ку-ку

#искусствоведческиесреды

с Жан-Юбером Мартеном, у которого только что открылась выставка «Бывают странные сближенья…» в Пушкинском. Про неё уже много сказано (самый полезный материал у Софьи Багдасаровой). В каждом втором тексте — ссылка на программное высказывание Мартена, сделавшее его культовым кураторам. Хочется вспомнить его, чтобы точнее понять последний проект.

Отмотаем на 1989-ый, когда в Париже случилась уже каноническая выставка «Маги Земли». Она стала не только событием в истории кураторства, но и именем нарицательным. Проект развернулся на трёх площадках, в том числе в центре Помпиду, которым Мартен руководил в то время. А его отличала открытость и толерантность: исчезла оппозиция стран первого и третьего мира; пала Берлинская стена; зарождался новый «мировой порядок», который провозгласил Джордж Буш-старший после войны в Персидском заливе и который отразился в том числе на культурных процессах.

Мартен как никто другой чувствовал это и понимал необходимость а) заявить о глобализации как новом качестве мира и б) представить современное искусство, оказавшееся под влиянием постколониального дискурса. Он первым среди кураторов сделал это. Показал западноевропейское искусство и искусство других культур — на равных. Художников было сто: пятьдесят западных и пятьдесят из Африки, Латинской Америки, Океании и тд. Многие создали работы специально для проекта, но многие незападные авторы отказались от участия в нем, узнав условия.

Их смутило, что традиционную культуру решили показать в белом кубе, который является олицетворением западной цивилизации и чужд для представителей других культур. Больше всего это возмутило аборигенов Австралии, шестеро из них всё-таки участвовали в проекте с серией потрясающих картин под общим названием «время сновидений». Но ключевым упрёком было то, что запад долгое время не признавал причастности незападных художников к современности, а теперь, вроде как, в лице Мартена не совсем корректно хочет восстановить справедливость.

Возразить было нечем, а отказавшимся нашли замену. При этом у Мартена действительно особые отношения с современностью. Он как будто бы отказался от этого понятия, указав, что есть только глобальный таймлайн истории искусства, в котором текущий этап — не больше и не меньше, а конкретный момент. Для многих западных умов это был удар, так как они воспринимали современность определяющей ценностью своей цивилизации. В общем, упрёки посыпались и с этой стороны, поместив Мартена в тиски.

Начали придираться даже к названию проекта. Художница Барбары Крюгер вопрошала, «кто такие маги Земли? Доктора? Политики? Водопроводчики? Продавцы оружия? Фермеры?». Название при этом отсылало к ауре ритуалов и магии, которое раскрывалось в экспозиции. Но и к ней были критические замечания, часть из которых озвучил другой блестящий куратор Виктор Мизиано: «Драматургия экспозиции отличалась бессвязностью, нарратив не просматривался. Логика сопряжения произведений осталась необъяснимой, содержательно обедняя выставочный текст и погружая его в хаос».

Мартена засыпали вопросами: что общего между масками из Океании и тотальной инсталляцией Ильи Кабакова (из наших художников был еще Эрик Булатов)? Если феномена современности нет, то что пришло ему на смену? Традиционное искусство теперь можно описывать в терминах актуальной художественной практики? Ответов не было и, наверное, быть не могло. Мартен только зафиксировал этап разрушения идеалов и становления новых критериев.

В чем же был его новаторский вклад в понимание и экспонирование современного искусства? Он обозначил «предел отождествления современного искусства с искусством западным», говоря словами того же Мизиано. Именно тогда Мартен нашёл свой авторский метод по масштабной репрезентации искусства. Теперь он если не тиражирует его, то продолжает, дополняя неочевидными драматургиями, диалогами и смыслами, которые нам и предстоит расшифровать

www.group-telegram.com/ca/courierofculture.com/706

878 viewsedited  Nov 10, 2021 at 07:23

#искусствоведческиесреды

с Жан-Юбером Мартеном, у которого только что открылась выставка «Бывают странные сближенья…» в Пушкинском. Про неё уже много сказано (самый полезный материал у Софьи Багдасаровой). В каждом втором тексте — ссылка на программное высказывание Мартена, сделавшее его культовым кураторам. Хочется вспомнить его, чтобы точнее понять последний проект.

Отмотаем на 1989-ый, когда в Париже случилась уже каноническая выставка «Маги Земли». Она стала не только событием в истории кураторства, но и именем нарицательным. Проект развернулся на трёх площадках, в том числе в центре Помпиду, которым Мартен руководил в то время. А его отличала открытость и толерантность: исчезла оппозиция стран первого и третьего мира; пала Берлинская стена; зарождался новый «мировой порядок», который провозгласил Джордж Буш-старший после войны в Персидском заливе и который отразился в том числе на культурных процессах.

Мартен как никто другой чувствовал это и понимал необходимость а) заявить о глобализации как новом качестве мира и б) представить современное искусство, оказавшееся под влиянием постколониального дискурса. Он первым среди кураторов сделал это. Показал западноевропейское искусство и искусство других культур — на равных. Художников было сто: пятьдесят западных и пятьдесят из Африки, Латинской Америки, Океании и тд. Многие создали работы специально для проекта, но многие незападные авторы отказались от участия в нем, узнав условия.

Их смутило, что традиционную культуру решили показать в белом кубе, который является олицетворением западной цивилизации и чужд для представителей других культур. Больше всего это возмутило аборигенов Австралии, шестеро из них всё-таки участвовали в проекте с серией потрясающих картин под общим названием «время сновидений». Но ключевым упрёком было то, что запад долгое время не признавал причастности незападных художников к современности, а теперь, вроде как, в лице Мартена не совсем корректно хочет восстановить справедливость.

Возразить было нечем, а отказавшимся нашли замену. При этом у Мартена действительно особые отношения с современностью. Он как будто бы отказался от этого понятия, указав, что есть только глобальный таймлайн истории искусства, в котором текущий этап — не больше и не меньше, а конкретный момент. Для многих западных умов это был удар, так как они воспринимали современность определяющей ценностью своей цивилизации. В общем, упрёки посыпались и с этой стороны, поместив Мартена в тиски.

Начали придираться даже к названию проекта. Художница Барбары Крюгер вопрошала, «кто такие маги Земли? Доктора? Политики? Водопроводчики? Продавцы оружия? Фермеры?». Название при этом отсылало к ауре ритуалов и магии, которое раскрывалось в экспозиции. Но и к ней были критические замечания, часть из которых озвучил другой блестящий куратор Виктор Мизиано: «Драматургия экспозиции отличалась бессвязностью, нарратив не просматривался. Логика сопряжения произведений осталась необъяснимой, содержательно обедняя выставочный текст и погружая его в хаос».

Мартена засыпали вопросами: что общего между масками из Океании и тотальной инсталляцией Ильи Кабакова (из наших художников был еще Эрик Булатов)? Если феномена современности нет, то что пришло ему на смену? Традиционное искусство теперь можно описывать в терминах актуальной художественной практики? Ответов не было и, наверное, быть не могло. Мартен только зафиксировал этап разрушения идеалов и становления новых критериев.

В чем же был его новаторский вклад в понимание и экспонирование современного искусства? Он обозначил «предел отождествления современного искусства с искусством западным», говоря словами того же Мизиано. Именно тогда Мартен нашёл свой авторский метод по масштабной репрезентации искусства. Теперь он если не тиражирует его, то продолжает, дополняя неочевидными драматургиями, диалогами и смыслами, которые нам и предстоит расшифровать

BY ку-ку