Уже неделю наблюдаю в соцсетях достаточно жалкое зрелище. В некотором смысле экзистенциальную катастрофу у целой прослойки российской оппозиционной эмиграции.
Прослойка эта выкристаллизовалась в ходе интересного процесса:
Со второй половины «нулевых» годов в столице, как на дрожжах начали расти так называемые «новые медиа», полтора десятка лет почти каждую неделю появлялось какое-нибудь новое интернет-СМИ, претендовавшее на смелый дизайн, откровенную стилистику текстов, новизну тем, оригинальность концепций (редко когда всё сразу, но бывало, что и да.)
Этот сегмент рынка со страшной силой выкачивал пишущие кадры из регионов. Тысячи девочек и мальчиков, которым после провинциального журфак не грозило ничего кроме репортажей об удоях и опоросах, раскрыли для себя горизонты столичной журналистики, превратились в арт-критиков, постмодернистских антропологов, музыкальных памфлетистов и светских гонзорепортеров.
Всё это было очень весело, но денег особых не давало – кредитный макбук, квартирка на двоих с коллегой, то, что присылают родители уходит на мефедрон.
Что-то серьёзное начали платить в оппозиционных политических медиапроектах с 2014 года, в рамках обострившегося геополитического противостояния, конечно.
В 2022 году эти медиапроекты вместе с творческими коллективами эмигрировали. А это значит, что теперь у большинства сотрудников нет альтернативных средств к существованию, у многих нет возможности вернуться на родину, так как на статью давно уже всякого и наговорено, и наделано.
И вот эмигрантские медиа разом делятся почти пополам, по границе финансирования: на тех, кому напрямую платят структуры бывших топов ЮКОСа, и на тех, кому дают деньги ФБК (признаны в РФ навозными жуками), ставший одним из ключевых грантооператоров в этом сегменте.
Сотни, если не тысячи человек не очень поняли, как так вышло, но вместо прогрессивной медиасреды, где все вместе борются против «страшного-ужасного русского фашизма», они оказались посреди конфликта между братками из 90-х, которые молотком отоварить не постесняются, и группой истеричных мошенников, которые имеют влияние на выдачу и отзыв гуманитарных виз для беглых россиян. Одно неверное слово в соцсетях и можно остаться без визы, без единственных средств к существованию, или молотком по голове получить, можно и всё сразу.
А безоговорочная лояльность в этих структурах – ключевой критерий, от всех требуют высказаться за инвестора, положить свое мнение на весы этой борьбы.
Поэтому маленькие несчастные людишки, осторожно подбирая слова что-то там мямлят по теме, некоторые всё ещё отмалчиваются, но это тоже недолго – рано или поздно всех попросят встать и громко заявить о том, как им дорог и любим сапог их родного немайора.
Думаю, маленькие несчастные людишки с тоской вспоминают свою работу в газете «Заволжский хлебороб» и тот день, когда кидали резюме c портфолио в модное московское ньюмедиа.
Уже неделю наблюдаю в соцсетях достаточно жалкое зрелище. В некотором смысле экзистенциальную катастрофу у целой прослойки российской оппозиционной эмиграции.
Прослойка эта выкристаллизовалась в ходе интересного процесса:
Со второй половины «нулевых» годов в столице, как на дрожжах начали расти так называемые «новые медиа», полтора десятка лет почти каждую неделю появлялось какое-нибудь новое интернет-СМИ, претендовавшее на смелый дизайн, откровенную стилистику текстов, новизну тем, оригинальность концепций (редко когда всё сразу, но бывало, что и да.)
Этот сегмент рынка со страшной силой выкачивал пишущие кадры из регионов. Тысячи девочек и мальчиков, которым после провинциального журфак не грозило ничего кроме репортажей об удоях и опоросах, раскрыли для себя горизонты столичной журналистики, превратились в арт-критиков, постмодернистских антропологов, музыкальных памфлетистов и светских гонзорепортеров.
Всё это было очень весело, но денег особых не давало – кредитный макбук, квартирка на двоих с коллегой, то, что присылают родители уходит на мефедрон.
Что-то серьёзное начали платить в оппозиционных политических медиапроектах с 2014 года, в рамках обострившегося геополитического противостояния, конечно.
В 2022 году эти медиапроекты вместе с творческими коллективами эмигрировали. А это значит, что теперь у большинства сотрудников нет альтернативных средств к существованию, у многих нет возможности вернуться на родину, так как на статью давно уже всякого и наговорено, и наделано.
И вот эмигрантские медиа разом делятся почти пополам, по границе финансирования: на тех, кому напрямую платят структуры бывших топов ЮКОСа, и на тех, кому дают деньги ФБК (признаны в РФ навозными жуками), ставший одним из ключевых грантооператоров в этом сегменте.
Сотни, если не тысячи человек не очень поняли, как так вышло, но вместо прогрессивной медиасреды, где все вместе борются против «страшного-ужасного русского фашизма», они оказались посреди конфликта между братками из 90-х, которые молотком отоварить не постесняются, и группой истеричных мошенников, которые имеют влияние на выдачу и отзыв гуманитарных виз для беглых россиян. Одно неверное слово в соцсетях и можно остаться без визы, без единственных средств к существованию, или молотком по голове получить, можно и всё сразу.
А безоговорочная лояльность в этих структурах – ключевой критерий, от всех требуют высказаться за инвестора, положить свое мнение на весы этой борьбы.
Поэтому маленькие несчастные людишки, осторожно подбирая слова что-то там мямлят по теме, некоторые всё ещё отмалчиваются, но это тоже недолго – рано или поздно всех попросят встать и громко заявить о том, как им дорог и любим сапог их родного немайора.
Думаю, маленькие несчастные людишки с тоской вспоминают свою работу в газете «Заволжский хлебороб» и тот день, когда кидали резюме c портфолио в модное московское ньюмедиа.
Их всех, конечно, жалко, но не очень.
BY историк-алкоголик
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities.
from ca
