Forwarded from Wonderzine
Проект «кружок гендерных свобод» @genderfreedom начинался с ридинг-группы и вырос до благотворительных лекций и литературной платформы FEMINIST ORGY MAFIA, а к нескольким соосновательницам присоединилось множество организаторо:к и участни:ц. Вырученные благодаря мероприятиям деньги идут в фонды, помогающие женщинам, а литературный журнал FEMINIST ORGY MAFIA даёт автор:кам важную платформу для высказывания.
Мы поговорили с тремя организаторками «кружка», Софьей Сурковой, Аней Кузнецовой и Алисой Ройдман об идее проекта, активизме, письме и сообществе, которое образовалось благодаря «кружку».
Мы поговорили с тремя организаторками «кружка», Софьей Сурковой, Аней Кузнецовой и Алисой Ройдман об идее проекта, активизме, письме и сообществе, которое образовалось благодаря «кружку».
Сделали с «Женским Сроком» карточки про женщин в ГУЛАГе, на обложке — Хава Волович 💔
Telegram
Женский Срок
Женщины о ГУЛАГе: мемуары об опыте лагерного заключения
О женщинах в ГУЛАГе известно меньше, чем о мужчинах. Зачастую, говоря об опыте женского заключения, исследователи фокусируются на «физиологической» его части, например, на изменении внешности, сексуализированном…
О женщинах в ГУЛАГе известно меньше, чем о мужчинах. Зачастую, говоря об опыте женского заключения, исследователи фокусируются на «физиологической» его части, например, на изменении внешности, сексуализированном…
АКТ N.pdf
89 KB
Я и Софья Суркова начали пьесу, сейчас в ней два акта, будет еще. «Акт N» есть в пдфке, еще один «Акт N» — в канале у Софьи
СЛУЧАИ, ДОРЫ
АКТ N.
<...>
Фрейд. Что это был за сон?
Дора. Отрывистый, я брыкалась в ту ночь. Сначала я неслась по старому городу, где-то пыхтел поезд и посвистывали горлицы. Все было сожжено, дома стояли распотрошенные, на брусчатке — свалка белья, лопасти ветряных мельниц и ни одного человека или бродячей собаки. Когда птицы затихли, я зашла в костел, он был пузатый, словно над ним потрудился меходуй. На месте алтаря — письменный стол, на столешнице кожаный бювар, всё в точности как у отца. За столом сидел мой возлюбленный. (Речь постепенно ускоряется.) Я хотела броситься к нему, но он перешептывался с моей матерью, она облеклась в домино и развалилась на скамье, покуривая вишневые папиросы. Завидев меня, она вытащила из юбки брошюру и принялась читать: «Перед грозным лицом великой мятежницы…» (Короткая пауза.) Дальше не помню… Костел наполнился пьяными студентами, они звенели как цикады, вновь загудел поезд, я проснулась… (Выдыхает.)
<...>
СЛУЧАИ, ДОРЫ
АКТ N.
<...>
Фрейд. Что это был за сон?
Дора. Отрывистый, я брыкалась в ту ночь. Сначала я неслась по старому городу, где-то пыхтел поезд и посвистывали горлицы. Все было сожжено, дома стояли распотрошенные, на брусчатке — свалка белья, лопасти ветряных мельниц и ни одного человека или бродячей собаки. Когда птицы затихли, я зашла в костел, он был пузатый, словно над ним потрудился меходуй. На месте алтаря — письменный стол, на столешнице кожаный бювар, всё в точности как у отца. За столом сидел мой возлюбленный. (Речь постепенно ускоряется.) Я хотела броситься к нему, но он перешептывался с моей матерью, она облеклась в домино и развалилась на скамье, покуривая вишневые папиросы. Завидев меня, она вытащила из юбки брошюру и принялась читать: «Перед грозным лицом великой мятежницы…» (Короткая пауза.) Дальше не помню… Костел наполнился пьяными студентами, они звенели как цикады, вновь загудел поезд, я проснулась… (Выдыхает.)
<...>
Два месяца назад после разговора с Колей написала Джудит Батлер первое письмо с рассказом о «кружке гендерных свобод», FEMINIST ORGY MAFIA и предложением провести презентацию, и они ответили: «I very much like your proposal». Теперь все официально — встреча будет в четверг на следующей неделе, подробности тут, пожалуйста, приходите. Кажется, я давно так сильно не радовалась и не волновалась одновременно💧 💧
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Telegram
кружок гендерных свобод
Кто боится гендера?
Встреча с Джудит Батлер и презентация книги
Вместе с Post-Marxist Studies мы проведем, наверно, самое актуальное научное мероприятие этой осени — презентацию новой работы Джудит Батлер «Кто боится гендера?» (англ. Who's Afraid of Gender?)…
Встреча с Джудит Батлер и презентация книги
Вместе с Post-Marxist Studies мы проведем, наверно, самое актуальное научное мероприятие этой осени — презентацию новой работы Джудит Батлер «Кто боится гендера?» (англ. Who's Afraid of Gender?)…
За лето я написала какое-то число разных текстов, один из них вышел в новом номере «Художественного журнала». Основная мысль там очень простая, но, как мне кажется, важная: рассмотрение себя в зеркале, глазами Другого — необходимое условие для создание автофикционального высказывания. Еще я рада, что удалось наконец побольше рассказать о Ники де Сен-Фалль и ее перформансе «Папа». Наверное, через какое-то время pdf появится на сайте ХЖ, пока журнал можно найти в книжных.
Я шучу, что не буду больше писать про автофикшн, но Милена говорит, что это повторится...
Лекция про женские воспоминания о ГУЛАГе появилась на ютубе, если он не работает, можно посмотреть на гугл-диске. Еще собрала список литературы, которым пользовалась, пока писала магистерскую.
Другие лекции цикла «Гендер и биовласть: историческая перспектива» от Анны Нижник и Эллы Россман и их подборки источников опубликованы в канале кружка.
Другие лекции цикла «Гендер и биовласть: историческая перспектива» от Анны Нижник и Эллы Россман и их подборки источников опубликованы в канале кружка.
YouTube
ГУЛАГ и гендер: дискурсивные стратегии женской лагерной прозы, лекция Ани Кузнецовой
Редкие попытки осветить женский опыт в ГУЛАГе, как правило, остаются в рамках «физиологического»: исследователи и писатели освещают темы любовных и сексуальных отношений между женщиной и мужчиной, изнасилований, принуждений к физической связи, беременностей…
АКТ N.pdf
105.6 KB
Публикуем новые акты пьесы, прикладываю свой, еще один — у Софьи в канале.
СЛУЧАИ, ДОРЫ
АКТ N.
<...>
Дора. Один раз мне даже приснилось, что он умер. Я гуляю по незнакомому городу, всюду грохочут заводы, на площадях громоздятся жуткие монументы повитухам, воют чахоточные люди, фланируют младенцы… А когда возвращаюсь домой, то есть, это не наш дом, а собачья будка… Из нее вылезает цепная служанка с опухшим лицом и протягивает конверт. Мать пишет: «Я не сказала тебе, что отец заболел, ведь ты исчезла из дома, никого не предупредив. Теперь он мертв». Я выбегаю в город, и снова — ядовитые фабрики, площади в испражнениях, унылые трупы слоняются без дела, путаются под ногами, я прошу сказать, где вокзал, и каждый отвечает одно и то же: «в пяти минутах». Но вокзала все нет, впереди дикий лес: я захожу в него, меня окружают звери и вгрызаются в платье, я тогда чуть не упала, вся измазалась в грязи, деревья вылезают из могильников, такая плотная темнота… Навстречу вышагивает мужчина с бутылочным горлышком в руке, звери разбегаются, я спрашиваю у него про вокзал. Он отвечает: «В двух с половиной часах ходьбы», а потом добавляет: «Хотите, я вас провожу?» Я отказываюсь, бегу сквозь подлесок и вижу — поезда, розовый дым, всюду тележки с пузатыми крысоловами… Но войти на вокзал не получается, ноги не слушаются, смотрю — пригвоздились к брусчатке… Так страшно, не могу двигаться, но боли нет… (Пауза, вздох.) Затем снова вижу себя у своего дома, уже настоящего, только дверь закрыта. Бьюсь кулаками в дверь, на пороге та же служанка, у нее смешной чепчик, набекрень, и фартук измазан чем-то черным, наверное, золой, она опускается на колени и хохочет: «Все! Все они уже на кладбище!»
<...>
другие акты:
АКТ N
АКТ N
СЛУЧАИ, ДОРЫ
АКТ N.
<...>
Дора. Один раз мне даже приснилось, что он умер. Я гуляю по незнакомому городу, всюду грохочут заводы, на площадях громоздятся жуткие монументы повитухам, воют чахоточные люди, фланируют младенцы… А когда возвращаюсь домой, то есть, это не наш дом, а собачья будка… Из нее вылезает цепная служанка с опухшим лицом и протягивает конверт. Мать пишет: «Я не сказала тебе, что отец заболел, ведь ты исчезла из дома, никого не предупредив. Теперь он мертв». Я выбегаю в город, и снова — ядовитые фабрики, площади в испражнениях, унылые трупы слоняются без дела, путаются под ногами, я прошу сказать, где вокзал, и каждый отвечает одно и то же: «в пяти минутах». Но вокзала все нет, впереди дикий лес: я захожу в него, меня окружают звери и вгрызаются в платье, я тогда чуть не упала, вся измазалась в грязи, деревья вылезают из могильников, такая плотная темнота… Навстречу вышагивает мужчина с бутылочным горлышком в руке, звери разбегаются, я спрашиваю у него про вокзал. Он отвечает: «В двух с половиной часах ходьбы», а потом добавляет: «Хотите, я вас провожу?» Я отказываюсь, бегу сквозь подлесок и вижу — поезда, розовый дым, всюду тележки с пузатыми крысоловами… Но войти на вокзал не получается, ноги не слушаются, смотрю — пригвоздились к брусчатке… Так страшно, не могу двигаться, но боли нет… (Пауза, вздох.) Затем снова вижу себя у своего дома, уже настоящего, только дверь закрыта. Бьюсь кулаками в дверь, на пороге та же служанка, у нее смешной чепчик, набекрень, и фартук измазан чем-то черным, наверное, золой, она опускается на колени и хохочет: «Все! Все они уже на кладбище!»
<...>
другие акты:
АКТ N
АКТ N
Все лето наивно переводила поэтические тексты, вот что получилось. Екатерина Захаркив, у которой я училась, набирает новый курс.
пограничное письмо
Все лето наивно переводила поэтические тексты, вот что получилось. Екатерина Захаркив, у которой я училась, набирает новый курс.
И еще такое, войдет в прозаический текст, скоро расскажу.