Предаюсь по-нынешним меркам максимальному разврату — сплю до полудня и читаю в бумаге. Наконец-то взялась за «Парадокс Тесея» Анны Баснер, который привезла еще в сентябре. 120 из 388 страниц позади, мне пока что очень нравится сюжет.
40-летний не сепарировавшийся от родителей художник-керамист попадает в отделение за драку с рабочим, который менял в парадной старинную виллеройбожественную плитку на пролетарский керамогранит; в камере он знакомится с филологом-активистом, вдохновляется и решает заниматься партизанской реставрацией. Ну, действительно, а чего бы нет, если за жилье платить не надо, и руки как надо приделаны? Дальше все как в трехсерийном эпизоде Чипа и Дейла, где встретились все «Спасатели».
Мне нравятся персонажи и то, что их много. Дочитала до эксперта-химика, чей отец, а до него дед, работал в институте, который сохранял Ленина в Мавзолее. Купали его там в кислотах и формальдегиде, ну чтоб не сгнил. Ору! Еще сразу полюбила бабку-охотницу за древностями, которая скупает на Уделке барахло, продает знающим людям задорого и так копит на выкуп картин из коллекции своих разорившихся предков.
В том, что касается детализации работы реставраторов, роман Баснер чем-то напомнил мне «Щегла». Любовь моя Донна Тартт умеет скрупулезно и увлекательно выписать профессию так, что после прочтения хочется немедленно разжиться чиппендейловским камодом, не пожалев ни цента, зная, что это за знатное старье и сколько в него вложено труда. В «Парадоксе Тесея» тоже есть похожее ощущение обретения сакрального знания и последующего благоговения перед каждой балясиной. По крайней мере мне так кажется как обывателю в вопросах реставрации.
Но есть и другие вопросы. И это очень важное «но»:
Солнце медными кимвалами било в окна сонных домов и в каждом будило маленькое вздрагивающее небо.
[…] из разреженной молодой листвы вздымался тугой соборный купол с золотым высверком креста.
Работа слизнула майские, точно сластена — капли варенья с блюдца.
По соленому слюдянистому блеску Лилиных зрачков […] Нельсон понял — что-то стряслось.
[героиня в ответ] Провела переспелыми от слез губами по его щеке…
И такое повсетекстно. Дыра в полу не просто дыра, она осклабливается, в чьем-то облике читается затаенная взбрычливость, конфеты сыпятся шелестящим малиновым каскадом.
Эпитетная избыточность и нарочитость портят текст — выдают в нем чрезмерную старательность новичка, страх повториться хоть в одном слове или, не дай бог, что-то не описать. Не знаю, почему редакторы не настояли на сушке, в которой так нуждается текст. Почему не обратили внимание писательницы, что вымученные словесные рюши не красят современные романы (даже романы про искусство), а делают ровно обратное. Фразы не звучат как свежий ручеек красивой мысли, не попадают в сердце с меткостью стрелы Купидона, а падают на голову тяжелым словарем синонимов, над которым они были выстраданы. Неужели до сих пор кто-то думает, что именно такие образные подвыподверты и делают литературу художественной?
Короче, мне очень нравится про что «Парадокс Тесея», но местами кровит из глаз от того, как написано. Пока планирую продолжать — интересно, как там все (вот-вот уже) завяжется и чем дело кончится. Хотя обычно не даю текстам с таким количеством прилагательных шанса. Вот ведь парадокс.
Предаюсь по-нынешним меркам максимальному разврату — сплю до полудня и читаю в бумаге. Наконец-то взялась за «Парадокс Тесея» Анны Баснер, который привезла еще в сентябре. 120 из 388 страниц позади, мне пока что очень нравится сюжет.
40-летний не сепарировавшийся от родителей художник-керамист попадает в отделение за драку с рабочим, который менял в парадной старинную виллеройбожественную плитку на пролетарский керамогранит; в камере он знакомится с филологом-активистом, вдохновляется и решает заниматься партизанской реставрацией. Ну, действительно, а чего бы нет, если за жилье платить не надо, и руки как надо приделаны? Дальше все как в трехсерийном эпизоде Чипа и Дейла, где встретились все «Спасатели».
Мне нравятся персонажи и то, что их много. Дочитала до эксперта-химика, чей отец, а до него дед, работал в институте, который сохранял Ленина в Мавзолее. Купали его там в кислотах и формальдегиде, ну чтоб не сгнил. Ору! Еще сразу полюбила бабку-охотницу за древностями, которая скупает на Уделке барахло, продает знающим людям задорого и так копит на выкуп картин из коллекции своих разорившихся предков.
В том, что касается детализации работы реставраторов, роман Баснер чем-то напомнил мне «Щегла». Любовь моя Донна Тартт умеет скрупулезно и увлекательно выписать профессию так, что после прочтения хочется немедленно разжиться чиппендейловским камодом, не пожалев ни цента, зная, что это за знатное старье и сколько в него вложено труда. В «Парадоксе Тесея» тоже есть похожее ощущение обретения сакрального знания и последующего благоговения перед каждой балясиной. По крайней мере мне так кажется как обывателю в вопросах реставрации.
Но есть и другие вопросы. И это очень важное «но»:
Солнце медными кимвалами било в окна сонных домов и в каждом будило маленькое вздрагивающее небо.
[…] из разреженной молодой листвы вздымался тугой соборный купол с золотым высверком креста.
Работа слизнула майские, точно сластена — капли варенья с блюдца.
По соленому слюдянистому блеску Лилиных зрачков […] Нельсон понял — что-то стряслось.
[героиня в ответ] Провела переспелыми от слез губами по его щеке…
И такое повсетекстно. Дыра в полу не просто дыра, она осклабливается, в чьем-то облике читается затаенная взбрычливость, конфеты сыпятся шелестящим малиновым каскадом.
Эпитетная избыточность и нарочитость портят текст — выдают в нем чрезмерную старательность новичка, страх повториться хоть в одном слове или, не дай бог, что-то не описать. Не знаю, почему редакторы не настояли на сушке, в которой так нуждается текст. Почему не обратили внимание писательницы, что вымученные словесные рюши не красят современные романы (даже романы про искусство), а делают ровно обратное. Фразы не звучат как свежий ручеек красивой мысли, не попадают в сердце с меткостью стрелы Купидона, а падают на голову тяжелым словарем синонимов, над которым они были выстраданы. Неужели до сих пор кто-то думает, что именно такие образные подвыподверты и делают литературу художественной?
Короче, мне очень нравится про что «Парадокс Тесея», но местами кровит из глаз от того, как написано. Пока планирую продолжать — интересно, как там все (вот-вот уже) завяжется и чем дело кончится. Хотя обычно не даю текстам с таким количеством прилагательных шанса. Вот ведь парадокс.
BY Книжная активистка
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. Ukrainian President Volodymyr Zelensky said in a video message on Tuesday that Ukrainian forces "destroy the invaders wherever we can." Meanwhile, a completely redesigned attachment menu appears when sending multiple photos or vides. Users can tap "X selected" (X being the number of items) at the top of the panel to preview how the album will look in the chat when it's sent, as well as rearrange or remove selected media. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said.
from ca
