С восьмого по одиннадцатый класс я пела на школьных ёлках.
Такой вот факт из моей биографии, который впоследствии удивлял даже близких друзей — не так-то просто разглядеть бывшую Снегурочку в сутулой тридцатилетней женщине.
И, на самом деле, Снегурочкой я стала не сразу, до неё ещё пришлось дорасти.
Если коротко, вот как всё было: в шестом классе учительница музыки на уроке расслышала, как я пою — и уже скоро я начала петь на школьных концертах, праздниках и конкурсах. Я пела: “Звенят звоночки школьные”, “Опять черёмуха в цвету…”, пронзительные песни про маму, романсы на стихи Пушкина — короче, всё, что делало меня максимально непопулярной среди сверстников, но незаменимой для отчётной самодеятельности.
“Вот золотой голос России — это Коля Басков, а в двадцатой школе — Женя Истомина!” — восхищались учителя, и мне хотелось залезть в рояль и не вылезать оттуда никогда. Но тем не менее.
В общем, двадцать лет назад (мне было тринадцать, чудовищный и хрупкий возраст), Светлана Михайловна вызвала меня в кабинет музыки и сказала, что ей нужна помощь. Именно меня она увидела в роли человека, который вместе с детьми будет петь на новогодних ёлках. Программа была уже готова, все песни, которые мне нужно было выучить, Светлана Михайловна написала от руки, как и весь мой текст.
К сожалению, я была ещё маловата для Снегурочки — её играла десятиклассница. Дедом Морозом был старшеклассник, сын Светланы Михайловны. Мне же на этом празднике жизни досталась роль Снеговика.
Костюма у школы не было, поэтому мама раздобыла его у подруги в детском саду: белая простыня, со вшитыми резинками, поролоновое ведро (оно крепилось на голове с помощью резинки) и картонная морковка (ещё одна резинка). Наряд дополнил мой старый детский шарфик, перчатки и сапоги-дутики. Оказалось, что бегать вокруг ёлки в таком костюме ужасно жарко — после каждого выступления влажную картонную морковку приходилось вешать на просушку.
Также мне придумали эффектное появление: когда дети заходили в зал, я УЖЕ сидела под ёлкой, накрытая простыней. Самые любопытные дети не выдерживали, подбегали и трогали мою коленку или любую другую выпирающую часть. Затем играла тревожная музыка, и я появлялась “из сугроба”.
Мой Снеговик был антигероем. В начале спектакля он хотел сорвать Новый год, но уже после нескольких минут передумывал. “Ребята! — говорила я, — Возьмёте меня с собой к Деду Морозу?”. Все первоклассники сразу же меня простили, а вот когда через несколько ёлок очередь дошла до пятых классов, тут уже каждый второй кричал: “Нет!”. Эти дети пришли к тому возрасту, когда понимаешь, что давать кому-то второй шанс — это хреновая идея.
Кажется, тогда мы провели пять ёлок. У меня сел голос, а в голове до самого вечера продолжали звучать “Ёлочка, зелёная иголочка” и “Ты пришёл к нам в гости, Дед Мороз”. Нам всем дали конфет.
Через год я наконец стала Снегурочкой — но об этом уже в следующий раз.
С восьмого по одиннадцатый класс я пела на школьных ёлках.
Такой вот факт из моей биографии, который впоследствии удивлял даже близких друзей — не так-то просто разглядеть бывшую Снегурочку в сутулой тридцатилетней женщине.
И, на самом деле, Снегурочкой я стала не сразу, до неё ещё пришлось дорасти.
Если коротко, вот как всё было: в шестом классе учительница музыки на уроке расслышала, как я пою — и уже скоро я начала петь на школьных концертах, праздниках и конкурсах. Я пела: “Звенят звоночки школьные”, “Опять черёмуха в цвету…”, пронзительные песни про маму, романсы на стихи Пушкина — короче, всё, что делало меня максимально непопулярной среди сверстников, но незаменимой для отчётной самодеятельности.
“Вот золотой голос России — это Коля Басков, а в двадцатой школе — Женя Истомина!” — восхищались учителя, и мне хотелось залезть в рояль и не вылезать оттуда никогда. Но тем не менее.
В общем, двадцать лет назад (мне было тринадцать, чудовищный и хрупкий возраст), Светлана Михайловна вызвала меня в кабинет музыки и сказала, что ей нужна помощь. Именно меня она увидела в роли человека, который вместе с детьми будет петь на новогодних ёлках. Программа была уже готова, все песни, которые мне нужно было выучить, Светлана Михайловна написала от руки, как и весь мой текст.
К сожалению, я была ещё маловата для Снегурочки — её играла десятиклассница. Дедом Морозом был старшеклассник, сын Светланы Михайловны. Мне же на этом празднике жизни досталась роль Снеговика.
Костюма у школы не было, поэтому мама раздобыла его у подруги в детском саду: белая простыня, со вшитыми резинками, поролоновое ведро (оно крепилось на голове с помощью резинки) и картонная морковка (ещё одна резинка). Наряд дополнил мой старый детский шарфик, перчатки и сапоги-дутики. Оказалось, что бегать вокруг ёлки в таком костюме ужасно жарко — после каждого выступления влажную картонную морковку приходилось вешать на просушку.
Также мне придумали эффектное появление: когда дети заходили в зал, я УЖЕ сидела под ёлкой, накрытая простыней. Самые любопытные дети не выдерживали, подбегали и трогали мою коленку или любую другую выпирающую часть. Затем играла тревожная музыка, и я появлялась “из сугроба”.
Мой Снеговик был антигероем. В начале спектакля он хотел сорвать Новый год, но уже после нескольких минут передумывал. “Ребята! — говорила я, — Возьмёте меня с собой к Деду Морозу?”. Все первоклассники сразу же меня простили, а вот когда через несколько ёлок очередь дошла до пятых классов, тут уже каждый второй кричал: “Нет!”. Эти дети пришли к тому возрасту, когда понимаешь, что давать кому-то второй шанс — это хреновая идея.
Кажется, тогда мы провели пять ёлок. У меня сел голос, а в голове до самого вечера продолжали звучать “Ёлочка, зелёная иголочка” и “Ты пришёл к нам в гости, Дед Мороз”. Нам всем дали конфет.
Через год я наконец стала Снегурочкой — но об этом уже в следующий раз.
BY XX-files: фертильные материалы
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from ca
