Случайно обнаруженное интервью режиссера Кэмерона Кроу про великое «Ванильное небо» (чёрт, пишу о нем третий раз за полтора месяца, пора пересматривать) напомнило, какой там суперсаундтрек: «A big part of people who discover the movie — it stays with them, in large part I think, because of the music».
Смешно про «Good Vibrations», играющую в фильме в важный и очень тревожный момент: Кроу говорит, что песня у многих ассоциировалась с рекламой популярной газировки, которая в свое время звучала из каждого утюга. «I remember thinking how unsettling it would be for someone to take the sunniness out of “Good Vibrations.” And … that happened. I’m sorry, I’m sure over time it will return to its orange-juice roots».
А моя личная ассоциация с этим OST («Ранним весенним утром после одного из похода в "Занозу", завершившегося попойкой у Копаловых, я сел в маршрутку на Степной, пьяно уснул на Поле Маккартни и проснулся на Бобе Дилане, уже на Маркса, проспав свою остановку») более не актуальна — в том числе и потому, что маршрутки №29 в Новосибирске больше не ходят кругами.
Случайно обнаруженное интервью режиссера Кэмерона Кроу про великое «Ванильное небо» (чёрт, пишу о нем третий раз за полтора месяца, пора пересматривать) напомнило, какой там суперсаундтрек: «A big part of people who discover the movie — it stays with them, in large part I think, because of the music».
Смешно про «Good Vibrations», играющую в фильме в важный и очень тревожный момент: Кроу говорит, что песня у многих ассоциировалась с рекламой популярной газировки, которая в свое время звучала из каждого утюга. «I remember thinking how unsettling it would be for someone to take the sunniness out of “Good Vibrations.” And … that happened. I’m sorry, I’m sure over time it will return to its orange-juice roots».
А моя личная ассоциация с этим OST («Ранним весенним утром после одного из похода в "Занозу", завершившегося попойкой у Копаловых, я сел в маршрутку на Степной, пьяно уснул на Поле Маккартни и проснулся на Бобе Дилане, уже на Маркса, проспав свою остановку») более не актуальна — в том числе и потому, что маршрутки №29 в Новосибирске больше не ходят кругами.
"He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from ca
