в своей работе о прорыве блокады писал, что никаких упоминаний о таких гидравлических работах в немецких документах не было. Зато была оттепель, из-за которой операцию перенесли с 2 на 12 января, и наледь образовалась естественнным образом.

Дальше же начинается чистое безумие. Оставим "мальчишек, которые ещё держались на ногах" - это я разбирал ранее. Не будем говорить, что зимняя экипировка штурмовых групп - это всё же не признак гениальности полководца, хотя умный командир конечно же должен заботиться об амуниции своих солдат. МЯСНИКОВ предлагает радикально новый взгляд на операцию, от которого у меня вновь перехватило дух.

Оказалось, что всё, что мы знали об операции "Искра" - это ложь. Как и кинохроника. Точнее, от нас скрывали правду, потому что это был секрет. На самом деле всё было так: воружённые ботинками с шипами и "еле держащиеся на ногах" солдаты Симоняка сделали Невероятное. Они рано утром, пока было темно, с Большими Ножами взлетели на ледяную гору, "перерезали весь первый эшелон немцев", а потом и "началась вся эта операция". Жуков, Хозин, Федюнинский, да и Говоров тоже коллективно рвали волосы на голове от горя и досады, так как за полтора года им эта идея в голову не пришла.

Если вы вспомнили анекдот "в Политбюро не дураки, мы вас ночью на Солнце пошлём", то вы вспомнили его правильно. Здесь даже немного теряешься, с чего начать. То, что, как МЯСНИКОВ говорит, не применяли авиацию и артиллерию - это, конечно, очевидная даже незнакомому с той историей человеку чушь. Артиллерию как раз применяли, причём так нестандартно и ювелирно, что рассказ об этом мог бы даже далёкому от военной науки человеку быть намного интереснее слабоумной сказки про ночных бегунов.

Более месяца разведчики наблюдали за берегом и делали вылазки, засекая местонахождение амбразур немецких дотов, "врезанных" в берег Невы. Были созданы закамуфлированные артиллерийские позиции у берега, а прямо перед наступлением в них были заведены 122мм гаубицы, которые открыли огонь прямой наводкам по противоположному берегу. Таким образом пулемётные гнёзда и доты можно было уничтожить, не разрушив лёд. Всё это долго и кропотливо планировалось, многократно проигрывалось на макетах и штабных играх. В результате получилось вот что - опять цитирую Бычевского:

"Около двух тысяч пушек, гаубиц и минометов нацелено на врага... Второй раз прошли на бреющем полете штурмовики 277-й авиационной дивизии...

Наносят третий по счету десятиминутный удар тяжелые батареи по разведанным и засеченным вражеским огневым позициям, штабам и узлам связи. Орудия прямой наводкой раздолбили всю крутизну левого берега... Противник молчит. Он, видимо, оглушен и в буквальном смысле подавлен таким ураганным огнем...

Глухой топот ног по льду. Пустынное поле Невы мгновенно заполняется людьми. Бегут с лестницами, досками, баграми. Криков «ура» не слышно. Солдаты знают, что на морозе перехватит дыхание за семь минут бега... На шестой минуте мы видим, как достигают берега противника первые группы пехоты с саперами, ставят лестницы, взбираются по обрывам.

Видны уже взрывы на противоположном берегу. Значит, саперы Соломахина уже там и расчищают танкам проходы.

Я вижу, как Симоняк выходит на бруствер. На нем черная кубанка и черный полушубок... Все три полка его дивизии форсировали Неву в одном эшелоне. Это широкий, смелый бросок. В резерве у него лишь два батальона.

На льду все-таки лежат неподвижные фигуры, но их сравнительно мало. Там уже работают санитары. Бой быстро уходит на том берегу за первую траншею немцев."